IV
Хорошая всё-таки штука – послеобеденный сон. Управившись у портного довольно быстро (с меня сняли мерки и с помощью всё того же универсального языка жестов предложили прийти послезавтра на примерку), я собрался было пообедать в одной из кафешек на улице Полнолуния, когда почувствовал, что остро нуждаюсь в том, чтобы переварить полученную в Гильдии информацию - причём желательно, в спокойной обстановке. Что ж, сказано-сделано; минут через тридцать я уже стучался в дверь матушки Спуль, а ещё спустя четверть восседал в столовой, а хозяйка подавала вкуснейшее баранье рагу с овощами, луковый суп и крошечные хрустящие булочки с чесноком, ещё горячие, с противня – восторг, да и только!
Попытка предаться после такого пиршества размышлениям позорно провалилась – я не заметил, как заснул, а проснувшись, обнаружил, что до назначенной встречи в «Белом дельфине» остаётся ещё не меньше трёх часов. Торопиться, стало быть, некуда; я попросил принести мне кофе, а сам развалился в кресле перед холодным (лето же, середина дня!) камином и принялся перебирать в памяти события этого утра.
Перво-наперво – причисление к кандидатам на вступление в Гильдию Лоцманов. Это, как ни крути, полезно; статус, положение в обществе - вместе с «вицмундиром», (который ещё только предстоит примерить) они определяют отношение окружающих к моей скромной персоне. Впрочем, Зурбаган – город небольшой, по российским, во всяком случае, меркам; если не считать приезжих и «транзитников», останавливающихся здесь между прохождениями Фарватеров, от силы тридцать тысяч жителей, не дотягивает даже до хорошего райцентра. Новый статус причисляет меня теперь к числу постоянных обитателей города, пусть и «стаж» мой в сумме едва-едва дотягивает до двух суток. И не удивлюсь, если скоро меня начнут узнавать на улицах – как узнают других старожилов. Между прочим, определённые признаки этого уже имеются – выйдя из «ателье» я направился в сторону «Смородинового переулка, где располагается мой новый дом – и на углу улицы Полнолуния ощутил спиной чей-то пристальный взгляд. Я, в полном соответствии с читанными и пересмотренными детективными и шпионскими историями оборачиваться не стал: остановился и присел на корточки, чтобы затянуть якобы развязавшийся шнурок. Осторожный взгляд назад с головой выдал мне «наблюдателя». Им оказался один из курсантов Морского Лицея – горстка этих парней в униформе, с золотыми якорьками на рукавах и пристёгнутыми к поясам кортиками, больше похожими на полноценные абордажные тесаки. Мне даже показалось, что я его узнал – ну да, определённо один из тех, кого мы с Валуэром рассматривали в тот, самый первый мой вечер в «Белом дельфине».
Всё это разом всколыхнуло во мне подозрения – Дзирта ведь тоже состояла в Морском Лицее, и вполне могло оказаться так, что та компания не просто потягивала тогда пиво в заведении тётушки Гвинкль, а прикрывала «коллегу», заранее запланировавшую визит ко мне – на случай каких-нибудь непредвиденных обстоятельств, скажем, возвращения мастера Валу. Да и взгляд «старого знакомца» очень мне не понравился – пристальный, сверлящий, с прищуром. Недобрый взгляд, нехороший…
«Лицеист» (или правильнее будет называть их «гардемарины»?) видимо, почувствовал внимание к своей персоне и торопливо отвернулся. Минуту спустя их компания скрылась в дверях кафешки, оставив меня наедине с внезапно возникшими страхами. Или это у меня паранойя разыгралась? Так ведь, вроде, раньше особо не замечал за собой подобного…
В общем, тогда я предпочёл выбросить происшествие из головы – мало ли, что не примерещиться воображению, и без того подхлёстнутому творящимися вокруг меня необычайными событиями? И вот теперь странный эпизод снова всплыл в памяти – шутки шутками, а вдруг, как говаривал Винни-Пух, «Это ж-ж-ж» неспроста»… Надо будет обязательно рассказать о своих подозрениях Валуэру, решил я. Он тут всё и всех знает, глядишь, и присоветует что-нибудь?
А пока – у меня ещё есть пара часов, и можно, пожалуй, прогуляться, пройтись по магазинам. Конечно, языковой барьер никуда не делся, но словарный запас, пусть и медленно, но растёт – а где его пополнять, как не в местных заведениях торговли и общепита?
Я заметил слежку, когда выходил из третьей по счёту лавчонки. Там торговали всякой мелкой кожаной галантереей– от поясов, ремней и краг на любой вкус, до кобур и кошельков. Как раз последние меня сюда и привлекли – в Зурбагане (как, похоже, и в этом мире вообще) не признавали купюр и ассигнаций, а таскать горсть увесистых монет в карманах – удовольствие ниже среднего, да и вид чужака, роящегося по карманам в поисках наличности, неизменно вызывал у окружающих иронические усмешки. Так что кошель я выбрал – большой, с петлями для ношения на поясе, плотной крышкой и застёжками-кнопками, отстёгивающимися с максимально звонким щелчком. Я перебрал не меньше дюжины изделий, пока не нашёл подходящего – такого, чтобы громко оповестила меня о попытке залезть в кошель без моего ведома. К тому же сам он был сделан из толстой, тщательно выделанной кожи, по прочности не уступающей пластику или кости – «пиской», оточенной по краю монеткой, какими во времена оны орудовали карманники на Земле такую не разрежешь, нечего и пытаться….
Пересыпав наличность в новое приобретение и, пристроив его на поясной ремень, я вышел из лавчонки – и не успел миновать трёх домов (а они на центральных улицах Зурбагана узкие, как в земных средневековых городах, порой всего по три-четыре окна по фасаду) как почувствовал спиной давешний сверлящий взгляд. Огромным усилием я заставил себя не оборачиваться и не предпринимать трюков вроде развязанного шнурка. Вместо этого, я нашарил в кармане бриджей приобретённый вчера нож и зажал его, не раскрывая, в кулаке – стальная оковка на рукоятке, если что, вполне могла сойти за кастет. Прошагал ещё полквартала и, подметив подходящий закуток между домами, свернул его и прижался к стене, занеся руку для удара.
И не ошибся ведь! Не прошло и тридцати секунд, как узкий проход, ведущий в проулок, загородила чья-то тень. Преследователь, похоже, не был обучен искусству уличной слежки и даже не был знаком с предметом как я, по художественной литературе – он не постоял, вглядываясь в проход, не сбавил шаг, а сразу кинулся в неизвестность – видимо, боялся упустить «клиента». За что немедленно и пострадал – первый удар «кастетом пришёлся в солнечное сплетение, а когда бедняга шумно выдохнув, согнулся пополам – я добавил сверху, по затылку, вполсилы – не хватало ещё мне тут убийства! «Топтун» без звука повалился плотно утоптанную землю; я подхватил его под микитки и отволок в узкий проход между стеной дома и дровяным сарайчиком, который приметил заранее. Парень оказался плечист, да и весил немало, а когда я перевернул его на спину, то с удивлением узнал давешнего «морского лицеиста» - правда, успевшего сменить где-то форму на цивильный, весьма к тому же потрёпанный костюм. Это что же, выходит следить за мной взялись, хоть и без должного навыка, но всерьёз – раз уж пошли на такие ухищрения, как переодевание? Так ведь может оказаться, что «топтун» работал не в одиночку и тогда здесь прямо сейчас может появиться его напарник – и увидит, с позволения сказать, картину маслом…
Эта идея мне совершенно не понравилась – а потому я нашарил в другом кармане «Дерринжер» (револьвер остался дома), потом снял с пленника ремень и стянул ему руки. Медленно досчитал до десяти – в проулке никто не появлялся, лишь мелькали на освещённой проникающим с улицы солнечными светом стене тени прохожих, не догадывающихся, что в двух шагах от них, творится тёмное злодейство.
Пронесло? Похоже… Я подхватил пленника (он слабо шевельнулся, похоже, приходит в себя) и затащил ещё глубже в проход - теперь, о крайней мере нас не мог увидеть человек, случайно, без определённой цели заглянувший в проулок. А вот что делать дальше – это вопрос интересный. По классике следовало бы привести пленника в чувство и, приставив к горлу лезвие ножа, зловеще спросить: «На кого ты работаешь? Отвечай, коли жизнь дорога!» Решение, что и говорить, хорошее, проверенное временем – только вот мне категорически недоступное в силу всё того же языкового барьера. Так что –оставалось лишь стоять над слабо копошащимся телом с пистолетиком в одной руке и так и не раскрытым ножом в другой, и чувствовать себя полнейшим идиотом.
- Помнишь, Серж, утром, в Зале Реестров – я тогда ненадолго оставил тебя поскучать? – спросил Валуэр. Мы сидели за угловым столиком в «Белом дельфине» и потягивали подогретое пиво с пряностями – любимый, как я успел заметить, напиток моего нового наставника.
- Было дело. – согласился я. – Правда, не то, чтобы я особенно скучал – одни картины с кораблями из разных миров, развешанные вдоль галереи, можно рассматривать часами, а вас не было всего-то минут двадцать…
- Ну да, ну да… - Лоцман отхлебнул из своей кружки – массивной, отлитой из тяжеловесного олова с изображениями спрутов, мурен и прочих морских гадов на выпуклых боках. – Я тогда не счёл нужным тебе говорить, но я заглянул в кабинет к своему старинному знакомому, он возглавляет в Гильдии картографический отдел. Тоже был Лоцманом – но теперь ушёл на покой, оставил скитания по Фарватерам и вплотную занялся научной работой… А попросил я его поискать в книгах с краткими записями что-нибудь, любое упоминание о визите в Мир Трёх Лун – неважно, чьём и когда. И вот, час назад я с ним встретился и получил нужные сведения!
- Но если неизвестно, когда состоялся этот визит – как же ваш знакомый сумел найти нужную запись? – удивился я. – Это ж надо было перелопатить десятки, если не сотни гроссбухов целого сектора – работа на долгие месяцы, если взяться за неё в одиночку?
- Вот поэтому я и не стал сам искать записи. – хмыкнул Валуэр. – У служителей зала Реестров свои методы. Они не любят о них распространяться, и редко открывают их смысл кому-то, не состоящему на службе в Гильдии, однако факт есть факт: методы эти работают. Вот и сейчас сработали – нужная нам запись, оказывается, была сделана около пятидесяти лет назад; побывавший в Мире Трёх Лун Лоцман вскоре погиб при кораблекрущении, однако можно не сомневаться, что раз уж он сделал запись в гроссбухе – то и в Реестр маяк этого мира был внесён как полагается…
- Но мы же его не нашли?
- То-то и оно, что нет. Получается, кто-то сознательно изъял книгу из Реестра, а вот запись в гроссбухе уничтожить не смог – просто не сумел найти - и понадеялся, что остальные тоже ничего не найдут.
Вечер вдруг перестал казаться уютным и спокойным, каким он был всего несколько минут назад. На лицах сидящих за соседними столами моряков и зурбаганских жителей угадывалась теперь настороженность; я словно кожей ощущал направленные на меня отовсюду внимательные и далеко не доброжелательные взгляды.
От внимания Валуэра, видимо, не укрылась моя реакция.
- Да успокойся ты, Серж… - он плеснул мне в кружку подогретого пива с пряностями из большого керамического кувшина с выпуклым изображением улыбающегося белого дельфина. – Здесь-то тебе ничто не угрожает, да и подслушать нас никто не сможет. Может, и нашлись бы желающие, да вот беда – никто в Зурбагане больше твоего языка не знает, я выяснял. Так что…
Он плеснул ароматного напитка себе и потянулся за чесночными гренками – целое блюдо с ними тётушка Гвинкль выставила на стол вместе с пивом. Отхлебнул и сочно, вкусно захрустел поджаренной корочкой. Я терпеливо ждал.
- Тут вот какое дело… - наконец заговорил он. – Мой знакомый, который гильдейский картограф, тоже заинтересовался этой историей. Оно и неудивительно – беспорядок в его ведомстве, нехорошо! Давать делу официальный ход он пока не спешит – вот и попросил нас с тобой разобраться в этой истории. Тем более, тебя она касается напрямую, верно?
Я кивнул.
- Это наверняка как-то связано с тем, что Дзирта и её сообщники – теперь уже очевидно, что они есть и обладают определёнными, не такими уж маленькими, возможностями! – сознательно отправили меня именно туда? Зачем, с каким расчётом?
- Да, потому и мне будет любопытно разобраться во всём этом. Так что… - Валуэр зацепил своими корявыми пальцами с блюда ещё одну гренку, понюхал, но откусывать не стал. – Давай-ка, Серж, прикинем, с какого конца браться за дело?
А то я уже не прикидывал! Правда, насчёт похищенной из Зала Реестров книги я не знал – но подозрения-то имелись…
- По-моему, начать следует с маяка. - ответил я. _ с того, солнечного, из зеркал, который я нашёл на острове. Ведь это на него ориентировалась эта шальная девчонка Дзирта, когда выставляла для меня свою астролябию. Ну, может, не она, а тот, кто ей помогал, неважно… Главное – это то, что имелась запись об этом маяке, а значит, можно попробовать отыскать того, кто её сделал!
- Да, я тоже об этом подумал… - с готовностью кивнул Валуэр. – Более того – описал этот маяк своему приятелю картографу. И тут выяснилась любопытная вещь: подобные устройства когда-то они были весьма популярны у тех, кто открывал для посещений новые миры. Вот, к примеру – ты ведь наверняка решил, что эти штуки с зеркалами предназначены для того, чтобы отражать свет местного солнца?
- Ну да, разумеется! – удивился я. – А для чего ещё они могут понадобиться?
- А вот и могут. То есть солнце они, конечно, отражают, но главная задача в том, чтоб ловить и отражать кое-что ещё. и он ткнул пальце в окошко, туда, где на фоне закатного неба рисовалась Маячная башня. Видишь ли, после того, как Фарватер однажды был установлен, лучи нашего Маяка распространяются по нему постоянно – и достигают другого маяка, на той стороне. А эти странные зеркала как раз и предназначены для того, чтобы тот, кто ищет обратный путь в Зурбаган, видели его на максимально большом расстоянии и легко могли бы по нему ориентироваться.
Я покачал головой.
- Получается, тот, кто проложил Фарватер в этот мир и установил зеркальный маяк?
- Получается, что так. Кто это был, мы не знаем, но это хоть какая, а ниточка – подобные маяки, видишь ли, кто попало сделать не может, зеркала, установленные на них не простые. Здесь, в Зурбагане есть всего трое мастеров, способных полировать такие зеркала – вот с них, пожалуй, и начнём!
Я вспомнил о найденной на разбитом корабле астролябии – а ведь это тоже может оказаться ниточкой к разгадке. Нет, потом. Посмотрим сначала, что дадут расспросы насчёт зеркал для маяка. Вторая астролябия, как и найденный на «пиратском корабле» клад – мой тайный ресурс, о котором пока никто не знает, и я намерен как можно дольше сохранять такое положение дел. Не сказать, чтобы я не доверял мастеру Валу – да и странно было бы, коли уж я решился резко изменить свою жизнь, полагаясь почти во всём на его слова – но… пусть у меня тоже будет свой козырь в рукаве. Так, знаете ли, спокойнее…
К мастеру-зеркальщику пойдём завтра? – деловито осведомился я. – Сегодня, наверное, уже поздно будет…
В самом деле – новенькие карманные часы показывали половину девятого вечера; к этому времени торговые заведения города уже давно прекратили свою работу.
- Опять не угадал… - усмехнулся Валуэр. – Эти мастера – публика особая, на других они не похожи. К тому же, насколько мне известно, некоторые этапы обработки зеркал, особенно стеклянных, которые они используют в своих изделиях, не терпят солнечного света – так что работают они по ночам, после захода солнца. Так что – давай, допивай своё пиво, и пошли!
- Значит, эти мастера делают зеркала не только для маяков? – осведомился я.
- А как же? Они много где применяются – например, в астролябиях, секстанах, других навигационных инструментах. Ну да сам потом увидишь, а сейчас – не будем терять времени даром!
И он махнул рукой, подзывая хозяйку заведения.