110 лет назад впервые прозвучал марш "Прощание славянки"
В тамбовском застолье второй по качеству после "Тамбовского волка" считается водка "Прощание славянки". Почему "Тамбовский волк", как будто ясно. Хотя само выражение и понятие, которое скрыто в нем, трактуется тут по разному и потому - таинственно.
Впрочем, странное для водки название "Прощание славянки" так же вызывает недоуменное любопытство недолго. Ровно до той поры, как вам не объяснят, что знаменитый русский марш имеет к этим местам отношение самое непосредственное. Написал его Василий Степанович Агапкин, уроженец здешних мест.
До поездки в Тамбов имени этого я не знал, хотя марш этот в память мою врезан накрепко. Впрочем, как у многих.
Можно, конечно, опять посокрушаться о том, как плохо, что мы не помним многие русские имена, которые стоит произносить с гордостью. Я лишь недавно узнал, что великий, опять же, марш "На сопках Манчжурии" написал простой полковой капельмейстер из Златоуста Илья Шатров. Не знаю, кто написал великий вальс "Амурские волны"...
Безвестных музыкантов этих объединяет высокий творческий порыв, пусть единожды выплеснувшийся, но гениальный. Примеры этого порыва добавляют достоинства природной даровитости нашего народа.
Я помню блестящий рассказ Стефана Цвейга о Руже де Лиле, написавшем марш своего полка, который стал гимном Франции. Гениальное наитие, продолжавшееся всего лишь ночь, сделало бессмертным имя вполне заурядного офицера и вполне самодеятельного музыканта. Во всем этом, впрочем, есть загадка, над которой стоит думать.
Музыка эта являлась именно тогда, когда нужна была народу. И то, что выражена она была не великими композиторами, а неизвестными, откуда-то из низов взявшимися, не вполне даже профессиональными (каким и был, например, Василий Агапкин) музыкантами, добавляет ей легендарности. Будто внушена она была самому народу. И то, как живет она в народе, как питает душу его, тоже удивительно и почти мистически значимо.
Марш "Прощание славянки" впервые прозвучал в 1912 году, когда братские нам Балканы вновь охватила война. Собственно, марш этот был как бы духовным посланием россиян всем братьям-славянам, поднявшимся на борьбу. Армейский штаб-трубач Василий Агапкин посвятил его балканским женщинам, провожавшим на войну сыновей и мужей.
Марш немедленно приобрёл величайшую популярность. Мощь и красота этой музыки необычайны. Всякий строевой человек ощущал на себе их действие. Воспринимается эта музыка не просто душой, сердцем, мозгом. Она заставляет встрепенуться каждою клеткой и нервом. Значит, музыка эта и есть самая военная.
Видно, именно это обстоятельство играло свою роль в том, что в гражданскую, например, русские мужики, разделившиеся на красных и белых, крошили друг друга свинцом и сталью, укрепивши обоюдную ярость свою медными звуками одной и той же музыки.
Да и сам Агапкин довольно поздно определил свою сторону в гигантской этой сшибке. Только в двадцатые годы. И тут начинается по нынешним временам довольно неудобная часть его биографии.
Бывший трубач царской армии становится чекистом. Правда, по ночам на "воронках" он не раскатывал, наводя ужас на мирных обывателей. Он стал капельмейстером оркестра тамбовской ВЧК. Почему его потянуло в это грозное ведомство, история умалчивает. Известно только, что карьера его после того развернулась круто.
На фотографии сороковых годов он в полковничьих погонах, с набором орденов на груди. Награды самого высокого ранга, начиная с орденов Ленина и Красного Знамени. Лицо вполне заурядное. Совсем не такое, как на бутылочной этикетке, где изображен лихой выпивоха и бабник в гусарском ментике. Не угадаешь в казенном, на все пуговицы застегнутом лице, того внутреннего огня, который в нем был непременно. Иначе откуда бы взяться такой славной музыке. Без пламени, которое роднит его с Чайковским м Шопеном, такого бы не сотворить.
Звездный день Василия Агапкина, конечно, тот, в который впервые прозвучал его марш. Другой - 7 ноября 1941 года. В этот день в осажденной Москве он дирижировал гарнизонным сводным оркестром на параде. В тот день был жуткий мороз. Чтобы губы трубачей не прилипали к металлу, приходилось постоянно прикладываться к чистейшему спирту. Сапоги дирижера намертво пристыли к импровизированному постаменту и, если бы этого вовремя не заметил помощник, то, попытавшись шагнуть, он вполне мог бы рухнуть. Потеха вышла бы неуместной.
Музыка самого Василия Агапкина на том торжестве не звучала. То, что марш все-таки служил "и нашим, и вашим" повлияло на его авторитет, и маршал Будённый, лично отвечавший за музыкальное оформление парада, "Славянку" вычеркнул. С тяжелой его руки марш этот и вовсе запретили исполнять военным оркестрам. Вплоть до сорок шестого года.
Второе рождение "Прощания славянки" произошло после выхода фильма "Летят журавли". Кадры из него, в которых жены провожают мужей на фронт под звуки этого марша стали хрестоматийными, однако, в натуральной жизни такого, как выяснили мы, быть не могло и не было. Но, после "Журавлей" музыка эта опять зазвучала в полную силу. В исполнении оркестра МГБ под управлением самородного композитора и дирижера Василия Агапкина слушали этот марш вполне гражданские люди, приходившие отдыхать в столичный сад "Эрмитаж". Москвичи знали, что это играют чекисты и от того им казалось, что лицо сурового учреждения становится более улыбчивым к ним. Та что Агапкин в какой-то степени содействовал реабилитации ведомства неувядаемой бдительности во мнении послевоенного народа. Видимо, это ему и зачлось.
Можно ли после всего сказанного отнести Василия Агапкина к числу лучших чекистов. Решать, конечно, не мне. Но из всех чекистов того времени, о которых довелось мне слышать и читать, этот вызывает симпатию. Опять же не мне советовать, но будь моя воля, я бы именем его назвал, например, нынешний оркестр бывшей ВЧК, который именно он собрал, выпестовал, сделал украшением, тем цветком, который так замечательно выглядит в петлице суконного мундира...