18 декабря в 2 часа дня, когда к штурму почти все готово, генерал-аншеф Суворов посылает в Измаил письмо фельдмаршала Потемкина, в котором светлейший князь в обмен на сдачу крепости обещает беспрепятственно выпустить из нее весь гарнизон вместе со всем имуществом. В противном же случае обещает Измаилу судьбу разрушенного и разграбленного Очакова. К письму главнокомандующего Суворов прикладывает и свое письмо примерно такого же содержания, которое подкрепляет еще и запиской: «Сераскиру, старшинам и всему обществу. Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление — воля; первый мой выстрел — уже неволя; штурм — смерть. Что оставляю вам на рассмотрение». Записка специально не запечатана, чтобы с нею могло ознакомиться как можно больше высокопоставленных турок. Цель: показать серьезность своих намерений, а также, посеять в неприятеле неуверенность, подорвав в османах волю к победе.
Ознакомившись с запиской Суворова один из подручных пашей на переговорах высокомерно заявляет русскому офицеру, знающему турецкий язык: «скорее Дунай остановится в своем течении и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил». Сераскир Айдос-Мехмет-паша же отвечает только к вечеру следующего дня длинным посланием, в котором просит дать ему возможность послать визирю письмо и, соответственно, требует отсрочку вместо 24 часов — 10 дней. Будь на месте Суворова какой-то менее искушенный в переговорах полководец, он непременно бы клюнул на такую заманчивую приманку, но не таков Александр Васильевич. Мигом раскусив замысел Мехмета-паши затянуть переговоры, с тем чтобы русские войска, которые и так постоянно нуждаются в провизии, ощутили через 10 дней серьезные трудности с пропитанием и совершенно упали бы духом, Суворов отвечает, что если на следующий день на крепости не появится белый флаг, то последует неминуемый штурм, и никто не получит пощады. Флаг не появился, и судьба Измаила была решена.
Утром 20 декабря, по традиции установленной императором Петром Великим, генерал-аншеф Суворов созывает военный совет. Совет проводится в скромной палатке Суворова. Участники: генерал-поручики: Павел Сергеевич Потемкин и Александр Николаевич Самойлов; генерал-майоры: Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, Тищев, Федор Иванович Мекноб, Илья Андреевич Безбородко, Борис Петрович Ласси, Осип Михайлович Дерибас, Сергей Лаврентьевич Львов, Николай Дмитриевич Арсеньев, бригадиры: Федор Антонович Вестфален, Василий Петрович Орлов, Матвей Иванович Платов.
Речь Суворова на военном совете:
- Дважды стояли русские перед Измаилом, и дважды отступали от него; теперь, в третий раз, им ничего более не осталось, как взять крепость или умереть. Правда, трудности большие, крепость сильная, гарнизон ее — армия; но русской силе ничто не должно противостоять! И мы, русские, тоже сильны, исполнены решимости и — главное — до сих пор не отступали ни перед чем. Турки в своем высокомерии, упрятавшись за стены, воображают, что могут пренебрегать нами. Поэтому-то и следует показать им, что русский воин сумеет всюду настигнуть их. Отступление произвело бы сильный упадок духа в войсках, отозвалось бы по всей Европе и придало бы еще более высокомерия туркам и их друзьям. Если же Измаил покорится, то кто впредь будет противиться русским!.. Я решил овладеть этой крепостью либо погибнуть под ее стенами. — Закончив речь, Суворов указывает на чистый лист и говорит:
- Пусть каждый подаст голос свой, не сносясь ни с кем, кроме Бога и совести. — И быстро выходит из палатки.
Присутствующие генералы, еще совсем недавно, до прибытия Суворова, считавшие, что штурм Измаила неисполним, под впечатлением тихих проникновенных слов великого полководца принимают единогласное решение «приступить к штурму неотлагательно». С этого момента ни у кого в русской армии, осаждающей Измаил, обратной дороги нет. Неизбежность штурма официально закреплена на бумаге личными подписями всех военачальников.