Кепервеем — небольшое село на Чукотке, и проложить автомобильный маршрут до него в навигаторе получится только по зимнику. Люди добираются сюда в основном на самолетах и вертолетах. Зачем? Большинство из них здесь работает: в окрестностях расположены рудники и предприятия энергетики — например, Билибинская атомная электростанция. Наина Краснобаева живет в Кепервееме с рождения, и сегодня именно от нее зависит, насколько безопасным будет каждый следующий авиарейс из местного аэропорта. Наина рассказала «Энергии+» о романтике Крайнего Севера, о тонкостях работы в авиации и о том, почему она никогда не покинет родную Чукотку.
Об оленеводах, северных помидорах и силе духа
Я живу в Кепервееме — это маленькое село на берегу реки, название которого переводится с чукотского как «росомашья река» (росомах в тундре и правда много. — Прим. ред.). Здесь я родилась, выросла и надеюсь прожить всю жизнь. Надолго покидала родину, только когда получала образование. В отпуске выдерживаю максимум две недели, а потом тянет домой.
В нашем поселке примерно 300 жителей. Мы друг другу как родные — даже двери не запираем. Домики у всех двух- и трехэтажные. Есть теплицы: выращиваем помидоры, огурцы. Скотину никто не держит — слишком дорого доставлять комбикорм.
Большинство местных — представители коренных народов: чукчи, эвены, коряки, ительмены. Я — эвенка. Многие жители родились здесь и стали оленеводами, как мой брат. Он работает в тундре, а в поселке живет всего два месяца в году. Некоторые кепервеемцы приехали на заработки, да так и остались: рядом рудники с золотом и другими металлами и Билибинская атомная электростанция.
Наш край хоть и суров, но завораживает первозданной природой. Лето длится три месяца и всегда разное: то 30-градусная жара, то снег в июле. В хорошую погоду здорово вместе с близкими уехать на моторной лодке по реке километров за 30, где нет сотовой связи, порыбачить, пособирать грибы и ягоды и отдохнуть душой. Летом стараемся насладиться природой по максимуму, чтобы оставить холодное время года для домашних дел. Зимами доходит до минус 50 градусов, иногда ниже, но мы здесь все привыкшие, дома централизованно отапливаются. Несмотря на морозы, я люблю зиму за непередаваемую красоту северного сияния.
О теплом коллективе в морозостойких сапогах
Даже в лютый холод жизнь в Кепервееме не останавливается. Работает и аэропорт. Его основная функция — пассажирская: к нам прибывает много вахтовиков, местные летают в отпуска и командировки. Грузовые суда тоже периодически приземляются — доставляют продукты, бытовые товары и комплектующие для реакторов АЭС.
Аэродром в Кепервееме принял первый самолет в 1963 году. Сегодня он обслуживает самолеты Ан вместимостью до 70 пассажиров и вертолеты всех типов, а зимами принимает Ил-76. Ежегодный пассажиропоток аэропорта небольшой — около 40 тысяч человек. Для сравнения крупнейших аэропорт страны, Шереметьево, принимает в 700 раз больше пассажиров, а воздушная гавань Новосибирска Толмачево — в 170 раз больше пассажиров.
Я работаю в аэропорту с 2008 года, хотя 20 лет назад поступила на педагога. Оказалось, преподавание — не мое. Решила попробовать себя в родном аэропорту. Сначала трудилась в административном комплексе, потом в службе охраны. Когда попала в лабораторию службы горюче-смазочных материалов, поняла, чем хочу заниматься. За два года стала руководителем лаборатории, затем инженером по качеству, а в прошлом году меня назначили начальником топливо-заправочного комплекса аэропорта.
На участке трудятся восемь специалистов: водители топливозаправщиков, авиатехник, механик и инженер. Наша задача — быстро заправлять воздушные суда качественным топливом. Я организую и контролирую этот процесс: слежу за исполнением дневного плана, координирую коллег на всех этапах, принимаю и проверяю топливо.
Работа трудная, но слаженная: если кто-то замерз, он обязательно пойдет греться, а на месте его сменит коллега. Впрочем, особо мерзнуть не приходится — нам выдают теплую спецодежду и обувь с подошвой, которая не трескается в самые лютые морозы.
О топливе с «незамерзайкой»
Рабочий день начинается с того, что мы получаем план полетов от службы авиаперевозок. В среднем в день аэропорт принимает три пассажирских и один грузовой самолет, плюс приземляются вертолеты. Топливозаправщика у нас два, и если день планируется насыщенный, готовим и задействуем оба. Из плана полетов рассчитываем, во сколько нужно быть на месте и сколько топлива «взять» с собой.
В среднем заправка пассажирского самолета, который берет в бак 3,5 тонны авиакеросина, занимает 15 минут, но в случае с некоторыми воздушными судами приходится ждать, пока топливо перетечет из одного бака в другой. В грузовые Ил-76 заливаем по 40–60 тонн топлива.
О путешествии авиакеросина через всю Россию
На склад авиакеросин везут из чукотского портового города Певека. Туда топливо доставляют по Северному морскому пути от Архангельска, а в Архангельск оно приезжает по железной дороге. Между Певеком и Кепервеем — 400 километров. Эта часть пути проходит по зимнику — автомобильной дороге из уплотненного льда и снега, которая работает с января по апрель. Из-за пурги зимник бывает закрыт по несколько дней, поэтому в «погодные окна» машины совершают как можно больше рейсов.
Склад аэропорта вмещает 3,6 тысячи тонн топлива. Оно хранится в 81 резервуаре, каждый по 60 кубометров. Мы заполняем их не до конца: с наступлением лета топливо расширяется, и свободное место не дает авиакеросину «сбежать». За уровнем, плотностью, температурой в емкостях с помощью датчиков следит автоматическая система «Струна», которая выводит данные на монитор компьютера.
Прежде чем попасть в бак самолета, топливо переживает несколько проверок: при приемке на склад, в процессе хранения и при заливке в топливозаправщик. Прямо перед заправкой авиакеросин проходит аэродромный контроль — специалист оценивает его визуально, делает экспресс-тест на примеси и воду.
Каждый раз, когда я вижу взлетающий с нашего аэродрома самолет, чувствую гордость за то, что причастна к безопасному полету пассажиров. Если же лечу сама, ощущаю спокойствие: мои коллеги точно залили «в крыло» качественное топливо — значит, все будет хорошо.