Глядя на шикарный старинный дебаркадер, пришвартованный в живописном месте на берегу Темзы километрах в шестнадцати от Лондона, невозможно угадать, что за его эдвардианской роскошью скрывается оборудованная по последнему слову техники музыкальная студия, в которой с середины 80-х годов записывались альбомы группы Pink Floyd и сольные работы Дэвида Гилмора.
«Я был в приемной у стоматолога и взял журнал Country Life , где он был выставлен на продажу. Поэтому я позвонил им, пришел, посмотрел и купил его. Поначалу я даже не думал о том, чтобы поставить там студию. Это было просто очень, очень красивое, волшебное место».
Ботик «Astoria», хозяином которого стал Гилмор, это не только чудом сохранившийся материальный артефакт давно ушедшей эпохи, счастливо переживший более чем сотню бурных лет, но также – своего рода культурный памятник.
Он был построен в 1913 году по заказу театрального импресарио Фреда Карно, как плавучая гостиница и часть его фешенебельной загородной базы отдыха "Карзино"
Фред Карно примечателен тем, что считается одним из людей, заложивших основы современной трюковой комедии, приёмы которой перекочевали затем в кинематограф. По мнению англичан, именно ему принадлежит изобретение известного гэга с метанием торта в лицо. Также Карно весьма способствовал карьере легендарных комиков Чарли Чаплина и Стэна Лорелла, которые выступали в его труппе, и благодаря гастролям которой в США, они и попали в поле зрения американских киноделов.
Оба, впоследствии, весьма хорошо отзывались о своём бывшем работодателе, а Чаплин даже помогал ему, когда театральный бизнес Карно захирел, не выдержав конкуренции с кинематографом.
Плавучий дом обошелся Фреду Карно в кругленькую сумму в 20 тысяч фунтов стерлингов, и претендовал на то, чтобы стать самым большим и роскошным дебаркадером на Темзе. На нём были специально сделанная на заказ мебель, электрическое освещение, водопровод и телефон. На верхней палубе, длиной в 90 футов (приблизительно 27,5 метров)когда-то мог разместиться оркестр из 70 человек, так что судну видно на роду было написано быть связанным с музыкой.
Однако в 1927 году Карно обанкротился и его шикарный загородный пансион для лондонских прожигателей жизни и денег, включая ботик с курительными салоном, пошел по рукам, причём ему ещё повезло, так как всё остальное хозяйство на бывшем острове удовольствий Карно было снесено еще в 1971 году.
Сам ботик сначала почти на четверть века попал в собственность еще одной английской звезде мюзик–холла и музыкальной комедии, актрисе Весте Виктории, потом, после ее смерти им владел хозяин крупного рекламного агентства, некто сэр Джеймс Гринвуд, а когда и он отдал богу душу, его наследники еще долго пытались сбагрить ненужную им старую посудину, до тех пор, пока у Дэвида Гилмора не разболелся зуб.
Собственно, идею оборудовать на судне студию можно было бы считать блажью миллионера, коим Дэвид Гилмор и является, потому что место это для звукозаписи не очень подходящее.
Всякий, кто серьёзно занимался акустической подготовкой хотя бы комнаты для прослушивания музыки в квартире, поймет, что приведение в надлежащее состояние большой корабельной каюты - это задача на порядок более сложная, и это не считая электрики и других технических проблем. Однако Гилмор был готов пойти на дополнительные расходы, чтобы наконец работать с комфортом:
«…я провел половину [своей] жизни в студиях звукозаписи без окон и света, а на лодке много окон и снаружи открываются красивые пейзажи».
Кстати, «Astoria» стала второй "домашней" студией Pink Floyd. Первую, на Britannia Row в Лондоне, музыканты купили и оборудовали в 1975 году, после того как приняли решение перестать пользоваться студией лейбла EMI. До этого между группой и компанией действовало соглашение, что лейбл предоставляет им безлимитное время в обмен на дополнительный процент от продаж альбомов. Однако, с той студией позже пришлось расстаться в связи с финансовыми неурядицами, которые настигли группу в период 77-78 годов.
Ботик-студия «Astoria» практически сразу попал в водоворот событий, который сопровождал "развод" участников #pink floyd - он даже использовался как площадка для переговоров: известно что Роджер Уотерс не менее двух раз побывал на нём. И когда оставшимся с именем, но без основного автора и идейного вдохновителя "флойдам" потребовалось доказать себе и всему музыкальному миру, что шоу может продолжаться и без Роджера, музыкальный кораблик стал основным штабом и лабораторией для генерации новых идей.
Продюсер Боб Эзрин, который в это время работал с группой над альбомом "A Momentary Laps Of Reason" так вспоминал об этом времени:
«Работа на этой лодке была самым волшебным опытом записи, который у меня когда-либо был. Каждый день сидеть и смотреть, как летают гуси, как мимо гребут школьники, а на берегу сидят колоритные старички-рыбаки: все это создает своего рода речную атмосферу, которая пронизывает весь альбом…
Мы не обманывали себя - заменить Роджера нам было не под силу. Но мы делаем и другие вещи, и делаем их очень хорошо.Мы решили, что атмосфера – это самое главное. Эта концепция на самом деле просто должна была стать всепроникающей. Атмосфера альбома лучше всего определяется средой, в которой мы работали…
Поэтому основным мотивом альбома стала река. Это присутствует во всех песнях. Река просто навязала нам себя»
Эзрин и «Флойд» провели практически семь месяцев на «Astoria», записав там большую часть альбома.
Конечно, работа на реке не могла быть идеальной во всём. Так Эзрин вспоминал, что в процессе записи пришлось решать некоторые проблемы,связанные с необычным местом:
«Это не такое уж большое пространство, поэтому мы не могли держать усилители в одной комнате с собой, и нам пришлось использовать усилители немного меньшего размера. Но поигравшись с ними на демо-стадиях проекта, мы обнаружили, что нам очень нравится этот звук. Так что основой гитарного звука Дэйва на этом альбоме стали Fender Princeton и небольшой усилитель Gallien-Krueger 250 ML (специалисты кстати считают, что Эзрин перепутал модель Fender, и в записи участвовал Fender Super Champ, похожий на него)
Ник Мэйсон также особо отметил в своей книге любопытные факты процесса записи в речной студии:
Будучи музыкантом конца двадцатого столетия, Дэвид, направляемый и стимулируемый Филом Тейлором, соорудил студию в перестроенной столовой – чуть‑чуть тесноватой, но с вполне достаточным местом для барабанной установки, бас‑гитары и электронных клавишных. Окна аппаратной, встроенной в главную гостиную, выходили на оба берега реки и на прибрежный сад. Судно также обеспечивало достаточно места для сопутствующего вспомогательного оборудования.
Запись началась с использования аналоговой 24‑канальной машины и выполнения перезаписей на 32‑канальном цифровом магнитофоне «Mitsubishi». Это отметило наше первое вторжение в сферу цифровой записи на пленку. Новая технология имела определенное число достоинств – включая улучшенное звуковое качество и отсутствие запиливания пленки.
Наша резиденция в плавучем доме тоже доставляла массу радости. Фил Тейлор припоминает, что во время записи альбома «А Momentary Lapse Of Reason» Дэвид плыл вверх по реке, на один уик‑энд оставшись на борту и записав за это время композицию «Sorrow» во всей ее полноте, включая все гитарные части, вокал и драм‑машину, так что, когда мы в понедельник воссоединились, нам оставалось все это дело лишь малость отполировать.
К борту «Astoria» была пришвартована «Форель», моторная лодка 1930‑х годов, доступная для любого, кому вдруг потребовалось бы отбыть, – или, на самом деле, для любого из местных, кому понадобилось бы добраться до дома, когда у него отберут водительские права. Такая милая окружающая обстановка очень помогала работе (в ближайшие несколько лет для нас стало обязательным записываться в подобной расслабляющей среде). Даже в те моменты, когда работа останавливалась, никто не стремился в срочном порядке уехать из студии.
Правда, всякий раз, как мимо на запредельной скорости проплывало одно из больших судов, «Astoria» ощутимо качалась на волнах, однако обычно нашими соседями оказывались сотни лебедей из местной бухты. Однажды к нам заявилась с визитом непрошеная бригада теленовостей, которая, так и не добившись доступа в плавучий дом, натянула водолазные костюмы и записала записала нашу работу из‑под воды. Должно быть, журналисты очень долго там пробыли и страшно околели в попытке заполучить хоть клочок приглушенного водой звука. Таким образом, как мне кажется, вполне можно было придумать параллельную историю, как мы черпаем вдохновение у инопланетных существ, навещающих нас из других галактик…
Более серьезная угроза возникла, когда река стала так быстро подниматься, что плавучий дом резко накренился, будучи пришвартован к одному из причалов, который удерживал его на месте. Перспектива исчезновения «Astoria» в пенящихся водах на манер «Титаника», пока группа продолжала бы играть, нас не очень вдохновила, хотя мне нравится думать, что Леонардо Ди Каприо наверняка успешно передал бы мой мальчишеский шарм в телевизионном эпосе, который несомненно сняли бы об этом событии. Впрочем, наш верный лодочник и сторож Лэнгли(Иддинс) оказался под рукой, чтобы отпустить сдерживающие швартовы. В порядке мрачноватой благодарности мы позднее пригласили его стать (в качестве гребца) главным персонажем наших фильмов для шоу. Поскольку Лэнгли живет на судне и каждый день занимается греблей, он являет собой самый близкий эквивалент Рэтти из «Ветра в ивах», какой мне когда‑либо попадался.»
Боб Эзрин, для того чтобы отдать дань Темзе и речной романтике, которая оказала такое влияние на запись альбома, запечатлел плеск воды и скрип весел лодки Лэнгли Иддинса во вступлении в композиции "Signs of Life".
Кстати, мужик сидящий на кровати на обложке альбома " A Momentary Laps Of Reason" – тоже тот самый человек-водяная крыса Лэнгли Иддинс.
Интересно, что в паре миль вверх по реке, находится плавучий дом ещё одного легендарного музыканта - Пита Таунсенда из The Who. Правда, в отличие от Гилмора, Пит не стал делать в нём студию, а построил её рядом, на берегу.
