1937. Октябрь, 17
В этот день были расстреляны 53 человека, жители Томска и области.
Назовем лишь несколько имен и по паре строк о каждом:
◼ Сергей Иванович Елисеев (1875–1937), сотрудник ТИИ, в прошлом спортсмен-тяжелоатлет, первый русский чемпион мира по поднятию тяжестей в городе Милане в 1899. Обвинение: «Союз спасения России». Реабилитирован в августе 1961.
◼ Александр Александрович Мако (1887–1937), преподаватель средней школы № 8 г. Томска, художник, представитель третьего поколения сибирской династии художников Мако. Обвинение: «Союз спасения России». Реабилитирован в августе 1989.
◼ Федор Лаврентьевич Мурзин (1891–1937), директор школы № 1 города Томска. Обвинение: контрреволюционная кадетско-монархическая организация. Реабилитирован в августе 1959.
◼ Михаил Григорьевич Иванов (1884–1937), преподаватель Томского медицинского института. Арестован 1 октября, приговорен к ВМН 8 октября. Обвинение: контрреволюционная кадетско-монархическая организация. Реабилитирован в декабре 1958.
На коллективной фотографии в фотоальбоме выпускников ТМИ его лицо было перечеркнуто красным крестом, как и лица еще двоих репрессированных преподавателей.
◼ Александр Иванович Георгиевский (1896–1937), старший библиотекарь библиотеки Томского госуниверситета. Арестован 14 сентября, приговорен к ВМН 8 октября. Обвинение: «Союз спасения России». Реабилитирован в марте 1960.
◼ Михаил Владимирович Васильев (1890–1937), преподаватель рабфака Томского госуниверситета. Арестован 27 сентября, вынесен приговор 8 октября. Обвинение: «Союз спасения России». Реабилитирован в мае 1959.
◼ Сергей Николаевич Попов (1895–1937), преподаватель химии ТЭМИИТ. Арестован 27 сентября, приговорен к ВМН 8 октября. Обвинение: контрреволюционная кадетско-монархическая организация. Реабилитирован в ноябре 1965.
◼ Андрей Андреевич Старченко (1875–1837), заведующий отделением наглядных пособий Томского отделения книгоцентра ОГИЗа. Арестовывался в 1933, был лишен права проживать в 12 п.п. Уральской области, Томском округе сроком на 3 года. Повторно арестован 3 октября 1937. Осужден 8 октября 1937. Обвинение: «Союз спасения России». Реабилитирован в марте 1957.
1938. Октябрь, 17
Приказом НКВД СССР изменялся порядок ареста «жен врагов народа».
Теперь согласно данного приказа аресту должны быть подвержены не все подряд жены арестованных, а лишь только те, кто которые были «в курсе деятельности своих мужей и в отношении которых органы НКВД располагали материалами об их антисоветских настроениях и высказываниях», а также те, кого можно было причислить к «политически сомнительным и социально опасным элементам».
[Приказ НКВД СССР № 00689 «О порядке ареста жен изменников родины». 17 октября 1938 г., г. Москва; ГУЛАГ: Главное управление лагерей…С.112–113.]
1943. Октябрь, 17
Арестован Михаил Иванович Типсин (1900–1943), крестьянин.
Родился в деревне Типсино Нарымского края в крестьянской семье. Крестьянствовал. Получил начальное образование. В 1920 году привел в дом молодую жену Елену, к концу 30-х годов было в их дружной и работящей семье восемь ребятишек. Младшая, Ираида, родилась уже в 1942 году.
Из книги воспоминаний Ираиды Михайловны Кутузовой (Типсиной):
— Не знаю, где и сколько учился мой отец, но судя по тому, что он работал управляющим «Потребсоюза» всего Тымского куста, то, значит, он был человеком грамотным по тем временам. Мама всегда гордилась тем, что все в округе очень уважали его и звали только по имени отчеству.
Отец очень хорошо играл на гармошке. Поэтому на всех свадьбах и именинах он был первый гость. Возвращаются из гостей домой, он первым делом просит поесть. Мама говорит: «Ты что там не наелся?». А он отвечает: «А когда бы я там ел, я же играл на гармошке». Так что из гостей он всегда возвращался «трезвым и голодным».
По рассказам дяди Феди, брата моего отца, в годы гражданской войны они с моим отцом в боевых действиях не участвовали, но тем, кто воевал против Колчака, оказывали помощь, возили для них продукты в лес. Так вот, когда в 33-м году моего отца арестовали, в числе других обвинений ему предъявили, что якобы в гражданскую войну он поставлял продукты колчаковцам. Основная же статья обвинения гласила – антисоветская пропаганда с целью свержения Советской власти — 58-я статья, прим. 10.
Хотя в истории Сталинских репрессий основным страшным годом значится 37-й год, в наших сибирских краях уже в 33-ем во всю свирепствовали НКВД-шники. Они проезжали на катере по селам и пачками забирали наших сельских мужиков. Оставшиеся мужики смекнули, и, как только из-за мыса показывался катер НКВД, они убегали в лес. Энкаведешники поняли это и стали приезжать ночью. Тогда наши мужики стали по очереди дежурить. И как только слышали стук мотора их катера, быстро оповещали всех. Но и тут энкаведешники нашли способ – они, подъезжая к селу, за несколько сот метров выключали мотор и сплавлялись до села на вёслах.
В одну из таких осенних ночей они и забрали моего отца. История его ареста вся в имеющемся у нас деле отца. Дали моему отцу 5 лет лагерей без права переписки...
Из материалов дела:
Арестован 3 сентября 1933 года, обвинен в том, что состоял в кулацкой контрреволюционной повстанческой организации — по делу проходило 26 человек, якобы готовившей восстание против Советской власти. Решением особой тройки ПП ОГПУ СССР по ЗСК от 31 декабря 1933 г. по ст.ст. 58-10 -11, ст. 59 УК РСФСР приговорен к заключению в лагерь сроком на 5 лет. Срок заключения отбывал в Мариинском отделении Сиблага НКВД.
.
Когда в 90-е годы я получила возможность ознакомиться с делом отца, был в одном из допросов такой момент, когда отец рассказывает следователю, как они, якобы, изготавливали значки для членов своей подпольной организации. И я поняла. Ага, в глухой сибирской деревне, где не было даже кузни, они могли изготовить какие-то значки? Полнейший бред. А ведь всё это на полном серьёзе пришито к делу.
Как потом рассказывал маме отец, попадались среди сталинских сатрапов и нормальные люди. Хотя, как сказать нормальные? Но не нам их судить, мы не были в их шкуре. Так вот, руководитель той самой «тройки», что вершили человеческие судьбы, хорошо знал моего отца. Он попросил двух других членов «тройки» выйти ненадолго из кабинета. И когда те вышли, он сказал моему отцу: «Михаил Иванович, прошу тебя, подпиши признание. Подпишешь, получишь пять лет, не подпишешь, тебя расстреляют. А ведь у тебя семеро детей осталось. Погибнут дети». И отец подписал. И действительно, получил 5 лет, отсидел и вернулся.
В 41-м году, когда началась война, отец был призван на фронт. Но поскольку он был суждён в 33-м, и у него ещё оставались годы «поражения в правах», попал он в штрафной батальон. А «позор» штрафники, как вы знаете, «смывали» только кровью, то есть, ранением. В одном из боёв в 42-м году отец был ранен в ногу. В результате чего у него не сгибалась нога, и он был комиссован и направлен в трудовую армию в Новосибирскую область, где возглавлял бригаду рыбаков. А уже в 43-м году он снова попал в сталинскую мясорубку и якобы за антисоветскую пропаганду, как написано в его деле, был осуждён по статье 58-10, часть 2 к 10 годам лишения свободы, с поражением в правах на 5 лет и с конфискацией личного имущества. Из этого «личного имущества» в 2013-м нам вернули фотографии всей нашей семьи, которые отец, вероятно, взял с собой, уходя на фронт. Но об этом мы узнали только 20 лет спустя.
У нас был официальный документ из военкомата, что отец пропал без вести. Надо сказать, что мама очень долго надеялась, что он живой, может где-то попал в плен, что он обязательно найдётся, вернётся домой...
Узнали мы о второй судимости отца совершенно случайно. Когда в 1963 году я поступала в университет, я написала в автобиографии, что отец погиб на фронте. А тогда по закону детям погибших фронтовиков стипендию выплачивали даже при тройках. Похоронку мы давно за ненадобностью потеряли. И вот когда мама пришла в военкомат за этой похоронкой, ей там и сказали: «А он у Вас не на фронте погиб. Он умер в лагерях, в Итатке, что рядом с Томском».
И по первой, и по второй судимости он реабилитирован полностью за отсутствием состава преступления.
Позднее мне выдали похоронку, что он умер 19 февраля 1944 года от тифа и якобы похоронен в Прикульском ОЛП НКВД...
Мы так и не узнали, где находится его могила. ОЛП, как мне разъяснили в КГБ, это отдельный лесозаготовительный пункт. Проще говоря, лесная деляна, где заключённые заготавливали древесину. Моя старшая сестра Александра поехала в Итатку, чтобы набрать земли с того кладбища, где хоронили заключённых. Наивные, мы полагали, что это было так. Местные жители сказали сестре: «Что ты, милая, их никто не хоронил. Их полуживых, умирающих от тифа, ещё стонущих от боли, бульдозером спихивали в болото».
И сразу вспоминаются строки из повести В. Макшеева «И видеть сны...»: «Мёртвых на подводе к Кокосовой горе возили. Свалят там, а сверху горячий кокс с вагонеток... Под этим терриконом покоятся останки шести тысяч военнопленных и гражданских лиц...»
Источники:
- Архив музея;
- Архив и информация И.М. Кутузовой (Типсиной), дочери М.И. Типсина;
- БД «Жертвы политического террора в СССР»;
- Книга памяти Томской области; Книга памяти Новосибирской обл. — т. 2.
1951. Октябрь, 17
На станцию Асино из Литовской ССР в сопровождении спецконвоя МГБ прибыло два эшелона со спецпоселенцами в количестве 700 чел. Расселены по лесоучасткам Лайского леспромхоза.
Из справки Прокуратуры Томской области:
«...По прибытии эшелонов на станцию Асино Томской области врачом Асиновской санитарно-эпидемиологической станции тов. Бабанской были установлены ряд случаев заболеваемости среди контингента и массовой завшивленности.
Это обстоятельство обязывало работников райздравотдела и Асиновской спецкомендатуры немедленно наложить карантин на прибывших лиц и госпитализировать больных... Однако это сделано не было. Более того, прибывшие люди и в том числе больные были немедленно направлены к местам их поселения...
Оказалось, что дирекция леспромхоза не была готова к приему этого контингента. В леспромхозе отсутствовали надлежащие помещения для жилья прибывшего контингента, а имеющиеся ветхие помещения не имели запаса дров для отопления, в коих были размещены прибывшие спецпоселенцы.
В помещениях, где были размещены люди, было холодно и люди вынуждены были готовить пищу под открытым небом, т.к. в помещениях отсутствовали даже печи. Из-за неблагоприятных жилищных условий, несоблюдения санитарных правил, случаи заболеваемости среди спецконтингента, в особенности среди детей, участились.
Как установлено следствием, за период с 22 октября по 13 ноября
1951 года умерло детей в возрасте до 2-х лет 18 человек, 2 человека
взрослых»...
[ЦДНИ ТО. Ф.607. Оп.1. Д.1333. Л.139–141. // 1940-1956 гг. В нарымской дальней стороне: этнические депортации в Томскую область. Архивы Сибири. Под грифом «секретно». С. 152–154]
1964. Октябрь, 17
В томской газете «Красное знамя» опубликовано постановление пленума ЦК КПСС об освобождении Н.С. Хрущова от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и об избрании первым секретарем Л.И. Брежнева.
[Красное знамя.—1964—17 октября]
Полную информацию о людях, названных в этой публикации, вы сможете посмотреть в их личных карточках Томского мартиролога.
Музей располагает электронной базой данных более чем на 200 тысяч человек, прошедших за годы советской власти на территории Томской области через горнило «чрезвычаек» и «троек», раскулачиваний и массовых депортаций народов.