Наше путешествие по страницам камчатских книг продолжается. Новая рубрика начинается с буквы «В» и посвящается поэту и прозаику, члену Союза писателей СССР Владимиру Александровичу Варно.
В. А. Варно родился 17 октября 1922 года в Минске. Белоруссия была его жизненной и литературной колыбелью, но судьба писателя сложилась так, что он исходил и изъездил чуть ли не всю страну. Крым, Приамурье, Средняя Россия и Средняя Азия, Колыма, наконец, Камчатка и дальние морские странствия.
На Камчатке В. Варно прожил без малого одиннадцать лет. Пытался уехать. Но наша земля, как это было и будет со многими, приручила его, затянула, влюбила в себя.
Первое время В. Варно работал в газете «Камчатская правда», но жажда штормов увлекла его в рыбацкое море. Итогом многолетних хождений к Гавайским островам, где одно время работали наши рыбаки, стали новые стихи и книга «Сколько у нас под килем: Судовой журнал поэта» (1978).
Свою первую экспедицию В. Варно «открыл» стихотворением «Морская болезнь»:
Бывайте, кореша,
довольно трепа.
Да здравствуют Гавайи и Бристоль!
И вот, внесенный в судовую роль,
я с рыбаками
топаю по трапу.
Старпом ворчит:
«Кают свободных нет.
Что будем делать? Эка незадача!
Хотя, поэт, давайте в лазарет.
Мы не болеем. Нам нельзя.
Удачи!»
В глазах у чифа затаился смех.
Но я беру
ключи от лазарета.
Ты угадал, хохмач:
болеть за всех –
жестокая обязанность поэта.
Как горячо держать перо в руке!
Но, рыбаки,
я заплачу сторицей
за хлеб и соль.
Штивает.
В рундуке
гремят тревожно ампулы и шприцы.
И вылезают радости и беды
из всех углов,
из трюмов, из кают...
А мне болеть.
Болею я за деда:
машине худо – не сосет мазут.
А впрочем, это дело поправимо,
механик над машиной господин.
А хуже, что от деда Серафима
жена ушла. Теперь кукуй один!
Когда на банку мы выходим лагом,
когда по клотик
траулер в бурю врыт –
держись, салага,
будь здоров, салага,
пусть за твою –
моя башка трещит!
Опять пустырь!
Косяк прошел левее.
На мостике извелся капитан.
Мой капитан!
Я за тебя болею,
как ты болеешь
за жену и план.
Болею я,
горяч, как кочегарка.
Болею.
Прогрессирует болезнь.
Помогут мне,
как мертвому припарки,
лекарства,
в кучу собранные здесь.
Морскую тематику продолжили стихотворения «Шторм», «Осьминог», «Селедку пишет эхолот», «Звезды в шторм»:
Мне еще удивляться
не поздно,
я еще, слава морю, не стар.
Очень странно
ведут себя
звезды
в шторм.
В бурю траулер
по рубку врыт.
И срываются звезды с орбит.
Как рысак, берущий барьеры,
скачет Сириус.
Буря – хлыст.
И Венера без чувства меры
выкаблучивает твист.
Ближе к небу –
айда на клотик!
Я сегодня без водки пьян.
Подо мною
гудит, клокочет
океан.
Без лимита глотаю воздух,
обжигающий, как йод.
И смотрю на звезды,
на звезды,
на немыслимый их полет.
Где порядок ваш неизменный,
звезды?
Где ваш царственный вид?
То зароетесь в шумную пену,
то скачками –
в зенит,
в зенит!
Я еще не стар, слава морю.
Соглашаюсь, что я сверчок,
но не тот,
что в пыльной
конторе
свой обсиживает шесток.
В жизни юной,
прекрасной,
грозной
обхожусь я без шор и шпор.
И сочувствую тем,
кто звезды
не видел в шторм.
Одна из глав «…Судового журнала поэта» начинается лирическим и восхищенным описанием океана:
«Океан будит меня на рассвете, я открываю глаза и тихо, счастливо смеюсь.
По состоянию своей души я сейчас ребенок, а значит – гений, и жизнь для меня существует для того, чтобы открывать ее и открывать.
С этой мыслью, которая на первых порах не кажется мне вздорной, я отбрасываю одеяло, выпрыгиваю из койки-люльки и, прошлепав босыми ногами по прохладному линолеуму к иллюминатору, подымаю тяжелое, в железной оправе стекло.
Передо мной океан. Длинные, косо поставленные ветром волны яростно вскипают сизой пеной на закрученных гребнях. Величественно рушатся они перед бортом траулера, на месте их гибели мгновенно рождаются новые волны, насквозь молодые, неисчерпаемо сильные.
За ночь ветер успел разметать тучи, и теперь океан, залитый до окоема светом утреннего солнца, буйно справляет свой великий праздник, вовлекая в него одинокий рыбацкий траулер, меня – босого, неумытого дурака в каюте перед иллюминатором, загадочных в своем вечном молчании альбатросов, что медленно парят в распадках гигантских валов, умудряясь держаться в воздухе без единого взмаха широко развернутых крыльев.
У океана безграничные возможности творчества, завидую я. У него чудовищная фантазия и неиссякаемая сила воплощения замыслов. Он не повторяется и по работоспособности равен Бальзаку. Сколько ни смотри, а не увидишь в этом безграничном шторме двух одинаковых волн – у каждой своя особая повадка, свой неповторимый облик, свое, хочется сказать, выражение лица...»
Книга «Сколько у нас под килем: Судовой журнал поэта» не имеет определенной жанровой принадлежности. Можно было бы сказать, что это книга прозы, но… То на одной, то на другой странице появляются стихи. Они – естественное продолжение прозаических глав и работают на общую идею книги.
Она подобна кают-компании, где нашлось место всему населению траулера «Авача», на котором автор идет в Гавайскую промысловую экспедицию. Кто они – жители созданного и населенного варновским воображением корабля?
Ответ на этот вопрос лучше искать самостоятельно. Книги В. А. Варно ждут вас в отделе краеведения нашей библиотеки.
Телефон для справок: 25-19-69