"Люди в истерии и страхе следуют любым призывам, независимо от того, кто и с какой стороны начинает их выкрикивать, лишь бы только при этом крикун обещал человеческой массе принять на себя тяжелое бремя мысли и ответственности. Масса боится и не хочет этого бремени. Но можно поручиться, что ей не избежать ни того, ни другого."
"Национальное возрождение, о котором они кричали, похоже на камень. Когда его подымаешь с земли, из-под него выползают гады. Чтобы скрыть свою мерзость, они пользуются громкими словами."
Всем привет!🙃
"Ночь в Лиссабоне" - это, несомненно, классика антивоенного жанра! Впрочем, чуть ли не каждую книгу Ремарка можно так назвать, ведь он писал об обычных людях, оказавшихся в главных событиях XX века, и их последствиях.
Все герои немецкого писателя так или иначе соприкоснулись с той или иной войной двадцатого столетия, они испытали на себе все ужасы рушащегося мира и предстали перед читателями в виде оголенных чувств и пережитков. Очень трудно остаться равнодушным перед человеческой жизнью, поэтому произведения Эриха Марии Ремарка цепляют настолько сильно.
Всем понятно, что Ремарк не разделял идеологии фашизма и национал-социализма, но чего не встретишь в его книгах, так это ярых антифашистских лозунгов, пафосных призывов и наставлений человека, понявшего жизнь, нет! Мужчина донес свои идеи через всем понятные действия и размышления действующих лиц его историй. А это работает лучше всего.
Сегодня я хочу обсудить "Ночь в Лиссабоне", где главный герой всего за одну ночь погрузился в душу незнакомца, а с рассветом вернулся к своему настоящему и, наконец, определившемуся будущему.
О чем книга?
История разворачивается в 1942 году в порту Лиссабона, где за кораблем, направлявшимся на следующий день в Америку, наблюдал немецкий эмигрант, от лица которого и написан роман. Только что мужчина проиграл последние деньги и надежду на лучшую жизнь в казино, куда он пошел, полагаясь на хороший выигрыш. Деньги ему были нужны для того, чтобы на этом самом корабле отправиться с любимой женой в США. Правда, ничего не вышло, да и виз у пары не было.
"Я неподвижно смотрел на корабль. Ярко освещенный, он покоился на поверхности Тахо, невдалеке от набережной. Хотя я уже неделю был в Лиссабоне, я все еще не мог привыкнуть к беспечным огням этого города. В странах, откуда я приехал, города по ночам лежали черные, будто угольные шахты, и свет фонаря в темноте был опаснее, чем чума в средние века. Я приехал из Европы двадцатого столетия.
Сегодня после обеда я пошел в казино "Эсторил" с надеждой выиграть. У меня еще был приличный костюм, и меня впустили. То была последняя, отчаянная попытка подкупить судьбу. Разрешение на пребывание в Португалии у меня и Рут истекало через несколько дней. Никаких виз у нас больше не было. Корабль, что стоял на Тахо, был Последним, с которым мы еще во Франции рассчитывали попасть в Нью-Йорк, однако места на нем были распроданы за несколько месяцев, а у нас не было ни разрешения на въезд в Америку, ни денег; билет стоил свыше трехсот долларов. Я попытался раздобыть деньги единственно возможным здесь способом - в казино. Даже если бы я выиграл, попасть на корабль можно было бы чудом. Но во время бегства и опасности, в отчаянии, как раз и начинаешь верить в чудо: иначе нельзя выжить…
Но у меня ничего не вышло: из шестидесяти двух долларов, что у нас были, пятьдесят шесть я проиграл."
Но тут он встретил другого эмигранта, который представился Йозефом Шварцем и предложил герою два паспорта с визами в Америку и билеты на счастливый корабль! Взамен Йозеф попросил лишь одну ночь и и возможность поведать герою историю своей жизни. Конечно, рассказчик согласился на такое золотое предложение, так что на протяжении целой ночи они с новым знакомым переходили из одного бара Лиссабона в другой, попутно общаясь о самых разных событиях, что пережил за последние годы Шварц.
"- Я вас не понимаю, - сказал я.
- Вы можете их забрать, - ответил он. - Даром. Завтра утром я уезжаю из Лиссабона. Но ставлю одно условие.
У меня опустились руки. Конечно. Я же знал, что все это не так просто.
- Какое? - спросил я.
- В эту ночь я не хотел бы оставаться один.
- Вы хотите, чтобы я был с вами?
- Да. До утра.
- И все?
- Да, все.
- И больше ничего?
- Больше ничего.
Я с недоверием посмотрел на человека. Да, я, конечно, знал, что люди, подобные нам, иногда не выдерживали и надламывались; у них часто не хватало сил переносить одиночество; странно - они боялись пространства, хотя для них почти не оставалось места в жизни. Я знал, что тогда, вот так же, ночью, оказавшись рядом, кто-нибудь, даже незнакомый, мог удержать человека от самоубийства. Считалось само собой разумеющимся, что люди просто помогают друг другу. Никто не брал за это платы. Тем более - такой."
Шварц - это ненастоящее имя эмигранта, его он получил в подарок от австрийца-торговца картинами в Париже в конце 1930-ых годов. Старый мужчина оставил Йозефу в наследство свой ценный паспорт и несколько прекрасных рисунков, эти подарки спасли ему жизнь, так что человек по своему новому имени Йозеф Шварц получил шанс на новую жизнь.
С помощью паспорта Шварц вернулся в Германию и в родном городе Оснабрюке (этот город встречается во многих произведениях Ремарка) навестил после долгих пяти лет разлуки свою жену Елену, которая все еще его любила и хотела уехать из страны вместе с ним. Осложняло их план положение родного брата Елены. Георг Юргенс был офицером гестапо с примерным для Германии тех годов поведением, по его воле Шварц однажды уже побывал в концлагере, откуда ему посчастливилось выйти живым.
Йозеф и Елена бежали в Швейцарию, а затем во Францию, где их и настигла война. Пару интернировали в отдельные лагеря, как граждан вражеской страны. Мужчина попал в лагерь для интернированных Ле-Верне, но через какое-то время он смог сбежать и вызволить Елену.
"- Я совершил невероятное, - продолжал свой рассказ Шварц, - а действовал при этом так, будто делаю само собой разумеющееся. Однажды утром я вышел из лагеря на проселочную дорогу. Теперь я не пытался, как обычно, ускользнуть ночью. Наоборот, совершенно не таясь, на глазах у всех, ясным солнечным утром подошел к главным воротам и заявил часовым, что меня отпустили; потом пошарил в карманах, дал обоим солдатам денег и сказал, что они могут по этому случаю выпить за мое здоровье. Никому не могло прийти в голову, что кто-нибудь решится так дерзко, не имея пропуска, открыто покинуть лагерь. Поэтому ошеломленные крестьянские парни в солдатских мундирах у ворот даже не догадались спросить у меня пропуск."
"Я держал ее вещи в руках. Елена пригнулась и осторожно проползла под проволокой. Она оцарапала себе плечо. Будто тонкая, черная змейка, из ранки потекла кровь. Елена выпрямилась.
- Мы должны бежать, - сказал я.
- Куда?
Я не знал, что ответить. В самом деле - куда?
- В Испанию, - сказал я. - В Португалию. В Африку.
- Пойдем, - сказала Елена. - Пойдем и не будем говорить об этом. Никто отсюда не может убежать без бумаг. Поэтому за нами и не смотрят очень строго.
Она пошла впереди меня в лес. Она была почти обнажена, таинственна и прекрасна. В ней остался лишь отблеск прежней Елены, моей жены последних нескольких месяцев; осталось ровно столько, чтобы с очарованием и болью узнать ее в том дыхании прошедшего, когда кожа будто съеживается от озноба и ожидания. Почти безымянная, она спустилась оттуда, сверху, из фриза кариатид, окруженная девятью месяцами отчуждения, которые теперь значили больше, чем двадцать лет нормального бытия."
После этого они отправились в Марсель, где находилось достаточно большое количество других беженцев. Именно там они получили визы в США, чему поспособствовало знакомство с богатым гражданином штатов.
Позже Йозефа Шварца арестовали гестаповцы прямо перед консульством США в Марселе.
"Потом меня все-таки сцапали. Как-то раз, в двадцати метрах от консульства, полиция вдруг перекрыла улицу. Я попытался добежать до консульства, но при этом сразу же привлек внимание. Кто достигал консульства, был спасен. Я видел, как Лахман скрылся в дверях, бросился следом и почти прорвался, но споткнулся о выставленную ногу жандарма."
"Неожиданный крик подействовал прежде, чем Георг успел что-нибудь сообразить. Его голова машинально метнулась влево, он нажал на тормоз и крепче вцепился в рулевое колесо. Я бросился на него. Лезвие в пробке было невелико, но я мгновенно полоснул им по шее и дальше, наискось, по горлу. Он бросил руль, потянулся руками к горлу, но вдруг обмяк и повалился влево. Он задел ручку, дверца распахнулась. Машину занесло в сторону, она въехала в кусты и остановилась. Георг вывалился из машины. Из горда у него хлестала кровь, он хрипел."
Он подвергся п#ткам со стороны офицера гестапо, а затем и самого Георга, брата Елены, который проследил за ними до Марселя. Той самой ночью Шварц обманул Георга, сказав, что он отведет его к сестре, а затем уб#л Юргенса в машине и скрылся на ней же. Паспорт немецкого офицера (уб#того брата жены) сослужил хорошую службу Елене и Йозефу: благодаря ему они сумели получить португальскую и испанскую визы и покинуть Францию.
Казалось бы, герои почти стояли на пороге светлого будущего в Америке, но тут раскрылось, что Елена уже давно больна раком, о чем Шварц узнал за несколько дней до бегства из Франции. Они добрались до Лиссабона, где Йозеф получил долгожданные визы в США, после чего Елена приняла яд, чтобы не ум#рать муч#тельной сме#тью. Так Йозеф Шварц окончательно остался один в целом мире эмигрантов.
Мужчина от отчаяния решил вступить в Иностранный легион, чтобы внести свой вклад в сражениях против немцев и их союзников. На этой ноте Шварц и рассказчик расстались, и каждый пошел своей дорогой - Йозеф отправился в Иностранный легион, а счастливый слушатель бросился к жене, чтобы сообщить прекрасную новость: они едут в Америку. После этого долгого и единственного разговора мужчины больше никогда не встречались.
"Я смотрел, как он шел по улице, держа в руке чемодан - печальная фигура, вечный символ рогоносца и самоотверженно любящей души. Но разве не владел он человеком, которого он любил, глубже и полнее, чем вереница победителей-идиотов? И чем мы владеем на самом деле? К чему столько шуму о предметах, которые в лучшем случае даны нам только на время; к чему столько болтовни о том, владеем мы ими больше или меньше, тогда как обманчивое это слово "владеть" означает лишь одно: обнимать воздух?"
Вот такая интересная история случилась одной теплой ночью в Лиссабоне!
Потерянный дом
Центральной темой произведения стала эмиграция, захватившая большую часть мира в XX веке. Это явление коснулось множества семей и отдельных людей, война выхватила их из родных кроватей и разнесла по разным странам, редко оставляя обратную дорогу.
Йозеф Шварц стал человеком без дома, оставив позади себя Оснабрюк - родной город, который ему пришлось покинуть. Оснабрюк будто противопоставляется жизнерадостному Лиссабону, где всегда горит свет, а люди не прячутся по темным комнатам в страхе перед гестапо и другими ужасами Германии военных лет.
Очень и очень тяжело осознавать, что дом перестал им быть, он превратился в пространство, где мужчине опасно было даже просто находиться в своей квартире, не то что ходить по до боли знакомым улицам. Ведь Йозеф на подъезде к этому городку узнавал каждое дерево и здание, но не было теплого чувства возвращения на Родину, ибо она перестала быть территорией принятия, ее захватила коричневая чума и вытеснила всех несогласных.
Представьте, сколько таких людей было по всему земному шару во время и после войны! Потерянные, одинокие, вечно находящиеся в режиме скрытности и тихой поступи, они скитались по странам в поиске потерянного и необходимого для человека места.
Эрих Мария Ремарк тоже был вынужден покинуть свою страну: он уехал из Германии в 1933 году, подгоняемый нацистскими преследованиями, поэтому писатель понимал, о чем писал, рассказывая истории эмигрантов.
Любовь
Любовь и умирающая женщина - одна из часто повторяющихся линий Эриха Марии Ремарка, и это неудивительно, ведь что было бы с миром во время войны, если бы не величайшее чувство из шести букв? Любовь давала силы Йозефу Шварцу, напоминая о смысле собственной и жизни в целом, она подсвечивала темные и светлые стороны мира изнутри, показывая, что свет остался, стоит лишь его поискать с надеждой и верой в сердце.
Цитаты
А теперь к одной из моих любимых тем - цитаты! Я очень и очень люблю эти волшебные группы слов, которые несут больше, чем просто текстовую информацию, они рождают образы в голове и удивительным образом переворачивают все изнутри.
"Шварц и я невольно обменялись эмигрантским взглядом: при этом - после короткого взмаха век - глаза равнодушно отводят в сторону, будто вас ничто на свете не интересует. Эмигрантский взгляд - это совсем другое, чем, скажем, немецкий взгляд эпохи Гитлера - боязливое озирание по сторонам прежде, чем сказать что-нибудь шепотом, по Секрету. Обе эти разновидности, однако, принадлежат нашей эпохе."
"- Электрический свет, - сказал Шварц. - Он вас тоже ошеломляет?
- Да. Трудно отвыкнуть от затемненной Европы. Все время думаешь, что кто-то забыл повернуть выключатели и что вот-вот начнется воздушный налет.
Шварц остановился.
- Мы получили огонь в дар потому, что в нас было что-то от бога, - сказал он вдруг с силой. - И теперь мы прячем его, потому что убиваем в себе эту частицу бога."
"Мы живем в эпоху парадоксов. Ради сохранения мира вынуждены вести войну."
"Чудо, когда его переживаешь, никогда не бывает полным, только воспоминание делает его таким."
"Лето коротко, и жизнь коротка, но что же делает ее короткой? То, что мы знаем, что она коротка. Разве бродячие кошки знают, что жизнь коротка? Разве знает об этом птица? Бабочка? Они считают ее вечной. Никто им этого не сказал. Зачем же нам сказали об этом?"
"Наша память - это не ларец из слоновой кости в пропитанном пылью музее. Это существо, которое живет, пожирает и переваривает. Оно пожирает и себя, как легендарный сфинкс, чтобы мы могли жить, чтобы оно не разрушало нас самих."
"Когда делаешь то, чего от тебя не ждут, обычно всегда добиваешься желаемого."
"Одиночество ищет спутников и не спрашивает, кто они. Кто не понимает этого, тот никогда не знал одиночества, а только уединение."
"Незначительная фраза, написанная безо всякого умысла, покажется вдруг молнией, разрушающей жизнь. А другая становится источником радости на целые недели, хотя и она проскользнула случайно, без определенного намерения."
"Счастье...Как оно сжимается, садится в воспоминании! Будто дешевая ткань после стирки. Сосчитать можно только несчастья."
"При свете солнца в Лиссабоне есть что-то наивно-театральное, пленительное и колдовское. Зато ночью он превращается в смутную сказку о городе, который всеми своими террасами и огнями спускается к морю, словно празднично наряженная женщина, склонившаяся к своему возлюбленному, потонувшему во мраке."
"Когда у тебя нет родины, потери особенно тяжелы. Нигде не находишь опоры, а чужбина кажется особенно чужой."
"Я бы хотел осязать ее тысячами рук и уст, я бы окружил ее собою, будто скорлупой, чтобы чувствовать ее всю вплотную, кожа к коже, любя и наслаждаясь, - и все же тоскуя древней тоской, что это только кожа и кожа, а не кровь, только соединение, а не слияние."
"Я ждал: когда же придет чувство освобождения, которого я ждал так долго? Его не было…Мне хотелось радоваться, но в сердце была пустота."
Вот такое произведение увидел мир в 1962 году, спасибо Ремарку за настолько сильные, чувственные и глубокие книги, поражающие при каждом новом прочтении.
А что думаете о "Ночи в Лиссабоне" вы? Вам нравится данный немецкий писатель? Ставьте лайки и пишите комментарии, я всегда рада общению с заинтересованными людьми. Спасибо за уделенное время😁
