Иван Сергеевич в литературе считал себя учеником и последователем Н.В. Гоголя. Узнав о его смерти, написал статью-некролог в самых соболезнующих и сочувственных выражениях (С.11.64-65). Но санкт-петербургская цензура не позволила её напечатать. Попечитель тамошнего учебного округа М.Н. Мусин -Пушкин,
ярый ненавистник Гоголя, сказал, что о таком литераторе преступно отзываться столь восторженно, как это сделал г-н Тургенев. И пожаловался высшему начальству, представив автора «Записок охотника» чуть ли не бунтовщиком. Тургенев послал статью в Москву для сведения друзьям, а те её опубликовали («Московские ведомости», 13 марта 1852 г., N 32).
Содержание некролога вызвало сильный гнев императора Николая I. И не только его, но и в целом консервативных «особ высшего полёта», как называл их Тургенев (С.11.59). Дескать, как посмел именовать покойного «великим человеком» (С.11.65), восторгаться его заслугами перед Россией. Имя Гоголя после «Мертвых душ» и «Выбранных мест из переписки с друзьями» было острым раздражителем. Всего лишь пять лет назад литератору-бедняку Федору Достоевскому, арестованному по политическому делу, вменили в вину также и то, что читал в дружеском кругу полемическое письмо Белинского к Гоголю. Устрашали публичной казнью, посадили в острог и отправили в Сибирь. А вскоре отдали в солдаты (Гроссман Л.П. Достоевский. «Молодая гвардия» (ЖЗЛ), 1965, с.132).
Тургенева арестовали и водворили на «съезжую 2-й части», находившуюся на Офицерской улице близ Большого театра. Обстоятельства заключения в биографических работах были потом в немалой мере мифологизированы. Арест не являлся сенсацией, как об этом рассказывали приятели и сам Тургенев, когда стал знаменитостью. Некоторым лицам показалось лишь странным и необычным место заключения для образованного человека из хорошей семьи – «съезжий дом», куда сажали тогда шулеров и пьяниц. Ивану Сергеевичу довелось-таки провести некоторое время в среде уличных мошенников. Об этом друзья много шутили и смеялись.
Но имелись и другие версии, одинаково сомнительные. Например, будто судьба послала Тургеневу двух ангелов-спасительниц, дочерей его тюремщика, частного пристава. Эти девицы оказались почитательницами таланта Тургенева и приняли в нем большое участие. Они обрадовались случаю лично познакомиться с ним и убедили своего родителя дать арестанту приют в их квартире. Здесь Тургенев и провел оставшиеся две недели (Русская старина, 1873 г., декабрь, с.950).
Идеализировать режим Николая I, конечно, не следует, но и рассматривать эту эпоху исключительно через призму жандармских порядков тоже неверно. Для Тургенева, как и для его великого предшественника Пушкина, арест и ссылка оказались судьбоносными. Они прославила молодого литератора, сделали его известным публике. В Петербург в то время приехал на гастроли М.С.Щепкин. Он выступал и в частных домах, даже в придворных кругах, с чтением произведений Гоголя. На «съезжей», где Тургенев содержался под арестом, бывали посетители из числа его светских знакомых. Они уже знали только что появившееся отдельное издание «Записок охотника». Автору сочувствовали и при дворе: некоторые из великих князей (в частности, Александр, наследник престола, и в.к. Елена Павловна (П.3,295; Громов В.А. Отправлен на жительство в деревню». «Орловская правда», 1973, 12 ноября, N 263).
Подобные обстоятельства, если вдуматься, скорее разрушают, нежели укрепляют версию изгнанничества. Ссылка, в конечном счете, получилась творческой. Ни до, ни после Тургенев оседло столь длительное время не жил в провинции. Это обогатило его как художника. Он обрёл оригинальные темы, сюжеты, типы героев. Ссылка стала вехой в его жизненной судьбе. Почти у каждого русского классика имелась такая доминанта. Вне её каждому грозила опасность остаться без биографии. У Пушкина две высылки. Лермонтов прославился под пулями кавказцев. У Достоевского был Семёновский плац. Л.Толстому достался 4-й Севастопольский бастион. Именно в период ссылки Тургенев принимает решение профессионально заниматься литературой. Пытается перейти от опыта написания художественных очерков и лирических произведений к крупным повествовательным формам. Как он сам выражался, «от старой манеры - к новой». Пополнил запас литературных замыслов, которые осуществлялись едва ли не до конца жизни.
К сожалению, наиболее значительный из них - роман «Два поколения» - не окончен. Друзья-литераторы, кому довелось читать эту рукопись, и сам автор, сочли сочинение неудачным. Роман писался как бы для «пробы». От публикации Тургенев отказался. Известны лишь план и одна из глав (С.5.525-534. Литературное наследство. Том 73, кн. I. М. «Наука», 1964, с. с.57; Никитина Н.С. Первый роман Тургенева. «Русская литература», 1989, с. 126). Но самое главное, по мнению вдумчивой исследовательницы М.О. Габель, автору не удалось преодолеть «старую манеру», сохранялась очерковость, преобладали статичные портреты, биографические зарисовки героев (Богданов Б.В. Роман «Два поколения». Спасский вестник. Тула, 1992, с. 16-25; Габель М.О. Роман И.С.Тургенева «Два поколения». В кн. Второй межвузовский Тургеневский сборник. Том 51. Орел, 1968, с. 99) .
В это время в Москве продолжалась продажа отдельного издания «Записок охотника» в 2-х частях. Книгу читают и обсуждают. Тургенев принимает у себя в Спасском желанных гостей – М.С. Щепкина, Ивана Аксакова.
Посещает Петра Киреевского
в его деревне под Орлом. Совершает дальние охотничьи поездки. Знакомится с другим мценским поднадзорным, карточным игроком А.П. Нилусом, и даже присутствует у него на венчании в качестве шафера (Чернов Николай. Спасско-Лутовиновская хроника, 1999, с. 138). Вероятно, был и на свадьбе, так как с тех пор знаком с семейством невесты, урожденной Карповой. Её братьев губернские власти вскоре подозревали в приверженности к «нигилизму» (этот термин утвердился позднее). Заканчивает работу над повестями «Постоялый двор» и «Два приятеля». Ездит к соседям, среди которых литератор, московский издатель И .В.Павлов, а также два семейства Шеншиных, живших в Мценске: одно с музыкальными, второе с литературными традициями.
Сблизился с Афанасием Фетом,
который стал часто бывать в Спасском. Осматривает свои дальние поместья, откуда возвращался преисполненный впечатлениями– Кадное на Красивой Мечи, Холодово в Кромском уезде, малоархангельские Топки (Спасско-Лутовиновская хроника, с.139-145). С восторгом читает первые произведения служившего на Кавказе Льва Толстого.
До этого знал о нём только по рассказам его сестры. Полицейская терминология в эпоху Николая I видоизменялась, становилась изощреннее. За двадцать лет до санкций, примененных к Ивану Тургеневу, III-е отделение подвергло наказанию его отца (Громов В.А. Секретное наблюдение за С.Н.Тургеневым и его письма к А.И.Тургеневу. В кн. «Тургеневский сборник». I. Л. «Наука», 1967, с.211-216). Было заведено дело «О наблюдении за полковником Сергеем Тургеневым». И тот был наказан «за ослушание», что не выполнил предписания немедля покинуть мятежную Францию. Но в то время, если судить по донесениям, за Тургеневым-старшим по возвращении в Россию действительно велась слежка (ГАРФ (бывш. ЦГАОР), ф.109, III отд., оп.5, дело 219). Докладывалось обо всём: где и с кем проживает, с кем встречается, какие пристрастия и т.д.
Самое загадочное событие тех дней, быть может, не во всём достоверное, - поездка Тургенева в двадцатых числах марта 1853 года с чужим паспортом для свидания с Полиной Виардо, находившейся в Москве. Ее концерты состоялись там 23 и 31 марта, 3 и 5 апреля (Никитина Н.С. Летопись жизни и творчества И.С.Тургенева. СПб. «Наука», 1995, 234; Клеман М.К. Летопись. Academia. М.-Л. 1934, с.68; Розанов А.С. Полина Виардо-Гарсиа. Изд. 2-е. «Музыка». Л. с.100-101).Сохранился в передаче третьего лица явно фантастический рассказ об этом визите. Якобы, достал фальшивый вид на имя купца. Рискованный поступок, и совершенно не в характере Тургенева. В Москве поселился в наемной квартире. Хозяйка заподозрила в нем ловкого мошенника, а потому просила принять на выучку ее сына (Островская Н.А. Воспоминания о Тургеневе. Тургеневский сб. «Огни», 1915, с.75). Поездка действительно могла иметь место, но при других, менее детективных обстоятельствах.