Домой вернулась в 05:30 и прошлась на цыпочках по комнатам. Регина спала со старшим братом в «детской», а в моей спальне, на «брачном ложе», лежали в обнимку Арсен с Алиной. Совсем освоились! Надеюсь, хотя бы, предохраняются… Будет весело, если сами станут родителями в девятнадцать лет, а меня сделают няняйкой в сорок один. Собрала рабочую сумку, привычно прихватив пакет с ночной сорочкой и зубной щёткой, выпила чашку чёрного кофе и ушла на работу пораньше, чтобы успеть наведаться в родблок и восстановиться после «полётов в космос».
В восемь за мной заехал Роман, а потом так и повелось до конца апреля, что в понедельник и среду вечером с девяти до одиннадцати, и с девяти вечера пятницы до десяти‑одиннадцати утра субботы играю роль любимой женщины главного инженера Хусаинова. В четверг с пяти до семи и всё воскресенье восполняю энергетические потери и прихожу в себя в обществе своего викинга. И только во вторник предоставлена сама себе, мне никто не нужен, и моё тело неприкосновенно. Приход регулярных месячных и плановый визит регионального директора внесли в мой весенний сексуальный марафон какое‑то разнообразие.
Четверг двадцать второго апреля, с пяти до одиннадцати вечера провела в номере гостиницы «Караван‑сарай», изображая покорную подстилку‑аспирантку в лапах развратного профессора. Когда мы лежали в постели после очередного соития, я обессиленная, он пресыщенный, Марик вдруг завёл разговор про Кунцмана.
– Мы с ним хорошо напились недавно, и он спросил, чего я так с тобой ношусь. Нечаянно, сболтнул, что ради трёх твоих волшебных дырок, готов не только защиту кандидатской диссертации организовать, но и докторскую за тебя напишу «с нуля». Лишь бы иметь к ним доступ!
– Марик?! Ты охренел?! – вскочила я, как ошпаренная.
– Лялька, дай ему разок, уважь старика! Жалко тебе что ли? Не убудет же от тебя? Он может одним росчерком пера сделать тебя заведующей отделением терапии в любом столичном роддоме. Будем видеться чаще!
– Нет!
– Почему? Мне же ты даёшь?
– Марик, с тобой я впервые возбудилась, испытала физическое влечение, и до сих пор, каждый раз чувствую себя восемнадцатилетней Лялей Галеевой.
– Правда?! Приятно, чёрт возьми! И я с тобой становлюсь на двадцать лет моложе. Но ты, всё равно, подумай! Что тебя держит в этой глуши? Сыновья уже выросли, а дочку возьмёшь с собой в Москву. Такие перспективы…
– Подумала… Ответ тот же!
Мне стало дурно и страшно одновременно, быстро собралась и уехала домой. Интуиция – это сконцентрированная в ягодицах энергия, которая подсказывает дальнейший исход ситуации. Мы почти всегда всё понимаем сразу, но не всегда хотим поверить в то, что поняли, и я выкинула этот разговор из головы, считая вопрос исчерпанным.
Чем меньше дней оставалось до начала мая, тем сильнее напрягалась от недобрых предчувствий, печальный опыт прошлых лет нашёптывал мне, что беды не избежать. Двадцать девятого апреля, лёжа в объятиях Славика, вдруг решила попросить у него моральной поддержки и помощи.
– А ты в церковь ходишь? Сможешь помолиться обо мне и поставить свечку?
– Паника перед защитой? – предположил он с улыбкой.
– Всё сложно! Запуталась совсем и не вижу выхода – тяжело вздохнула и замолчала, крепко зажмурилась, но несколько предательских слезинок скатились по щекам.
– Я‑то могу, без проблем. Но, как мне кажется, лучше тебе самой поговорить с нашим батюшкой. У нас прекрасный настоятель в храме, отец Сергий. Попробуй! Хуже точно не будет! Договориться о встрече?
– Как‑нибудь в другой раз…
– Как скажешь… Кстати, мои родители пригласили нас на Пасху первого мая. Стас тебя рассекретил.
Мне было очень любопытно посмотреть, как живут Лавровы, но не знала, как меня примут. Ещё не забыла, как неодобрительно поджала губы мать Николая, когда узнала о моём разводе и двух детях от первого мужа. А теперь у меня «в багаже» уже двое мужей и трое детей.
– Пожалуй, откажусь… Извини!
– Зря ты так! Мои родители не виноваты, что бывшая свекровь тебя не сразу приняла… Поехали! Возьмём с собой нашу крошку‑милашку, и никому не будет дела до нас. Меня съедят вместо кулича, если снова приеду один.
– Хорошо! Уговорил! – согласилась, подавляя внутренний протест.
Мне понравилось, как он назвал Регину «нашей», за этот месяц она очень привязалась к «дяде Савику». И ещё меня порадовало, что теперь нам не придётся ехать к родителям Николая.