На селе краса-девица,
И стройна, и весела.
Несравненна, как царица,
Величава и умна.
Позаботилась природа,
В совершенстве торжества,
Для Старинского народа,
Вровень с ликом божества.
Раскрасавица-девица,
Несказанно хороша.
На селе мужик дивится,
Против бабья душа.
По селу прошлася ныне,
Глаз людских не оторвать.
Мужики глотают слюни:
«Вот краса, ядрёна стать».
Стихла улица от шума,
Из домов глядит народ.
Дед Архип и тот разинул,
Широко, беззубый рот.
По селу пошли раздоры,
Раскудахтался народ.
Мечут бабы злые взоры,
Мужики наоборот.
Из парней – я и Никита,
Кандидаты в женихи.
Для меня рубаха сшита,
Для Никиты башмаки.
Шлёт сватов жених Никита -
Мать и пьяного отца.
По дороге бьют копыта.
Кони встали у крыльца.
Не срослось у них чавойта:
Толь колдуньи дурной сглаз,
Толь отец его пропойца,
Толь кривой Никитин глаз.
Нынче счастья испытаю,
Тятьку с мамкой попрошу.
Сватать я им поручаю,
Мол, жениться я хочу.
За столом сижу с невестой:
«Горько, горько», люд орёт.
А Никита с мордой зверской,
Вдоль столов ко мне идёт.
Руки милой лебедями
Ворошат мой рыжий чуб.
Ищут жадно под кудрями
Её губы моих губ.
Подошёл ко мне Никита,
Злющий, мягко говоря,
Как свинья вокруг корыта,
Завизжал: «Она моя».
Взял топор и замахнулся,
Я, до сраму, оробел.
Не успел он, я проснулся,
Жаль, жениться не успел.
Мух на печке убиваю.
В кирпичах скрипит сверчок.
Явь, иль сон, не понимаю,
Дурачок не дурачок.
С топором идёт Никита,
Неужели в руку сон.
Организм мой еле дышит,
Подступает к горлу ком.
На печи лежу и слышу,
У калитки разговор:
«Починить бы надо крышу,
Наточи-ка мне топор».
Лязг железа о точило,
Как когтями Васька-кот.
В животе моём заныло,
Из меня струится пот.
Входят тятька и Никита,
На столе бутыль стоит.
Три стакана уж налиты.
И живот мой не болит.