Часть вторая.
МИССИОНЕР.
Из прошлого в будущее.
Поезд еле заметно начал двигаться. Мимо окна поплыли столбы, какие-то здания, склады, идущие своим путём люди. Когда состав отъезжает от московского перрона, некоторое время не слышно даже стука колёс на стыках. Мужчина лет тридцати шести разместился на нижней полке купе и пока сидел в одиночестве, хотя, на соседней полке уже стояли две сумки. Значит, соседи какие-то есть, просто пока отлучились. Мужчину звали Михаил, ехал он домой из московской командировки. Настроение было так себе, хотя, всё шло вроде хорошо. Но это по работе всё хорошо, а вот в личном плане так себе. Он заглянул в свою сумку, увидел там крышечки пивных бутылок, улыбнулся, если соседями окажутся мужики, да ещё и без своих жён, можно будет хорошенько пообщаться. Михаил вышел в коридор купейного вагона, постоял у окна. Мимо сновали пассажиры, все занимались обустройством, переодевались в более удобную одежду. Парочка детей уже бегали по коридорчику, отгибали стульчики, прикреплённые к стенам вагона. Двое мужчин вошли в вагон со стороны купе проводника и, осмотревшись, вошли во второе купе, как раз в то, где ехал Михаил. Настроение чуть-чуть приподнялось, сейчас и он неспеша войдёт, завяжется какое-то знакомство, ну а там, совсем под вечер, посидят они, поговорят по душам, попьют пивка, закусывая колбаской, салом и всем остальным. Вошедшие соседи показались Михаилу отцом и взрослым сыном, как-то по родственному они общались, и по возрасту отличались лет на двадцать друг от друга. “Ничего, - подумал Михаил, - сынок взрослый, посидит с нами, послушает опытных мужиков!” На руке у парня Михаил заметил обручальное кольцо, тем более, нормально, значит, паренёк тоже кое-что понимает в жизни. Перед тем, как Михаилу войти в купе, отец вышел и снова пошёл куда-то в сторону купе проводника. Они кивнули друг другу и Михаил вошёл внутрь. Парень сосед укладывал свои сумки под сиденье, выставив на стол пакет с продуктами. Когда парень и Михаил уселись на свои полки, их глаза встретились, мужчина первым протянул парню руку и представился:
- Михаил! Рад знакомству!
- Саша!
- Из гостей едете, или по работе?
- Можно сказать, и так и так. Были с Петром Андреевичем на одном мероприятии в Москве, а потом ещё денёк в гостях у дядюшки моей жены в Сходне.
- О! А я подумал, что вы отец с сыном, есть в вас какое-то сходство. А у меня друган живёт в Сходне, правда, в этот раз не получилось увидеться, командировка напряжённая была, ни одной лишней минуты. - Михаил чуть помолчал. - Интересно, кто-то ещё подсядет, или втроём будем?
- Всяко бывает. Я, если честно, почти не ездил в поездах. Немного в детстве, немного в армии. Сейчас все на машинах или автобусах перемещаются. А четвёртый сядет где-нибудь подальше, наверно.
- Лучше не надо! Так мы с вами мужицкой компанией пообщаемся вечерком, а тут сядет бабка какая-нибудь, все мозги вынесет.
Вошёл Пётр Андреевич, подал Михаилу руку, представился. Саша спросил у него:
- Что там братья, нормально устроились?
- Зря они отказались от купейного, так бы вместе ехали. Ладно, вечером сходим к ним, чайку попьём.
Михаил испытал некоторую ревность. Получалось, что у его попутчиков в другом вагоне ещё какие-то друзья или братья, а он уже намылился с ними пообщаться здесь. Пётр Андреевич сел рядом с Сашей.
- Представляешь, я вас сначала за отца с сыном принял. Чем-то вы с Сашей похожи. А сейчас смотрю на вас вместе, нет, всё-таки вы немного разные.
- Саша мой зять, - Пётр Андреевич приобнял Сашу за плечо, - увёл у меня младшенькую. А в марте ещё один такой браток забрал старшенькую. Остался я теперь почти один. А похожи мы, наверно, глазами, обычно так говорят.
Точно! Михаил сразу заметил какое-то сходство в их взглядах. И вели они себя чем-то похоже. Но, в общем, соседи ему нравились, разговор завязался легко, смотрели они на него дружелюбно.
Их начавшийся разговор прервала проводница, которая зашла проверить билеты, на время каждый полез в свою куртку, чтобы достать документ. Пётр Андреевич извинился и снова куда-то ушёл, Михаил изучающе смотрел на Сашу. Хороший такой парень с каким-то светлым взглядом.
- Давно увёл Петину дочку?
- В июле год будет, - Саша застенчиво улыбнулся.
- Хорошая девчонка?
- Супер! Самая лучшая на Земле! Так я её называю.
- Правда? - Михаил почему-то срезался и погрузился в свои раздумья.
Саша заметил переживания соседа и немного осёкся. Может, не надо было с налёту так восторженно говорить о своих искрящихся чувсвах? Михаил смотрел в окно и что-то беззвучно шептал. Саша услышал голос Петра Андреевича в коридоре, тот разговаривал с кем-то по телефону и пока в купе не входил. Эх, если бы вошёл, разрядил бы обстановку.
- Я рад за тебя, Саш, - неожиданно вновь заговорил Михаил, - понимаешь, ты такие слова сейчас сказал… Я такие слова говорил одной женщине…
- Жене?
- Бывшей жене…
- Жалко.
- Я дурак, Саня, понимаешь? Не знаю, почему я тебе говорю это, но, ты так просто сказал про свои… прекрасные чувства, и я вдруг вспомнил… С кем-то хочу об этом поговорить по душам, но не все понимают.
- Развелись?
- Ну да.. То есть, официально нет, но уже лет пять не живём вместе. И это всё я виноват.
Михаил достал телефон, поискал в нём что-то, протянул Саше. На фотографии была улыбающаяся рыжеволосая женщина с ребёнком лет шести. В руках у мальчика большой конструктор, видимо, подарок. Михаил пристально смотрел на Сашу, в глазах его была невероятная грусть.
- Это Ваш сын?
- Матвей. Жену зовут Лера… Или звали…
- Почему звали? Если вы оба живы, всё можно исправить. - Саша серьёзно смотрел на соседа. - Вот у тестя моего жены уже нет…
- Умерла?
- Да.
- Боже мой! - Михаил убрал телефон и опустил глаза.
Саша достал свой телефон и стал копаться в фотографиях, потом подал аппарат соседу. На фото была его Руфь с малышом на руках. Михаил смотрел с интересом на них.
- Это Руфь, моя жена. А на руках Петя, наш сын. Она назвала его в честь отца. Руфь внешне очень похожа на свою маму, которую я, к сожалению, видел только на фото.
- Имя у неё интересное.
- Библейское древнее.
- Петя совсем один остался?
- Да нет, это он шутит так. У него ещё двое сыновей, Максим и Даня.
- Смотри ты, молодец мужик! А как он выдерживает это? Ну там, еду сварить, постирать, полы помыть? Неужели, всё сам?
- Сыновья помогают, конечно, но с них спрос небольшой. Девчонки отца стараются не бросать, живём недалеко друг от друга.
Михаил смотрел на парня и чувствовал в своей душе какую-то перемену. Желание повеселиться вечером с соседями отпало абсолютно. Короткий разговор с Сашей поднял из глубины души те чувства, которые он часто глушил стаканом пива, но всё это было ненадолго. Этот парень прав, он и сам иногда так думал… ведь, думал же. Его жизнь ещё можно исправить, ещё есть шанс кое-что вернуть! Лера и Матвей… Не нашёл он в жизни ничего лучше! Побродил, повредничал, изорвал свою жизнь о жёсткие тернии, но лучшего не нашёл! А Матвею уже одиннадцать, и отца он видит лишь иногда. И сам Михаил иногда не знает уже, чем живёт его сынок, а тот не всё говорит. Надо ломать эту стену! Растоптать гордыню, пойти к ним и попытаться вновь помириться!
В купе вошёл Пётр Андреевич и увидел Сашин телефон в руках у соседа.
- А я твоего внука рассматриваю. Дочка у тебя молодец, подарила сыну твоё имя!
- Дочка молодец… А парень этот взял и забрал у меня такое чудо! А сейчас только в гости заходят. Вернее, я к ним хожу на малыша посмотреть.
- Тяжело?
- Мне? Не-ет, ты что. Я и так не сильно строгий был, а теперь я вообще. Возьму этот свёрточек капризный и совсем таю душой. Дочь порывается прийти, что-то сделать у меня, я ей запрещаю. Их дело жить для будущего, а не для меня.
- Прости, Петь, мне Саша про тебя кое-что рассказал… Про жену твою… Как ты?
- Эх… У меня что дочь, которая на фото, болтунья, что зять. Та однажды ему про меня и про маму свою всё рассказала, не успела познакомиться с ним, а про нас всё разболтала. Как говориться, находка для шпиона.
- Простите, Пётр Андреевич…
- Ладно, Саш, не переживай, я не ругаюсь.
- А где ты с ней познакомился? - Михаил с интересом посмотрел на Сашу.
- На улице вечером.
- Видишь, Миш, как живёт молодёжь? Моя легкомысленная дочь засиделась однажды в гостях у Лены, своей подруги. Лена дочь наших друзей, у них двое детей, старший Марк, и младшая Лена. Я вышел на балкон, время уже одиннадцать, я стою, переживаю. Вижу, идёт моя полуночница в обществе молодого человека. И этот молодой человек не Марк. Интересно, думаю.
- Это Саня был.
- Он самый! Я ругаться не стал, наоборот, позвал его к нам, чаем напоил, на улице холодно было. А дочь моя что-то в нём разглядела, потом на именины свои позвала. Завязалась трепетная дружба. А через некоторое время отдал дочку ему насовсем. Лично подвёл невесту и передал ему в руки, представляешь? После свадьбы прихожу домой и не слышу больше звонкого голоска...
- Я хорошо помню нашу свадьбу. Так здорово было! Лера моя от счастья вся светилась! Девушки ведь любят это. Кольца, поцелуи, Мендельсон, смена фамилии… Она когда паспорт новый получила, всем вокруг показывала его и с гордостью говорила: “Смотрите, я теперь Валерия Александровна Зарубина!”
Вдруг Саша как-то по-особому глянул на своего тестя и сказал:
- Совпадение?
Михаил из этого ничего не понял, он совпадений не разглядел. Ни одного схожего имени или события не было. Там Руфь, Марк, Саша, а тут Валерия, Михаил…
- А в чём совпадение? Я что-то не знаю?
- Извините, Михаил. - Саша виновато глянул на него. - Понимаете, тут такая длинная история, я даже не знаю, как это всё рассказать.
- Да говори, ты парень открытый, разговор легко течёт.
- Тут совпадение вот в чём. Вас ведь зовут Михаил Зарубин? Я по фамилии Вашей жены понял.
- Да, всё правильно.
- Понимаете, мы с Петром Андреевичем не просто родственники, мы ещё являемся верующими людьми, посещаем церковь евангельских христиан- баптистов, слышали такое?
- Смутно, честно сказать.
- Я тоже попал в церковь случайно… Если бы не встретил тем вечером девушку со странным именем Руфь, жил бы сейчас своей пустой жизнью.
При словах “пустая жизнь” Михаил сглотнул слюну. Это его жизнь сегодня пустая. Он собственными руками вымел из своей жизни то, что могло сделать её счастливой. Ему хотелось слушать этого парня, который знает что-то, что полезно сегодня ему, Михаилу Зарубину.
- Недавно я занялся историей нашей общины. Откуда она взялась? Как жили верующие в прошлом? Я стал спрашивать у людей постарше. В этих рассказах я и услышал имя Миши Зарубина. Его давно уже нет в живых, но вдруг он Ваш дальний родственник?
- А кем он был?
- Простым человеком, но для меня он великий миссионер! - Сашины глаза загорелись. - Он приехал в наш город в пятидесятые годы. Страдалец за веру. За плечами был лагерный срок за проповедь Евангелия. Работал в мастерской автобазы, был ограничен в правах. К таким, как он, власти относились с подозрением. Родных у него не было, ни жены, ни детей. Про своё прошлое он никому не рассказывал, самый минимум. После войны общинка баптистов состояла из нескольких человек, все женщины.
- Да, - сказал Михаил, - тяжёлые времена…
- Михаил возглавил эту небольшую группу, собирались где получится. Продолжал проповедовать Евангелие. В начале шестидесятых в город наш переехала молодая семья русских немцев с фамилией Янцен, Франц и Анна. Франц устроился на ту же автобазу ремонтником. Там произошло их знакомство. Янцены уверовали и присоединились к маленькой церкви. Так потихоньку община жила какое-то время, люди вокруг их уважали. В шестьдесят пятом году пришла новая напасть - Михаил заболел, у него обнаружили рак лёгкого.
- Бедняга, одно к одному…
- Его положили в онкологию. Понимая, что ему осталось немного, Миша освободился от всякого страха. Он стал ходить по больнице и ободрять остальных. Он говорил им о Христе, молился за угасающих людей. Верующие приносили ему продукты, а он раздавал всем. Когда он сам слёг и уже был без сознания, в палату собирались люди и теперь плакали и молились о нём. В последний день пришёл к нему главврач, Аркадий Семёнович Лейман, он взял его тощую руку и сказал громко всем: “Это святой человек! Помните, о чём он говорил вам, люди! Живите по Евангелию!” В тот же день Миша Зарубин ушёл… Аркадий Семёнович присоединился к верующим и стал проповедником, был изгнан из партии и уволен из больницы. У него была дочь Ирина, которая тоже уверовала в Бога. У этой дочери родилась своя дочь Дарья. Эта Даша, внучка Аркадия Семёновича, помогла уверовать моему тестю Петру Андреевичу. Она же мама Марка и Лены Морозовых, о которых говорил Пётр Андреевич. А Франц и Анна Янцен – это дед с бабушкой моей жены.
- Миш, - вставил слово Пётр Андреевич, - не запутался в наших именах? Просто, Саша у нас увлёкся историей общины и теперь всем рассказывает.
- Нет, Петь, нормально, не ожидал просто, что мой однофамилец и тёзка был таким необычным человеком. Надо у родни поспрашивать, может, и был у меня какой-нибудь двоюродный дед такой.
- Лет пятнадцать назад, - продолжал Саша, - дядя Веня, Вениамин Янцен, у которого мы сегодня гостили, приехал в родной город и поставил Мише Зарубину добротный памятник. В виде раскрытой книги со словами Иисуса: “Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно, а, если умрёт, то принесёт много плода”.
- Хорошие слова, - сказал Михаил, - эти слова зарождают во мне надежду.
Дверца купе открылась, заглянул дядя Лёша Морозов, держа в руках упаковку с печеньем. Пётр Андреевич усмехнулся:
- Ты один?
- Марк с Мишей не пошли, сон на них напал.
- Вот, Миш, - указывая на вошедшего гостя, сказал Пётр Андреевич, - мой друг Лёша Морозов, муж той самой Даши и отец Марка и Лены.
- Я ничего не понял, - сострил дядя Лёша, - но похоже, моё имя стало легендой!
- Это я о Вас рассказал, - виновато сказал Саша, - представляете, нашего соседа по купе зовут Михаил Зарубин!
Дядя Лёша уселся рядом с Михаилом, протянул свою руку. Пётр Андреевич пошёл к проводникам узнать про чай, разговор завязался и совсем неплохо было добавить к общению совместную трапезу. Михаил достал из сумки колбасу, сало с чёрным хлебом и немного презрительно глянул на пивные бутылки. В этой доброй компании пиво будет выглядеть слишком пошло, подумал он. За окном начинался вечер, но был июнь и солнце ещё освещало желтоватыми косыми лучами яркую летнюю зелень. Все подсели поближе к столику и Михаил почувствовал то особое мужское единство, в котором не стыдно открыть свою душу. Он давно заметил, что эти ребята друг друга называют братьями. Это тоже было ему по душе.
- Кто знает, - сказал Саша, - вдруг этот Михаил является роднёй тому, нашему Михаилу.
- К сожалению, - добавил дядя Лёша, - у нас не сохранилось даже внешнего образа Миши Зарубина. Нашли мы парочку фото с чьих-то похорон, но Миша всегда сзади вставал, мы даже не знаем, каким он был. Тогда не было сегодняшней техники. Франц Давидович говорил про него, что он был самый обычный, очень скромный. Фотографироваться боялся, мы же не знаем, что им там пришлось пережить.
- А всё-таки Саша у вас молодец, - включился в разговор Михаил, - редко молодёжь интересуется прошлым. Спроси вон у любого парня или девчонки, сколько человек погибло на войне, или, когда, к примеру, была Курская битва, не скажет ни один. Они сегодня что такое БМВ знают, а что такое ППШ нет!
- Это правда, отрывается молодёжь от прошлого.
- Я просто подумал, - сказал Саша, - если я буду знать историю церкви, мне легче будет рассказывать людям о нас. Кто из моих сверсников разбирается в христианских церквях? Я прожил в нашем городе двадцать лет и даже не слышал никогда, что существуют какие-то баптисты. Спортсменов многих знал, музыкантов знал, наркоманов знал не по наслышке. Вдруг встречаю девчонку вечером, вызываюсь её проводить, а она мне говорит, что отец у неё священник, пастор баптистской церкви…
- Кто пастор? - удивился Михаил. Пётр Андреевич скромно улыбнулся. - Ты, Петь, пастор церкви?
- Да, двадцать лет уже.
- А я с тобой так панибратски общаюсь. Прошу прощения, не удобно как-то. Никогда не приходилось разговаривать со священниками. Ты в общении простой такой, я бы даже не подумал…
- Не Вы один. - Вставил Саша. - Когда Руфь сказала, что отец у неё священник, я ожидал увидеть сурового старичка. А священник оказался простым дядькой, подал мне руку, рассказал о своей жизни, и на ночь глядя отвёз меня домой. Этот вечер изменил мою жизнь. Я понял, насколько она ничтожна. Я должен бежать из неё, не оглядываясь, оставив всё, чем жил раньше.
- Слушай, Сань, - сказал Михаил, - каждое твоё слово проникает мне куда-то в душу. Как это у тебя получается? Ты как-будто знаешь, о чём я сам думал уже. Никогда в жизни не верил ни в священников, ни в исповеди, ни в психологов никаких… А сегодня слушаю тебя и поражаюсь!
- Однажды я встретил Руфь на улице и она перевернула мой внутренний мир. Молоденькая девчонка, которая мне ничем не обязана, взяла и рассказала про своего отца, про своё горе, про своих близких. И я рассказал ей про себя, про то, чем я жил, что я торговал запрещённой химией, от которой некоторые молодые ребята свихнулись или даже умерли… Моя жизнь была раздвоенной и с каждым днём я всё больше презирал себя. Но каждый день снова вставал и продолжал жить так. А она меня выдернула… Так что, зря Вы ругаетесь, Пётр Андреевич, в нашей искренности скрывалось наше спасение!
- Я же в шутку, Саш. Я люблю тебя как родного сына!
- Ребята! Помогите мне в одной проблеме! Я Сане рассказал немного о своей жизни. Я однажды нашёл прекрасную женщину, самую лучшую на Земле. У нас родился сын, всё было хорошо. Потом бытовуха, обиды всякие, резкие слова… И я не заметил, как растерял своё счастье. Пошёл искать на стороне, идиот! А лучше ничего не нашёл! Живём в пятистах метрах друг от друга, а разговариваем сквозь зубы. Что мне делать, мужики?
- Позвони ей, - предложил дядя Лёша,- попроси прощения. Когда мы говорим друг другу “прости”, в наших душах что-то восстанавливается. Есть у тебя её номер?
- Да.
- Можешь хоть сейчас позвонить, предложи встретиться. Может, остался в её сердце кусочек прошлой любви. Мы за вас помолимся, нам не сложно.
- Думаешь, Алексей, прямо сейчас можно?
- А почему нет? Видишь, Михаил, не побоялась же Петина дочка незнакомому парню поведать о своих родных. Некоторые наши страхи – иллюзия. Мы сами их себе внушаем. Санины родители опасались в церковь даже на свадьбу сына прийти, думали, что мы секта какая-то. Мы с Петей к ним домой пришли, пообщались за чашкой чая. Смотрю, на бракосочетании сидят оба, радуются, преодолели свои тревоги. Сейчас мама Сашина на праздники приходит. С моей Дарьей немного подружились, живём в соседних домах, теперь она видит, что мы простые люди из этой же жизни.
Михаил встал и вышел в коридор, сжимая в руках телефон. В проходе скакали ребятишки, стояли люди у окна. Михаил вышел в тамбур, здесь стучали колёса, зато не было посторонних ушей. Он смотрел на знакомый номер, на маленькую фотку, ту самую, что он показал Саше. Матвею исполнилось шесть, он купил ему конструктор, они гуляли по небольшому парку… Потом всё стало хуже. Он убегал из семьи, возвращался, опять исчезал. У него бывали другие женщины, а у Леры не было никого, она жизнь свою отдавала сыну. Теперь он подошёл к рубежу, где нужно чётко решить и больше никуда не бегать. И постараться компенсировать всё то зло, которое он им причинил.
Братья помолились за Михаила и его жену Леру. Чем закончится их разговор, они не могли знать. Но, может быть, это Господь сегодня свёл их в этом поезде с этим человеком? Если так, значит, в любом случае, весь их разговор не останется без плода.
- Алё, слушаю. Зарубин, ты что ли? - Лерин голос резанул по сердцу.
- Привет, Лер! Я решил тебе позвонить прямо из поезда, из командировки еду, с Москвы.
- Что вдруг так? Матюху позвать?
- Нет, Лер, с тобой хочу поговорить.
- О чём?
- Прости меня…
- Ты трезвый?
- Трезвый. Прости меня за всё прошлое. Я столько тебе нервов помотал. Если ты не отвергнешь меня, то давай завтра встретимся.
- Что, с Лизой своей порвал? Надоела тебе?
- С Лизой давно ничего нет. И ни с кем больше нет. Никого лучше тебя в этой жизни я не нашёл!
- Что ж, заходи, Зарубин, поговорим. С сыном хоть увидишься…
- Спасибо, Лер! Я всегда знал, что ты самая лучшая на Земле! Я ни на что не претендую, Лер, тебе есть за что меня ненавидеть!
- Я же сказала, заходи, поговорим… Не по телефону, давай…
В трубке зазвучали гудки. Она там злится, наверно, или плачет… Или то и другое. Но Михаил почувствовал какое-то невероятное облегчение, прошлое как-будто оборвалось и полетело под откос, а впереди засветилось неясное пока будущее. Если Лера впустит его хоть на порог, больше он не будет ломать её жизнь. Кто же всё-таки эти люди, с которыми свела его сегодня судьба, или Бог? Неужели всё было так просто?
Михаил вернулся в купе, поделился своей радостью с попутчиками. Они продолжили свою беседу, которая растянулась почти до полуночи. Потом улеглись по своим полкам, четвёртого соседа так и не подселили к ним. Пётр Андреевич оставил ему свою визитку, если Господь позволит, они могут когда-нибудь ещё встретиться. Рано утром Михаил вышел, а братья были в пути ещё несколько часов.
Мама.
Месяца за два до поездки братьев на московскую конференцию Руфь положили в больницу. Срок приближался, врач предложил ей побыть под наблюдением. Она переживала, каждый день к ней кто-нибудь заходил, поддерживал морально. В один из дней Саша не смог побыть, решил заехать Пётр Андреевич. Он поднялся на второй этаж. Здание было до боли знакомое, здесь бывало лежала и Лия в своё время. Даже двери и плитка на полу как-будто не изменились. Те же кушетки в коридоре, те же запахи, те же звуки вокруг. Отец издалека увидел Руфь, которая вышла из палаты. Волосы у неё были зацеплены резинкой в хвост, шла она не спеша. Они сели на кушетку в коридоре, он передал ей пакет с продуктами.
- Как самочувствие?
- Прекрасно! Два часа плющила больничную подушку, перед этим крепко наелась, что может быть прекрасней?
- Волнуешься?
- Не знаю. Тут всё же спокойней, чем дома.
- Имя не придумала ещё?
- Ты же сам говорил, что надо сначала на руки взять, имя само придумается. К примеру, Авраам, или Исаак.
- Если шутишь, значит, всё хорошо.
- Слышал новость?
- На какую тему?
- На любовную. Миша Сомов наконец-то сделал Лене предложение.
- Ты даже из больницы мониторишь ситуацию?
- Нет. Это две недели назад было. Мы стояли рядом с церковью и Лена раскололась. Тётя Даша тоже слышала. А я Мишеньке месяца три назад мозги вставляла. Говорю, неужели у тебя глаз совсем нет? Или сердца? Лена при любом разговоре Мишкино имя упоминает. А она ему тоже нравилась, оказывается. Так что, папа, готовься, скоро к тебе подойдут за наставлением.
- У меня для тебя тоже есть новость. Саше твоему один брат предложил помогать в реабилитационном центре. В двадцати километрах от нас, в Лесковке.
- Он мне не говорил пока.
- Он думает. Но у него получится. Он сам вращался в среде наркоманов, он их понимает. Даже сейчас он некоторых из них приводит в церковь.
- Он так хотел забыть это прошлое, а они ему на пути всё время встречаются. Я их немного боюсь, мне приятней о будущем малыше думать.
- Он туда иногда будет выезжать ненадолго, проводить беседы, рассказывать о себе.
- Саша умеет убедительно говорить. Он даже меня привёл к вере, хотя я с детства слышала Евангелие. Пусть попробует и такое служение, может, это его особая миссия. Я не должна мешать. Саша говорил про какую-то конференцию ещё, я ему сказала, чтобы сам решал.
- Это в июне будет, не скоро ещё.
- К тому времени уже родится сынок. Придётся одной повозиться.
- Там всего два с половиной дня программа. Единственное, можно к Вене заехать, если время будет. Он там себе коттедж построил.
- Позови его к нам в гости, а то даже на свадьбу не приехал. Давид из Англии примчался, а Веня из Сходни не смог.
Из ординаторской вышла врач, увидела Руфь и сказала:
- Григорьева, как освободишься, зайди ко мне на минуту.
- Хорошо.
- Ладно, Руфь, иди, я домой поеду, посмотрю, как там обстановка.
- Пока, пап! Спасибо за всё!
Отец ушёл, она побыла у врача немного, потом пошла в палату. Из четырёх коек было занято только две. На соседней лежала её старая знакомая Альбинка Асанова. Они учились в одной школе, Альбинка была старше на два года. Она сидела и скучала на своей кровати, листая какую-то книжку.
- Муж приезжал?
- Папа. Саша не смог сегодня.
- А отец у тебя же в секте какой-то?
- В церкви баптистской, почему в секте?
- А-а, я не разбираюсь в этом. Он так и живёт один?
- Братишек воспитывает. А в плане новой женитьбы пока ничего. Я его спрашивала как-то, но поняла, что после мамы он ни на кого не смотрит и не думает об этом.
- Такой верный… А с Сашей вы расписаны?
- Конечно. Мы гражданский брак не признаём, это несерьёзно. Если любишь друг друга, что мешает всё оформить?
- Вы, говорят, и до свадьбы не… жили вместе?
- Нет.
- И что, не прикасались друг к другу?
- Мы вошли под венец чистыми, считаем, что это правильно. Обещали друг другу верность до самого конца, пока смерть не разлучит.
- Вы какие-то старомодные. Я вот успела уже с одним пожить, не получилось. Сейчас Жеку нашла, с ним классно пока всё. Он только ЗАГСА боится, был у него нехороший опыт. А ты Сашу у себя в церкви нашла?
- Не поверишь… На улице вечером. Засиделась у подруги, возле одиннадцатой школы, по темну пошла домой. Вижу, компания пацанов, прислушалась, знакомые голоса. Костика Мурзина знаешь?
- Как облупленного.
- А Стёпу Хоменко?
- Ещё лучше!
- Вот. Я подхожу и замечаю, что они прижали какого-то парня и что-то с него трясут. Я такие дела не люблю, подошла, паренька этого вытащила, этих пристыдила и отошла с ним в сторону. Потом разговорились, познакомились, так до моего дома и дошли. Он рассказал про себя. Он торговал понемногу спайсами всякими, но совесть его мучила. Потом поговорил с моим папой, стал пересматривать свою жизнь. Ко мне стал очень восторженно относиться, мне он тоже понравился. Через год после знакомства признался в своих чувствах, хотя, я и так всё видела. Мы поняли, что не можем друг без друга, и я твёрдо верю, что никто и ничто нас теперь не разорвёт!
Альбинка задумалась, убрала свою книжицу на полку, посмотрела на Руфь. Где-то в глубине ей стало немного завидно. Руфь говорила так проникновенно и убеждённо, что трудно было не поверить в её искренность. Будучи девчонкой подростком, Альбинка тоже наивно мечтала о такой нерушимой любви. Подрастая, стала впитывать общие для всех идеи свободы, веселья, ненужности обязательств в отношениях. Но получалось, что есть на Земле люди, которые любят вот так, однажды и на всю жизнь! Альбинка носила под сердцем девочку и очень хотела, чтобы у будущей дочки был отец. Она выросла без отца и своей дочери, которая должна родиться вскоре, такой судьбы не желала. У Руфи на тумбочке лежала христианская книга про семью и брак, Альбинка посматривала на неё, но в руки не брала.
- Что за книга у тебя?
- Это Добсон, вопросы и ответы на тему семьи. Хочешь, могу подарить. Он интересно пишет.
Альбинка взяла книгу, поблагодарила подругу. На следующий день её выписали пока домой, а Руфь осталась в больнице. Через несколько дней Руфь перевели в роддом, начались первые схватки. Саша приехал к Петру Андреевичу, он волновался, понимая, что теперь от него ничего не зависит. Они много говорили, молились вместе, Саше звонила мама и сообщала новости из роддома. Она была связным, женщине всё это понятней. В двенадцатом часу Пётр Андреевич отправил Сашу домой, утром тому на работу. Сам же ходил по квартире, переживая за дочь и за внука, который вот-вот появится на свет. Сыновья беззаботно болтали в своей комнате, им ещё не понять этих тревог. Отец зашёл в спальню, где ещё недавно жили дочери, теперь комната была пуста. Он прошёл и сел на Руфину кровать, свет не включал. Когда они переселились в эту квартиру, Руфи исполнилось четыре, вскоре должен был родиться Максим, девочек сразу поселили вместе. Вот так и пролетели эти годы… Окутанный тревогой и тоской, отец прилёг на её кровать и сон быстро объял его. Во сне ему слышались какие-то голоса, мелькнул нечётко образ его Лии, тут же он увидел Руфь уже в положении, потом всё смешалось. Он проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Он быстро сел, с трудом соображая, где он. Будил его Даня, младший сын.
- Пап, у тебя в зале телефон пиликал. Я тебя потерял, а ты здесь.
- Задремал что-то, - сказал отец и взял у Дани телефон. Там было несколько пропущенных и сообщение от Саши:
“ Поздравляю! Вы стали дедушкой! Родился мальчик, рост 52, вес 3400, всё хорошо! Она назвала его Вашим именем – Пётр!”
Пётр Андреевич закрыл лицо руками, из глаз выступили слёзы:
- Какая она молодец, Даня! Добрая, искренняя моя Руфь! Она ведь давно имя придумала, а мне не говорила!
- Не плачь, пап, ты что?
- Это я от счастья, Даня! Сестра твоя стала мамой! Я теперь дед, а вы дядюшки!
Боевое крещение.
Вернувшись с конференции, Саша вошёл в квартиру и услышал писклявый голосок сына. Голова сразу переключилась на домашние заботы, от которых он отвлёкся в большом братском общении. Руфь укачивала малыша и не сразу услышала, что вошёл муж. Саша поставил свою сумку, подошёл и хотел потрогать ручку ребёнка, но Руфь строго сказала:
- Руки помой, ты же с поезда. Он же маленький ещё, мало ли какие там микробы.
Саша послушно пошёл в ванную, хорошенько помыл руки и лицо, вышел в комнату, переоделся в домашнее. Теперь всё вроде было в порядке.
- Устала без меня? Мы то в вагоне отоспались.
- Нормально. Вчера у меня Лиля ночевала. Готовится к своему материнству.
- У них будет кто-то?
- Да нет, я не знаю, так, когда-нибудь будет. Он у неё хорошо засыпал, она ему песенки христианские пела. Интересно за ними наблюдать. Позавчера мама твоя была, я даже днём отключилась на часок. Братцы мои заходили, но у них руки не тем концом, им ребёнка опасно доверять. В общем, ничего, пережили эти дни хорошо. Гуляли не очень много, на улице как-то не жарко было. Сегодня получше денёк.
- Давай, я с коляской погуляю, ты отдохни.
- Подержи его, если хочешь, я поваляюсь чуть-чуть. Через часика два я сама погуляю, хоть из дома выйду.
Саша взял сына на руки, а Руфь прилегла на диван. Малыш работал соской и начал прикрывать веки, присутствие отца дополнило гармонию.
- Есть хочешь? У меня там лапша в холодильнике стоит.
- Не, я попозже. Засыпает вроде.
- Дождался папашу и всё, концерт закончился.
- Сильно выступал?
- Терпимо. Такая у нас с тобой жизнь теперь. Кстати, позавчера к тебе какие-то старые друганы приходили. Не знаю, кто им адрес дал. Оба какие-то неприятные, у одного на лбу розовое пятно, не знаешь, кто это?
- Это Даня Черепанов по кличке Череп. Я ему адрес точно не давал. Помнишь, зимой Кирей заходил? Скорее всего, он ему сказал. Мне этот Череп тоже никогда не нравился, какой-то мутный. Надеюсь, больше не придут, без них есть чем заняться. Мы вчера в вагоне с одним человеком разговорились, Господь интересно устраивает всё…
Руфь не дослушала Сашины слова. Когда он на неё посмотрел, она уже спала. Сынок тоже успокоился и крепко заснул. Саша аккуратно положил его в кроватку и прикрыл одеялом. Глядя на мирный сон жены и сына, он вспомнил своего вчерашнего попутчика Михаила. Когда-то и он так же укладывал своего Матвея, давая отдохнуть своей жене. Может, именно в этот час он пришёл к ним, чтобы примириться. Дал бы им Бог найти этот мир, воссоздать свою первозданную любовь, и больше никогда не расставаться. Саша потихоньку стал разбирать свою походную сумку, от вещей пахло вагоном и гостиницей. Через час малыш завозился и начал кряхтеть, Руфь сразу открыла глаза. Всё, небольшая передышка закончилась, сейчас он запросит свою порцию той сокровенной пищи, которую дать ему может только она. После кормления они засобирались на прогулку, Саша вытащил коляску и они вместе пошли по аллейке в сторону Комсомольской улицы. Проходя мимо седьмого дома, Руфь с тоской поглядела на окошко своей бывшей спальни. Саша рассказывал ей про конференцию, про Михаила, с которым они так хорошо пообщались. К вечеру день разыгрался теплом и они решили погулять побольше и дойти до конца улицы. Вдруг кто-то окликнул сзади:
- Эй, Ру, здорово!
Она повернулась и увидела женщину с детской коляской, одетую в цветастый сарафан. Это была Альбинка.
- Что, подруга, не узнала меня? Здорово здорово, мамочка!
- Альбинчик, это ты? Привет привет! - Они поставили вместе свои коляски и радостно обнялись.
- Сейчас наши козявочки познакомятся!
- По-моему, они дрыхнут.
- Пускай вместе подрыхнут! У тебя пацанчик когда вышел на свет?
- Второго мая.
- У меня десятого. Девчонка, назвала Машей. Марией.
- Ты, Альбин, здесь живёшь?
- В двадцать девятом по Комсомольской, у Жеки двушка там своя, там и обитаем. А это Саня твой? - Альбина подошла и обняла опешившего Сашу. - Здорово, Божий человек! Мы с твоей женой вместе коротали дни в больничной палате. Она про тебя много говорила.
- Осторожней надо с объятиями, жена смотрит.
- Что, боишься сковородкой получить? Не бои-ись, она не злая! Пошлите, вместе погуляем, что-нибудь расскажете мне. Представляешь, Ру, я Жеке своему после выписки выдала: “Когда в ЗАГС меня сводишь? Некоторые влюблённые не боятся печати в паспорте, а ты что?” Молчит. Надеюсь всё равно его раскрутить.
Саша увидел на пути продуктовый киоск и сгонял за мороженным для всех. Альбина без перерыва болтала на всякие темы.
- У меня Жека машину новую купил, “Тойоту Камри”!
- У нас попроще, - сказала Ру, - бэушная “Приора”. Зато, её нам Бог дал чудесным способом. Саша, когда неверующим был, занимался продажей всякой химии.
- Я помню ты говорила.
- Копил деньги, мечтал купить себе тачку. А потом уверовал, с отцом моим много общался. Ему пришло такое понимание, что эти деньги нечистые, что они замараны кровью. У него один друг умер от курительной смеси, другой паренёк попробовал какой-то порошок и впал в кому. Потом очнулся, но что-то стало с головой. Саша отдал деньги в одну благотворительную миссию. Дело у нас к свадьбе шло, я расстроилась, жалко было терять деньги. Там у него тысяч сорок накопилось. Потом я увидела чудо. К нам на свадьбу приехал мой дядя из Англии, он там пастор русскоязычной церкви. После сочетания подходит ко мне и передаёт конверт, говорит, это подарок от европейской родни. У меня дедушка с бабушкой, ещё один дядя и двоюродные братья живут в Европе. Мы с Сашей конверт потом открыли, там две тысячи евро. На них решили купить авто. Сейчас Саша ездит и помогает друзьям, они занимаются реабилитацией наркоманов.
- Да, подруга, вы с Саней в другом мире живёте. Почти у всех моих знакомых жизнь строится на материальном вопросе. Все мечтают денег срубить, иномарку взять хорошую, в Турцию слетать в отпуск. Ещё более заветная мечта коттедж построить, накупить мебели на миллион. Но, я вас с Саней уважаю. Есть в жизни много вещей, которые нельзя оценивать деньгами. Любовь, например, настоящая, не должна быть за деньги, так ведь? Дети наши, разве мы покупаем их? В жизни столько всяких чудес, которые большинство не замечает. Я твою книгу ту читала на днях, есть о чём подумать. Я девочку свою Марией назвала, так ведь звали маму Иисуса. Я вспомнила это. Тебя, Ру, часто вспоминаю. Увидела тебя сегодня и так хорошо на душе стало!
- Можем чаще вместе гулять. Пока что наша жизнь будет вертеться вокруг малышей. Я считаю, это Бог так задумал, чтобы маленький человечек подольше был беспомощным. Чтобы родители заботились о нём, поплакали вместе с ним, если нужно.
- Если бы они быстро вырастали, мы бы не успели на них налюбоваться.
- Не успели бы передать то лучшее, что знаем сами. А так? Вот меня возьми. Когда соплёй была, была жуткой эгоисткой. Мама или папа что-то скажут, мне кажется, что они меня прессуют, что-то от меня вечно хотят, каждую мелочь мне выговаривают. А сейчас я на это по другому смотрю, подростковые бзики прошли, стала понимать их. Но для этого нужно было двадцать лет прожить.
Саше нравилось, что его жена разговор с подругой направляет в духовное русло. Постепенно, возможно, и она начнёт понимать смысл этой жизни. Не всякий человек готов быстро во всём разобраться. Сам он тогда стремительно шагнул навстречу истине. Хотя, тоже ведь замялся сначала. Если бы Ру тогда не позвонила и не позвала на праздник, что бы в результате было? Земную жизнь человек видит постоянно, а о Боге лишь слышит отдельные слова. Хорошо, когда земная эта жизнь станет казаться неправильной, наполненной ошибками и злом. Но некоторые придут к этому постепенно, поэтому, не нужно торопиться. Может, им удастся много раз погулять вместе, и попутно поговорить о сути человеческой жизни.
Они прошли до окраины Комсомольской улицы, потом повернули в обратную сторону. Уже был десятый час, когда они расстались с Альбиной и пошли в сторону своей квартиры. Сынок проснулся и шевелился под накидкой коляски, пора было идти домой. Немного не дойдя до дома, Ру остановилась. Она показала Саше на лавку около их подъезда. Там сидели два парня, похожие на тех, что недавно заявились к ним. Она не хотела идти домой, пока эти сидят там. С другой стороны, они могут не уйти до ночи, что тогда делать?
- Давай папе позвоним, у них отсидимся, а попозже посмотрим что и как.
- Он волноваться будет. Лучше в наглую мимо них пройти, как-будто мы их не знаем.
- А если они в дверь будут стучать? Такой вечер классный сегодня, эти всё портят. Что им от тебя надо? Денег, или ещё чего?
- Денег я им не обещал, и не дам. Я вообще с ними никаких дел не имел. Даня этот, который Череп, на самом деле неприятный чел. Скользкий какой-то.
Саша всё же уговорил её, не обращая на тех внимания, быстро пойти к двери подъезда. Сам пошёл немного впереди и так, чтобы оказаться между коляской и лавкой, на которой сидели двое. Когда Саша поравнялся с ними, они его заметили и Череп сразу соскочил на ноги.
- О, Саня, здорово! Куда спешишь?
- Привет. Видишь, домой с ребёнком возвращаюсь, - быстро и сухо ответил Саша.
- Погоди, не спеши, поговорить надо. Удели нам минутку, - второй, которого Саша не знал, тоже встал. Ру стояла за Сашиной спиной, вцепившись в ручку коляски. Ни он, ни она не знали, что делать.
- Пацаны, не знаю, зачем я вам, но мне некогда. Нужно коляску затащить, у меня сыну полтора месяца, не мешайте.
- Пусть твоя затащит, а ты с нами поговоришь.
- Коляску занесу и выйду.
- Не угадал! На вопрос нам ответь.
- Какой вопрос?
- Слышал, Кирея закрыли? Ты же тоже кое-чем занимался, забыл?
- Я уверовал в Бога, от старых дел отошёл!
- От дел отошёл, да? А где гарантия, что не ты свистишь в ментовские уши? Может, это ты Кирея сдал, а? А он сейчас ради душонки своей нас всех сдаст, а? Объясни ситуацию.
- Я давно ни во что не лезу!
- Гарантии то нету, братан. Мы, например, на тебя подумали!
Разговор не клеился, Саша видел, что те пошли в напор, ситуация была неприятная. Несколько человек смотрели в их сторону, но подойти никто не решился. Неожиданно второй, что был с Черепом, толкнул Сашу ногой в грудь. Саша завалился, натолкнувшись на коляску.
- Что вы делаете, сволочи! - Завизжала испуганная Руфь, отдёргивая коляску. Череп подлетел и наотмашь врезал Саше по лицу, второй наносил удары ногами, Саша не мог встать на ноги, чтоб хотя бы отбежать.
- Перестаньте! За что вы так! Нелюди, гады! - Кричала Руфь. - Господи, запрети им! Люди! Помогите нам! Петечка, сынок, не плачь! Боже мой!
- Что, Санёк, не нравится? - Рыча и стервенея, кричал Череп.
Вдруг сверху прозвучал резкий мужской голос. Эти остановились.
- Валить надо! Сейчас они шакалов вызовут, конец нам! - Они сорвались с места и побежали, никто из собравшихся людей их не задержал.
Руфь плакала навзрыд, руки у неё тряслись. Какой-то седой мужчина подошёл и помог Саше встать. На руках и лице у того была размазана кровь. Подошли ещё люди, два молодых паренька предложили занести коляску, но Руфь, ещё не придя в себя, закрывала её от всех.
- Полицию надо вызвать, - сказал пожилой мужчина.
- Не надо! Не надо! - Почти кричала Руфь.
В конце концов, немного успокоившись, она взяла Петю на руки, два парня занесли коляску наверх. Саша зашёл в ванную и какое-то время отмывал себя от крови. И у него, и у неё в душе звучал один вопрос: “почему так получилось?” Посторонние люди ушли, они остались наедине. Руфь кормила сына, но всё тело её продолжало дрожать от пережитого стресса. Саша ходил по квартире, он молился больше всего за неё. Он мужчина, он должен преодолеть. Лишь бы она успокоилась и уснул перепуганный сынок. Через час Петя уснул. Руфь подошла к Саше и обняла его.
- Почему так случилось? За что ты так пострадал? Что ты им сделал?
- Это Бог попустил. Это плата за моё прошлое. Ведь я занимался этими делами.
- Нет, Сашечка! Это бесовская атака на тебя и на меня. Ты говоришь людям о Христе, а злые силы негодуют. Ты наркоманов вразумляешь, сейчас Альбинке говорили обо всём… Я хочу в воскресенье быть в церкви.
- Зачем?
- Я расскажу всем. Пусть все услышат, что мой муж пострадал за проповедь. Что мой муж миссионер!
- Тогда я расскажу про свою жену, как она переживает за меня, как любит меня. Что жена у меня умница! Что жена у меня ангел!
- И немножко инопланетянка.
- Да!
Они стояли обнявшись и с каждым словом объятья становились всё крепче. Они простояли бы так целую вечность, если бы не зашевелился в кроватке их сынок!
Большая семья.
После неожиданного нападения у подъезда прошло две недели. Лицо Сашино зажило, нервы успокоились. Они не стали никому раскрывать подробностей, так, мол, напали двое, помахали руками. Руфь в церковь тоже не пошла, ребёнок иногда меняет планы. Тем более, одно из воскресений у Саши было рабочим, тем проще. Это осталось их тайной, а Господь, если нужно, воздаст им добром. Один старый знакомый сказал Саше про Даню Черепанова, что того взяли с поличным, когда он забирал закладку на какой-то стройке. Сначала Саша обрадовался, было в его душе некоторое чувство мести. Трудно оказалось в реальной жизни простить обидчика. В нём боролись два чувства, помимо себя, он думал о жене и сыне, за них ведь он должен вступаться. Потом почему-то стало жаль Даню. Сколько таких испорченных судеб? Что его ждёт впереди? Кого-то схоронили, как, например, Сёму Погорельского. Кто-то сошёл с ума, как Рома Правдин. Кому-то дали лет семь колонии… Вот оно, бескрайнее поле для миссионеров! Руфь назвала его миссионером, это почётное имя. “Как веровать без проповедующего?” Саша напоминал себе эти слова. Он благодарил Бога за свою жизнь. Непонятно, почему из множества блуждающих по миру молодых душ, именно его Бог помиловал и столкнул тогда с прекрасной девушкой на тёмной аллее. С дочкой пастора. За неё молились родители, а кто молился за Сашу Григорьева? А может, это побочное действие родительской молитвы, он шёл своим греховным путём и случайно попал в зону её влияния… Этого ему никто никогда не объяснит. “И псы едят крохи, упавшие со стола у детей”, - сказано в Евангелии. Вот и упала одна такая крошка перед ним. Но почему Руфь выбрала именно его? Что он особенного сделал? Она выросла среди более достойных молодых ребят. У тех верующие родители, библейское воспитание, хорошие манеры. Марк, Женя, Миша, другие… Нет, она не замечала их. Как-будто Господь ей указал именно на него, на Сашу Григорьева. Всего один её звонок и его судьба решилась. Он ведь не пошёл тогда на общение с молодёжью, скорее всего, не пошёл бы и позже. А она позвонила и он не смог ей отказать. Потом, шаг за шагом, он пошёл вперёд, к истине, какое-то время он даже не замечал Руфь, думал о высшем. А она смотрела на него и почему-то брала с него пример. Параллельно шла туда же. Их проникнувшая в самые глубины сердец любовь рождалась параллельно их движению к свету. Саша думал обо всём этом, сидя на пустых паллетах на своём складе. Ведь неважно где ты находишься телесно, главное, где находится твоё сердце.
На склад зашёл один человек, молодой парень. Саша его знал, это Женя Суворов, партнёр хозяина склада Виктора Ивановича. Женя зашёл в каморку, где сидел начальник, и некоторое время был там. Саша вышел на улицу подышать летним воздухом. На стоянке рядом с его “Приорой” стояла новенькая “Камри”. Чья, интересно, подумал он. Клиентов пока не было и Саша присел на лавку у ворот склада. Зазвонил телефон.
- Приветствую! - сказал Саша. Звонил Пётр Андреевич.
- Привет, Саш! Не сильно занят?
- Нет, сижу просто.
- Мне знаешь кто позвонил сейчас?
- Кто?
- Миша тот, попутчик наш!
- Здорово! Как у него дела, не сказал?
- Довольный! Я понял, что у них нормализуется всё.
- Слава Богу!
- Он мне сказал, что заехать к нам хочет. Поедет с семьёй в отпуск и к нам заглянет на пару деньков. Я ему предложил у меня разместиться. У меня одна комната пустая стоит, девчачии постели без дела. Матвея можно к пацанам моим подселить. Включат компьютер и найдут общий язык.
- Это хорошо. Значит, не случайно мы оказались в одном купе. А представляете, если бы Морозовы и Миша ехали с нами? Не получилось бы с ним пообщаться. Приходится только изумляться!
- У тебя когда выходные?
- В воскресенье и понедельник.
- Он может в пятницу приехать. Если можешь, отпросись или поменяйся, хочет Леру с тобой познакомить. Хорошо, если будет времени побольше.
- Попробую, у меня есть переработки.
- Давай, Саш, трудись, не буду отвлекать.
- До свидания!
Саша положил телефон. Вдруг в его голове что-то сработало! “ Жека новую машину купил, “Тойоту Камри.” Ему стало интересно. Прощаясь с Виктором Ивановичем, выходил Женя Суворов. Когда тот пошёл к машине, Саша насмелился и подошёл.
- Ты же Женя?
- Я да.
- Извини, а у тебя жену не Альбина зовут?
- Точно. Знаешь её?
- Моя жена с ней гуляет с колясками.
- У твоей имя странное.
- Руфь.
- Точно. Моя про неё часто говорит. А ты Саня будешь?
- Да.
- И про тебя наслышан. Закатывайтесь как-нибудь в гости. Девчонки о своём потрещат, мы с тобой о своём. Идёт?
- Вполне.
- Ладно, Сань, порешайте у себя. Бывай! - они пожали руки, Женя уехал, а Саша ещё раз увидел, как тесен мир.
Наступал полдень пятницы, Пётр Андреевич готовился принять гостей. Максима послал в магазин за продуктами. Такова теперь жизнь их мужского семейства, некому готовить какие-то изыски, обходятся пельменями, жаренной картошкой и полуфабрикатами. Всё-таки хотелось получше встретить гостей, чтобы хорошо пообщаться. Он посматривал на часы и занимался обустройством стола. Не хватало ему женских рук в этом деле. Пришла бы Руфь пораньше, получилось бы поинтересней, но у неё сейчас свои заботы. После полудня он вышел на улицу, не терпелось встретить гостей лично. Разные машины заезжали во двор, но знакомого лица он не видел. Солнце начало хорошо прижаривать, он сел на лавку в тени, внимательно следя за въездом во двор. Белый “Лэндровер” приостановился напротив седьмого дома, Пётр Андреевич вышел на более видное место. Джип начал неуверенно поворачивать во двор и припарковался с краю. Пётр Андреевич подошёл и заглянул сквозь пассажирское окно. За рулём сидел Михаил! Гости вышли из машины, они с Михаилом пожали друг другу руки, потом крепко обнялись. Не так много времени прошло с той встречи в вагонном купе, но в жизни Михаила случился тот правильный поворот, которого он ждал несколько лет. Он вернулся к своей семье! Даже внешне он выглядел по-другому, сошла с лица та мрачность, что увидели братья тогда. Вышли на свет и его жена с сыном. Все они были одеты в лёгкую летнюю одежду. Лера приподняла солнцезащитные очки и вежливо кивнула Петру Андреевичу. Тот подал ей руку:
- Здравствуй, Валерия!
- Можно просто Лера, так привычней. Здравствуйте, Пётр Андреевич! Очень рада с Вами познакомиться!
- Вот, Лер, как тебе Пётр? Простой мужик с виду. А он священник! Ему мы обязанны нашим… примирением.
- Ну, скажешь тоже! - Засмеялся Пётр Андреевич. - По-моему, это мой зять смог так разговорить тебя, что ты разоткровенничался с нами. Я вообще просто сидел.
- Нет, Петь, ты не скромничай, вы оба мне по душе.
- Как вам наш городок? Как дорога?
- Отлично! В нашей России есть на что посмотреть! Исполняется наша заветная мечта - прокатиться по её просторам и у вас здесь побывать. Поглядеть, как вы живёте.
- Что ж, пошлите размещаться. Мы с сыновьями соорудили почти холостяцкий стол, строго нас не судите, так мы теперь живём. Женских рук не хватает. - Он подал руку мальчику. - Что, Матвей, не стесняйся, пошли с нами, познакомлю со своими. Они ребята не злые, Дане моему четырнадцать, Максиму уже семнадцать. Я думаю, найдёте общий язык.
- Давай, Матвей, сумку свою бери, пошли. - Михаил пошёл рядом с Петром Андреевичем, а Матвей с мамой за ними.
Сложив вещи в бывшей спальне дочерей и немного осмотревшись, они сели за стол. Утолив начальный голод, они немного разомлели, вели неспешный разговор. Мальчики постепенно отъединились в своё общение, тыкали пальцами в свои телефоны и негромко что-то рассказывали Матвею.
Лера рассматривала книги в шкафу, а мужчины разговаривали о своём. Михаил воодушевлённо рассказывал хозяину дома о своей работе, о том, как они с Лерой собирались в поездку. Лера провела пальцем по фотографии, где Пётр Андреевич рядом со своей женой. Михаил рассказал ей про неё. Она сравнивала по памяти её с Руфью, фотографии которой им выслал Саша. Действительно, было большое сходство дочери с матерью.
- Это Лия моя! - Пётр Андреевич заметил её интерес. - Ты, наверно, знаешь нашу историю.
- Знаю… Так ужасно это…
- Господь так усмотрел.
- Пусть Он поможет Вам во всём, Пётр Андреевич! Если я научусь когда-нибудь молиться, я буду молиться за Вас.
- Она сейчас на небесах. Там несравненно лучше, чем здесь. Нам, конечно, здесь тоскливо без неё… - При этих словах сыновья замолчали, наступила тяжёлая пауза.
- Простите, я напомнила Вам…
- Ничего…
- Когда узнаёшь такое, то сразу хочется выбросить всю грязь из своей души! Знайте, Пётр Андреевич, что именно эта Ваша трагедия, рассказанная мне Мишей, выжгла из моей души горечь обиды. Ведь пока мы живы, всё можно изгладить, простить, вернуть… Я Вас очень уважаю и очень Вам сочувствую! Простите, ещё раз…
Она снова села за стол, в глазах её блеснули слёзы. Все помолчали некоторое время.
- Я к Лере в тот же день вечером пошёл с повинной, - прервал молчание Михаил, - а что говорить, не знал. Начал рассказывать про беседу нашу в купе. Разговор не клеился, в горле пересохло.
- Я только ради Матюхи иногда терпела Мишкины визиты. Думаю, отец ведь, должен ребёнок видеть иногда отца. А в душе столько было горечи! - Максим тактично предложил мальчикам перейти в маленькую комнату, видя, что взрослым нужно поговорить о деликатных вещах.
- А я… Не хватало смелости преодолеть себя, понимаешь. А тут пообещал братьям и себе. А сказать главное так сложно было. Вот и начал рассказывать про вас, про твою дочь, про Сашу. И про эту вашу утрату…
- Иногда уход человека из жизни, - сказал Пётр Андреевич, - производит на других очищающее действие. Когда-то я услышал об Иисусе Христе, что Он за грехи мои был избит и пригвождён ко кресту. Это стало очищать мою жизнь от всякой дряни, и сейчас продолжает очищать… А Лия… Руфь моя так тяжело страдала от этого, что я стал бояться за неё. В её юной душе произошёл целый переворот, она изменилась. Стала более серьёзной и мне кажется, именно тогда начала понимать, из чего состоит подлинная ценность жизни. Но целый год она вроде жила и даже шутила иногда, смеялась… Но во всём этом всегда был отголосок боли, которая временами прорывалась и я боялся, что она возненавидит меня и, что ещё хуже, Бога. Я молился за неё каждый день, как мог, проявлял любовь свою к ней… То, что она встретила Сашу, стало ярким лучом света для неё. Она захотела жить! Ни я, ни Саша, ни даже сама она, не знаем, как это вышло…
- Подлинная ценность жизни… - задумчиво повторил Михаил.
- Миша рассказал мне про ваше горе и склонив голову ушёл в тот вечер, - сказала Лера, - а я осталась одна и стала думать. Он передал мне слова Вашего зятя, что, если мы оба живы, то всё можно исправить. Мне нечего было возразить. Мы оба живы, это факт. Я задала себе вопрос, хочу ли я его возвращения. Сначала нам было очень хорошо вместе. Честно заглянув в своё нутро, я ответила себе и на этот вопрос. Я призналась себе, что, если убрать все злые эмоции, то конечно, я всегда ждала его возвращения. Я, наверно, и не искала себе другого счастья, потому что оно было у меня уже. Через два дня он снова пришёл и смотрел на меня молча. Я, конечно, выплеснула весь свой гнев, все свои слёзы. Потом…
- Лера – золотой человек! После того, что я в её жизни натворил, не прощают. Она простила. Я не знаю, Петь, как это происходит, но, смотри, вы с Сашей попались мне в попутчики, мы поговорили. Я очень хотел наладить свою жизнь с Лерой и Матвеем, но знакомые разные скорее подталкивали к обратному. Я их слушал почему-то. А вы с Сашей сказали мне именно то, что мне было нужно на самом деле. И плюс, от вас как-будто какое-то влияние исходило. Как Саша про Руфь сказал, что при встрече с ней в нём изменилось что-то, так и у меня при встрече с вами. Не знаю, как это действует.
- Это действует Господь, - сказал Пётр Андреевич, - а как, не знаю. Верующий человек находится под влиянием Божиим, благодаря этому, и сам он влияет на других. Но, не на всех. Просто ты был готов к перемене, ты свою жизнь оценивал правильно. Ты дошёл до того, что стал жаждать возрождения своей семьи. Саша, в свою очередь, тогда тоже был готов. Ему опостылела раздвоенная жизнь, он хотел стать чистым, нормальным. Многие люди вокруг общаются с нами намного ближе, чем это случилось с тобой, но никуда не стремятся. Им не помогает то, что они общаются со мной, или Алексеем, или Сашей. Если в сердце глухо, то никакие слова не помогут.
- Это так…
Раздался звонок в дверь, так неожиданно, что Лера вздрогнула. Пётр Андреевич встал с дивана и пошёл открывать. Гости последовали за ним. Дверь распахнулась, первой на глаза попалась коляска, которую Саша затаскивал с площадки. За его спиной стояла Руфь с малышом.
- Привет, ребята, - поздоровался отец, - коляску давай сюда воткнём, заходите.
Руфь тоже вошла, Михаил и Лера в каком-то волнении смотрели на неё, она улыбалась. Саша протянул руку Михаилу, тот двумя руками потряс её и сказал:
- Саня, привет, дорогой! Так рад встретить тебя! Смотри, это вот Лера, моя жена! Мы с ней помирились, Сань, представляешь! Я так захотел вас познакомить, что приехал сюда, привёз своих!
- Слава Богу! Здравствуйте, Лера! А это Руфь с Петей нашим!
Лера подошла к Руфи, положила ей руку на плечо, они бы обнялись, но на руках был ребёнок.
- Что, будем в прихожей стоять, или пойдём за стол? - Спросил Пётр Андреевич.
- Сейчас, я колёса у коляски протру, - сказал Саша, - а вы заходите. Если Петя уснёт, можно будет на балкон в коляске положить.
- Вы садитесь, - сказала Руфь, - мне его надо немного переодеть. Я, пап, в комнате сделаю, ладно?
- Можно я с тобой? - Попросилась Лера. - Так давно не видела близко такого маленького.
- Пошлите, - они прошли в бывшую спальню. Руфь положила сына на свою бывшую кровать, а Лера присела рядышком, наблюдая за младенческими движениями.
- Это когда-то была моя кровать, - объяснила Руфь, - а на той сеструха моя спала. Опустела наша комната.
- Такой классный! Я уж забыла, какие они. Матюха наш почти с меня ростом. А этот…
- Сейчас, немного попривыкнет, можно будет и подержать его. Он у нас не дикий, то сестра поводится, то папа, то подружки потискают. Правда, ночью потом может концерт закатить.
- Нет, Руфь, вы в таком прекрасном сейчас положении живёте! Хлопот полно, но потом он изменится, будете вспоминать.
- А что? Возьмём и ещё одного надумаем! Да и вы с Михаилом ещё вполне можете доставить себе такое счастье.
- Ой, я пока не думаю об этом.
- В Библии интересно сказано, что муж и жена становятся одной плотью. Когда смотришь на такого малыша, то это становится понятно. В нём смешиваются частички и отца и матери.
- У вас семья была большая, вам это проще, наверно. А я одна росла у родителей.
- Да, у мамы нас было четверо. Она тоже была четвёртым ребёнком у своих родителей. У дяди моего, который живёт в Сходне, пятеро детей и уже семеро внуков.
- Я рада, Руфь, что смогла познакомиться с вами. Саша у тебя молодец, он смог каким-то образом воздействовать на Мишку моего. Я уже и не надеялась, что мы когда-нибудь помиримся.
- Саша хочет помогать людям, чтобы они приближались к Богу. У него это получается. Я сама во многом через него пришла к вере, хотя, у меня папа много лет проповедует, двое дядюшек пастора церквей. Он какой-то искренний, его слушаешь и понимаешь, что он не врёт, что он сам это переживает.
В комнату несмело заглянул Матвей.
- Можно?
- Заходи, Матвей, погляди на малыша. Когда-то и ты был таким.
- Прикольно, пыхтит что-то.
- По другому не умеет пока. Может, и у тебя когда-нибудь появится такой братишка, хочешь?
- Не думал.
- Проси у папы с мамой. Будешь ухаживать за ним, с коляской гулять.
- Хорошо бы.
Лера смущённо засмеялась, встала и обняла своего сына, такого ещё простого и беззлобного. Весь тот день они много общались, Лера больше с Руфью и малышом, мужчины между собой, а молодёжь где-то у себя. Следующий день прошёл тоже плодотворно, походили по городу, по магазинам, искупались в местном пруду. Саша свозил Михаила на городское кладбище, показал, где похоронен тот Михаил Зарубин, что был проповедником в далёкие пятидесятые. Несколько минут постояли у могилы Лии Береговой, Михаил провёл ладонью по холодному мрамору и смахнул украдкой слезу. Саша провёл его и до памятника своего товарища Семёна Погорельского.
- Здесь цветы такие же, как на той могиле, у Лии, - задумчиво сказал Михаил.
- Руфь посадила… Мы с ней приходим и сюда. Напоминание о том, для чего нужно жить. Чтоб хотя бы кого-то ещё избавить от безбожного пути.
В воскресенье гости согласились побывать в церкви. Пришли и Саша с Руфью, она очень хотела в этот раз быть на собрании. День был тёплый, ни Саша, ни отец не возражали. На богослужение пришла и Сашина мама, села на первую скамью, прямо напротив кафедры. Когда собрание подходило к концу, к пастору протиснулся Михаил и попросил сказать небольшое приветствие. Пётр Андреевич неуверенно посмотрел на братьев, Алексей Викторович идею поддержал, пусть скажет. Михаил вышел вперёд и взял микрофон.
- Здравствуйте, братья и сёстры, - начал Михаил, - меня зовут Михаил Зарубин. Я знаю, что это имя вам знакомо, был здесь в прошлом такой проповедник. Он, к сожалению, не мой родственник, просто совпадение. Я случайно разговорился с вашими братьями в поезде. Они наставили меня на путь, помогли мне восстановить мою семью. Я им очень благодарен. И Богу благодарен… хоть я пока не разобрался в вопросах веры и религии. Но, наверно, я уже в пути. Пусть у вас всё будет хорошо. Простите, я не умею говорить в такой аудитории. В общем, слава Богу!
Люди не ожидали такой речи, но восприняли его слова хорошо и многие радостно прославили Бога за это. Пастор вышел к кафедре и хотел завершать собрание, как вдруг к нему почти подбежала Руфь с малышом и что-то сказала на ухо. Он покачал головой и сказал ко всем:
- Братья сёстры, ещё слова просит… сестра Руфь, дадим?
- Да, да.
Руфь, держа сына, вышла к микрофону и посмотрела на всех.
- Привет всем, братья сёстры! Тоже захотела сказать немного. Я никогда не выходила на эту сцену. Петь я не умею, стихи декламировать тоже. Но выслушайте немного и меня. Вы меня все знаете. Мой папа интересно меня объявил – сестра Руфь. В общем, хочу несколько слов сказать о своей жизни. Когда я была подростком, я была большой эгоисткой. Родители заботились обо мне, а мне казалось, что они меня прессуют. Верующие звали меня в церковь, мне казалось, что меня заманивают. Братишки молодые искали завести со мной дружбу, мне казалось, что они покушаются на мою свободу. Такая я была. Лет в шестнадцать я стала задавать себе вопрос, существует ли на Земле любовь. Есть ли она вокруг меня? Я её не видела. Первым открытием в этом вопросе стало то, что я вдруг поняла, сколь велика ко мне родительская любовь. Я буквально купалась в ней, и не замечала. Особенно ярко я поняла это, когда не стало мамы… - По щеке её скатилась слеза. - Тогда я стала ценить это. Я стала видеть, как переживает за меня мой папа… Иногда мне не хотелось даже жить! Когда я видела его глаза, мне становилось стыдно. Потом я встретила Сашу… В моей душе что-то произошло. Его голос, его искренние слова, случайные встречи, когда он приходил поговорить с папой… Всего этого я стала искать. Всё это возвращало меня к жизни, отдавалось радостью и покоем в моей душе. Когда он предложил мне стать его женой, я даже не сомневалась. Он открыл мне, братья сёстры, что такое Божья любовь. За всем, что случалось со мной, стояла она. Теперь моя очередь являть любовь другим! Пока что, самый большой кусок моей любви достаётся этому человечку! Хочу больше помогать папе, но так мало времени. Хочу больше своей нежности подарить мужу, но так немного остаётся сил. Прости меня, Саша! Мне не стыдно перед всеми сказать, что я тебя очень люблю и ценю! Ты послан мне Господом, чтобы сделать мою жизнь полноценной! Братья и сёстры, вы знаете, мой Саша очень хороший проповедник, он не говорит с кафедры, но всем людям рассказывает Евангелие! Вы знаете, мой муж – миссионер!
Сашина мама расчувствовалась и заплакала. Богослужебный зал наполнился радостными улыбками, люди начали аплодировать. Саша взял свободный микрофон и громко сказал:
- Братья и сёстры, ну что она говорит? Разве это я всё? Это же Господь! Это Он всё! Это Он изменил мою жизнь! И ещё это её заслуга, моей жены, моей Руфи! У меня прекрасная жена, самая лучшая на Земле!
Лишь малыш в эту минуту недовольно изгибался и морщил лицо. У него впереди ещё вся его жизнь, которую ему придётся прожить. Одно можно сказать, что жизнь эта вложена Богом в руки любящих родителей, которые вышли из темноты к Свету, и постараются в будущем поведать об этом своему сыну!