Зайдем в летнюю березовую рощу. Мы встретим там героев следующей басни: робкого Чижа, громких соловьев, насмешливого Ежа, наблюдающего за птичьим царством. Перед нами бася "Чиж и Еж". Она очень коротенькая, действие в ней длится от зари до восхода солнца.
В уединении, ни перед кем не хвастаясь, Чиж чирикал от души, приветствуя новый день. Он пел, потому что пелось, не ради похвалы.
Вот в блеске и во славе всей
Феб лучезарный из морей
Поднялся.
И в сретенье (навстречу) ему
Хор громких соловьев в густых лесах раздался.
Мой Чиж замолк. "Ты что ж, —
Спросил его с насмешкой Еж, —
Приятель, не поешь?"
Бедный Чиж сквозь слезы ответил, что не обладает таким голосом, чтобы достойно прославлять Феба, а слабеньким чириканьем он не смеет прославлять великое божество. Что Феб — это само солнце, вы, конечно, поняли. Вот и вся басня! "А где же мораль и чему она учит?" — скажете вы.
В морали поэт говорит о самом себе:
Так я крушуся (сокрушаюсь) и жалею,
Что лиры Пиндара мне не дано в удел:
Я б Александра пел.
Пиндар — это древнегреческий поэт, сочинявший хвалебные торжественные гимны в честь богов и героев. Талант же Ивана Андреевича лежит в другой плоскости, и он, как и Чижик, не залезает на чужую территорию.
А чем же Александр (император Александр I Павлович) заслужил хвалебные оды? Судя по большим иллюстрациям на четырех разворотах к этой басне, это взятие Парижа в 1813 году.
Два великолепных портрета императора: один во весь рост художника Доу, второй, погрудный С.С. Щукина.
Очень интересна маленькая иллюстрация на полях художника начала 20 в. Г.И. Нарбута из издания И.Н. Кнебеля. Торжественная колонна, увитая цветами, на которой угадывается надпись "Слава освободителю", а возле нее две человеческие фигуры: одна, похожая на Крылова с головой Чижа, а другая не знаю чья, с головой Ежа.
Кроме того, две картины неизвестных художников: "Капитуляция Парижа" и "Вступление русских в Париж". Вот такие роскошные картины к каким-то "Чижу и Ежу".