Любопытнейшая архивная переписка Прокурора Союза с ведомствами в 1938 году. На тему всяческих репрессий и прочих беззаконий. Разительный контраст с иными архивными документами. Потому как здесь видим нормальную работу ведомств и вполне резонное обсуждение нового судебного документа.
В этот раз перед нами целая архивная папка с документами по вопросу из Государственного архива. Начинается всё с письма наркома юстиции Рычкова. Характерно, что пишет он не Сталину, не в партийные органы и даже не Прокурору Союза.
Нет, народный комиссар пишет своему начальнику – главе правительства. То есть, председателю Совнаркома Молотову. Собственно, как и должен по всем документам!
Документ юридически крайне толковый. Нарком юстиции пишет про общесоветский закон – закон о судоустройстве СССР. Рычков напоминает, что закон требует рассматривать все судебные дела в открытых заседаниях.
Между тем, есть ряд контрреволюционных дел, которые на публику выносить не стоило бы. Может подумать и поправить норму закона?
Подождите, на дворе ноябрь 1938 года. По версии либералов, только что перестреляли без суда и следствия больше шести сотен тысяч невинных граждан.
Какие там открытые заседания? Без суда перестреляли, решениями очень странных расстрельных троек. Причём, не только заседания были закрытыми, но и приговоры оказались строго секретными. Даже осуждённым не объявляли за что и к чему их приговорила тройка!
А тут оказывается, нарком задаётся вопросом, что может закрыть рассмотрение ряда дел от публики. Как-то совсем не вяжется.
Читаем дальше. Нарком подробно даёт Молотову юридическую картину вопроса. Есть статья девятнадцатая российского УПК. Там присутствует оговорка, что ряд дел-таки закрывать нужно.
Основания вполне понятные. Закрываются по решению судьи дела, связанные с военной, дипломатической или государственной тайной. А также статьи 151-154 уголовного кодекса.
Нарком сознательно не называет эти статьи. Между тем, там тоже мотив закрытия заседания понятен. Статьи связаны с преступлениями, мягко говоря, на половой почве. Вот, чтобы не полоскать и так пострадавшую жертву, заседания закрывали.
Во всех остальных случаях заседание обязано быть открытым! Какие, к шутам, секретные внесудебные органы? Какие секретные приговоры? Это же прямое нарушение закона!
Нарком ссылается и ещё на один любопытный документ. На инструкцию Верховного суда и Прокурора Союза от 1934 года. Обратите внимание, опять совместная инструкция. Никакой Ежов, будь он трижды нарком НКВД, даже такие довольно проходные вопросы в одиночку решать не мог.
Инструкция давала право суду на подготовительном заседании решить ряд вопросов по будущему процессу. В том числе, давалось право по контр-революционным преступлениям, терактам будущие заседания закрыть. Опять же, не все чохом, а только если суд видел в этом необходимость.
Нарком предлагает поделить ту самую пятьдесят восьмую по составам. Тяжёлые составы, связанные с тайной: измена Родине, шпионаж, вредительство – теперь рассматривать в закрытом режиме.
Напротив, служба в охранке, недонесение о заговоре, контр-революционный саботаж, рассматривать нужно только открыто. Чтобы все граждане могли убедиться – вот они враги, дело их доказано и наказание справедливо.
Еще более любопытная штука. Нарком пишет, что по закону на каждом суде должно быть двое народных заседателей. Да-да, это те самые присяжные из американского кино. Обычные граждане, которые наравне с судьёй участвуют в работе суда!
Какие там секретные приговоры? У нас по закону в суде заседали выбранный случайным образом рабочий и крестьянин! Попробуй проверни у них на глазах сфабрикованное дело! Да ещё в открытом заседании!
Ещё страшнее, нарком сообщает, что новой редакцией закона о судоустройстве народные заседатели введены даже в военные трибуналы! И даже в Военную коллегию Верховного суда!
Собственно, нарком пишет, что это слишком. Что по делам о госизмене и терактах надо бы работать профессионалам. Он предлагает в трибуналах оставить трёх профессиональных судей, а народных заседателей оставить в гражданских судах.
Кто-нибудь из либеральных историков при рассказах о жутких репрессиях вообще задумывался? Они же кричат как резаные, как это военный трибунал судит гражданского по «политической» статье! А то, что в трибунале сидят, внезапно, народные заседатели предпочитают не вспоминать!
Этим нарком не ограничивается. Это только в фальшивках либералов в Политбюро или Совнарком шлют записки, мол, что нам делать. Так не работает, нарком прилагает для согласования проект своего приказа. Как раз и про закрытые суды и про народных заседателей.
Думаете, Молотов, не разбираясь, подмахнул ужесточение репрессивных законов? Ну а чего стесняться, только что пара миллионов вообще через тройки прошло. Две трети по лагерям поехали, остальные к стенке. Чего теперь переживать про народных заседателей?
Ничего подобного. В папке имеется служебная записка на типографском бланке управления делами Совнаркома. Опять же , оформлена как и положено, секретность, все реквизиты, подпись.
Заместитель управляющего делами Большаков направляет проект приказа Прокурору Союза. Просит прокуратуру дать своё заключение до рассмотрения вопроса Совнаркомом. И отводит жёсткий срок – пять дней на ответ.
А теперь вспоминаем, что самый страшный приказ Большого террора, якобы, подписан только наркомом Ежовым. Безо всяких попыток согласовать его: ни с Прокурором Союза, ни с Верховным судом, ни с наркоматом юстиции!
Дальше читаем подробный ответ Прокурора Союза. Причём отвечает он не напрямую в наркомат юстиции, а Совнаркому. Логика движения документов вполне соблюдена.
Опять же, никаких общих рассуждений. Видим ответ грамотного юриста на такой же запрос. Вот, что в законе, вот что должно быть.
Вышинский сообщает, что с закрытыми судебными заседаниями идея просто незаконная. Читайте Конституцию, товарищ нарком юстиции. Читайте закон о судоустройстве.
Все суды по закону должны слушаться открыто. Если Вы про тайну – Вам в УПК отдельно оговорили какие дела судья может от публики закрыть. Не надо ничего придумывать.
Ещё раз – Вышинский против закрытых слушаний! И объясняет Совнаркому, а заодно наркому юстиции, что никаких полномочий нарушать своим приказом закон у того нет!
Интересно, что бы написал Вышинский на проект известного расстрельного приказа Ежова 00447? Там таких прямых нарушений закона на каждой странице вагон! Но как же, миллионы, якобы, невинных жертв.
Вот так читаешь и как две разные истории. В одной - нормальный советский закон, любое отклонение от законов осуждается ведомствами. И вот так возвращается в законное русло. В другой – фантазии либералов про власть, которая творила что хотела, без оглядки на Конституцию и законы.
Отдельно Вышинский оговаривается, что даже ряд тяжёлых контр-революционных составов по пятьдесят восьмой тоже было бы неплохо рассматривать открыто. Ничего в этом такого нет. Скрывать советскому суду от народа нечего.
В остальном Вышинский не против предложения наркома. Сохраняйте народных заседателей в краевых и областных судах, даже в контр-революционных делах.
А в трибуналах по тяжелейшим статьям и Военной коллегии, так и быть, пусть работают профессионалы. Как-нибудь обойдёмся без народных заседателей. Да и дела там, по большей части, связаны с государственной или военной тайной.
Обратите внимание, это пишет тот самый Вышинский, который, якобы, «признание царица доказательств». Какие там открытые суды, какие народные заседатели. Костоломы из НКВД, самооговор, расстрел у стенки в чистом поле, даже не зачитывая приговора. Ну так в картине мира у иных либеральных «историков» водится.
А тут оказывается, Прокурор Союза на страже интересов народа стоит. И даже не боится поспорить с целым союзным наркомом юстиции. И это на исходе второго года «Большого террора». Да был ли этот террор?
Потому как тут одно из двух. Либо миллионы без суда на Колыму. Либо вот такая абсолютно нормальная юридическая переписка ведомств. По довольно рядовому вопросу – пускать публику на суд или нет. Что характерно, решился вопрос в пользу народа.
ГАРФ Ф. Р-8131, Оп. 37, Д.117 Л. 46-52