«Когда дни начинают пылиться и краски блекнуть, я беру Грина. Я раскрываю его на любой странице. Так весной протирают окна в доме. Все становится светлым, ярким, все снова таинственно волнует, как в детстве».
(Даниил Гранин)
Александр Грин – последний романтик русской литературы XX века, повествующий нам «о бурях, кораблях, любви, признанной и отвергнутой, о судьбе, тайных путях души и смысле случая». Как мелодия волшебной флейты, как звуки моря звучат имена его героинь, живущих в прекрасной стране Гринландии, открываемой каждым из нас заново тогда, когда тому приходит время, и находя на ее тихих и солнечных улочках отдохновение от суеты, яркие краски жизни и всепоглощающую любовь.
Первые наброски будущей феерии появились еще в 1916 году; в то время Грин сделал такую запись:
«У меня есть «Алые паруса» — повесть о капитане и девочке. Я разузнал, как это происходило, совершенно случайно: я остановился у витрины с игрушками и увидел лодочку с острым парусом из белого шёлка. Эта игрушка мне что-то сказала, но я не знал — что, тогда я прикинул, не скажет ли больше парус красного, а лучше того — алого цвета, потому что в алом есть яркое ликование. Ликование означает знание, почему радуешься. И вот, развёртывая из этого, беря волны и корабль с алыми парусами, я увидел цель его бытия».
История появления на свет этого светлого произведения, излучающего вечное счастье, поистине трагична. Весной 1919 года 39-летнего Александра Грина мобилизовали в Красную Армию, где долго прослужить ему не удалось: писателя свалил сыпной тиф – «сыпняк». Слава Богу, он выздоровел, Максим Горький посодействовал ослабевшему после болезни коллеге с продовольственным пайком и выхлопотал комнату в общежитии Дома искусств на Мойке. Голодный и грязный Петроград… Рядом, бок о бок, жили Николай Гумилёв, Всеволод Рождественский, Осип Мандельштам, Вениамин Каверин, но отшельник-Грин в контакт ни с кем не вступал, общение ему давалось с трудом – он сочинял свою поэтическую повесть.
«Трудно было представить, что такой светлый, согретый любовью к людям цветок мог родиться здесь, в сумрачном, холодном и полуголодном Петрограде, в зимних сумерках сурового 1920 года; и что выращен он человеком внешне угрюмым, неприветливым и как бы замкнутым в особом мире, куда ему не хотелось никого впускать», — вспоминал Всеволод Рождественский.
Почти пять лет создавал свою небольшую повесть Александр Грин, отшлифовывая каждую фразу, каждое уместное слово. «Грин говорил, что, бывает, часы проводит над фразой, добиваясь наивысшей полноты её выражения, блеска», - делилась воспоминаниями жена писателя Нина, которой автор посвятил эту волшебную историю. Ужасный неудачник по жизни, угрюмый, вечно прозябавший в «чёрной мерлихлюндии» Грин создаёт потрясающие образы вечной юности, благородные, чистые и излучающие вечное счастье. Его очень и очень далекие от реальной жизни герои в какой-то мере помогали писателю как-то адаптироваться в молодой советской республике - власти не преследовали чудака, но и на поддержку рассчитывать не приходилось.
«Полезным сказочником» и «нужным фантазером» называл Грина Максим Горький, который всегда поддерживал и защищал не замечающего глобальных перемен в стране писателя. А в новую сказку Грина пролетарский писатель просто влюбился: частенько он нараспев читал перед своими гостями фрагмент, когда перед Ассоль появляется удивительный корабль с алыми парусами.
А спустя всего лишь два десятилетия Ассоль с Греем помогали выживать блокадникам Ленинграда – для них повесть транслировалась по радио.
«В 1943 году, — рассказывает биограф Александр Грина Владимир Сандлер, — артистка Чернявская читала по радио “Алые паруса”, и люди, видевшие смерть, плакали, слушая повесть о том, как надо ждать, как надо надеяться».
Первое название у повести было несколько иное – «Красные паруса», и действие происходило не в приморской Каперне, а в революционном Петрограде. Если бы все осталось как есть, книгу ожидал бы совсем иной успех: революционные символы налицо, и книгу не посмели бы называть «дешёвой сахарной карамелью», «россказнями о полуфантастическом мире, где все основано на “щучьих велениях”, на случайностях…». Но литературный корабль получил свои алые паруса – Грин всегда верил, что «к нему не пристанут лживые или неопределенные толкования».
В первоначальном варианте повести присутствовали и элементы фантастики: летающий человек Мас-Туэль, по желанию возносящийся в небо – он и рассказал Ассоль об алых парусах, померещившихся ему в лучах солнца. Автор избавился от всего, что могло бы разубедить читателя в вере в силу собственного духа, в том, что чудеса каждый может «делать своими руками» и в том, что даже самые несбыточные мечты могут однажды стать реальностью.
В немилость великий романтик попал уже в годы борьбы с космополитизмом как чуждый пролетарской литературе, «воинствующий реакционер и духовный эмигрант». К счастью, ненадолго, сегодня Александр Грин с нами - и это навсегда.
Константин Паустовский в статье «Жизнь Александра Грина» писал:
«…Грин создал в своих книгах мир веселых и смелых людей, прекрасную землю, полную душистых зарослей и солнца,- землю, не нанесенную на карту, и удивительные события, кружащие голову, как глоток вина. Мир, в котором живут герои Грина, может показаться нереальным только человеку нищему духом. Тот, кто испытал легкое головокружение от первого же глотка соленого и теплого воздуха морских побережий, сразу почувствует подлинность гриновского пейзажа, широкое дыхание гриновских стран».
Из повести-феерии Александра Грина «Алые паруса»:
В ней две девушки, две Ассоль, перемешанных в замечательной прекрасной неправильности. Одна была дочь матроса, ремесленника, мастерившая игрушки, другая – живое стихотворение, со всеми чудесами его созвучий и образов, с тайной соседства слов, во всей взаимности их теней и света, падающих от одного на другое.
Я знаю, у всех мечты... Иначе нельзя.
Она умела и любила читать, но и в книге читала преимущественно между строк, как жила. Бессознательно, путём своеобразного вдохновения она делала на каждом шагу множество эфирно-тонких открытий, невыразимых, но важных, как чистота и тепло.
Я был в одной стране. Там царствует любовь. Хоть ей не строят храмы. Детей не заставляют петь хвалу. Там просто любят. Медленно и скромно. Наивно и немножечко смешно. Обыденно – ведь там не представляют, как можно жить, не ведая любви ...
Много ведь придется в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали нарядных и белых, вблизи — рваных и наглых.
Пусть кривляются паяцы искусства — я знаю, что в скрипке и виолончели всегда отдыхают феи.
В течение дня человек внимает такому множеству мыслей, впечатлений, речей и слов, что все это составило бы не одну толстую книгу.
Я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Когда для человека главное — получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя.
Спасибо, что дочитали до конца! 😘 Подписывайтесь на наш канал и читайте хорошие книги!
