Из записок Федора Яковлевича Мирковича
В России масонские ложи сперва не допускались; однако впоследствии, по постоянному духу подражания и чтобы не слыть варварами в глазах Европы, было, кажется, разрешено Александром Павловичем учреждение масонской ложи в Петербурге. Ложа эта называлась "Соединенных Друзей"; старшиной её был Жеребцов (Александр Алексеевич).
Сперва надо было быть принятым в главной ложе "Соединенных друзей" и из оной поступить в частную полковую ложу, в которую назначался старшиной один из масонов главной ложи. Константин Павлович считался в списках этой последней.
В масонском уставе было, между прочим, одним из главных правил ревностно во всех случаях помогать один другому, без различия народности и вероисповедания, так как все масоны считались между собою братьями. Это послужило поводом во время революционных войн к введению во Франции во всех войсках масонских лож для взаимной помощи.
Ежели кто-либо был ранен или попал в плен, или был ограблен, то стоило ему только посредством условных знаков встретить брата-масона между врагами, тот должен был оказывать ему непременную помощь и пособие. В этих видах император Александр негласным образом разрешал и даже поощрял учреждение масонских лож во всех гвардейских полках.
В конно-гвардейскую ложу, получившую название "Северные Друзья", назначен был старшиною ротмистр Сорочинский (Илья Степанович). Она была не многочисленна; кажется, не более десяти офицеров в неё записалось, в числе которых был и я. Приём в ложу был театрально-комический; он состоял в испытании твердости воли неофита.
Ему завязывали глаза и выводили в темную комнату, где царствовала глубокая тишина, водили его по всем направлениям в комнате с полчаса, взводили и спускали по нарочно строенной лестнице раза три. Потом обнажали ему правое плечо и левую ногу и с завязанными глазами переводили в другую комнату, ярко освещённую.
Тогда спадала у него с глаз повязка, и взорам его представлялись все братья-масоны, стоявшее вокруг стены, опоясанные масонскими фартуками, в особых головных уборах и с обнаженным оружием, остриём направленным в новопосвящённого.
Для большего ужаса пускались ему под ноги фальшфейеры, зажигались бенгальские огни, и раздавался шум, подобный громовым ударам. В таком положении неофит должен был произносить установленную присягу в сохранении глубокой тайны обо всём, что будет происходить в собрании ложи.
После присяги надевался на него масонский фартук. Провозглашённый масоном новый член общества должен был обходить всех присутствующих для братского лобызания. Старшина наш Сорочинский собирал свою ложу не более, как по разу в месяц, и эти собрания не имели другой цели, как пошутить.
Устраивался богатый ужин по подписке, за которым все предметы имели особые названия; например, бокалы назывались пушками, вино порохом и т. д. Когда старшина командовал: "Братья, выровняйте орудия и заряжайте пушки", то все братья должны были наполнять бокалы и осушить их при бесконечных тостах. Речей за столом никогда не бывало.