Темно ночью на окраине и тихо. Только собаки перегавкиваются иногда. И тут на всю улицу крик:
-Пожар!
Машка подскочила с постели и сразу подумала, что этот пожар про нее. Напялила халат, выскочила в июльскую ночь. Горел местный магазинчик. Машкин магазинчик.
Полыхало так, что не спасти. Приехала пожарка, собрались люди. Среди них Пашка - бывший муж. Даже не муж, сожитель.
-Знаю, что это ты, урод, сделал! - Машка хотела врезать бывшему, но он отскочил и спрятался за людьми. Нет, не испугался ее. Машка не могла ему навредить, он сильный и высокий, а она маленькая совсем, метр сорок.
***
Маша. Манька родилась в такой семье, где не было места никому, кроме матери. Инга Петровна была красивой женщиной. Статная, фигуристая. А еще хабалистая и напористая. Мужа выгнала, когда Машке было три года. Вроде как не нужен он стал. Все сама. И печку затопить и убраться, и есть приготовить. А муж лежал на диване, да побухивал периодически. Ну и выгнала и выгнала, что ж теперь. На следующий год он утонул по весне, под лед провалился. Инга не горевала.
Инга Петровна работала в местном доме культуры швеей и вела кружок по прикладному творчеству для девочек. Человеком была довольно уважаемым. Ткани закупала сама, конечно, выгоду с этого имела. Потом и вовсе стала заместителем директора. Директор был мужчиной мягкий, интеллигентный, а Инга наоборот. Шла по головам и съедала всех, кто мешал. В коллективе она дружила с двумя женщинами. Вот им очень хорошо жилось, а остальным не очень.
В выходные подружки часто приходили к Инге домой. Где хиленькая Манька боялась выйти из комнаты. Инга Петровна и Манька жили на самом краю города в частном секторе. Их дом имел три комнаты - кухню с печкой, зал и спальню. Вход в спальню был из зала. А в зале сидели и выпивали эти кумушки.
Манька боялась их до дрожи. Когда выходила из своего убежища поддатая мать говорила что-то вроде: "Что за вид у тебя такой цыплячий? Бледная, как смерть! Уроки сделала? В смысле, ты не поняла тему? Иди и понимай!". А ее подружки соглашались и поддакивали. Манька не могла говорить в голос в их присутствии, только шепотом. Одна из подружек прям бесилась из-за этого: "Манька, ты чего там шепчешь?! Нормально скажи! Ну-ка, скажи!". Манька ни раз даже описывалась немного, хорошо, что никто не замечал.
Манька глупая, непутевая, хилая, ничего сама не может. Так мать говорила. А Манька и вправду такой была. Худая, угловатая, неуклюжая. В школе училась плохо. Учительница Маньку не замечала. Манька сидела на задней парте и не мешала, как-будто ее не было. Всех это устраивало.
В первом классе Маша пришла со школы и мать ей сказала:
-А вон у соседки дочка на год младше тебя, а читает! Знаешь, как читает? Даже не по слогам. А ты и по слогам толком не можешь!
-Так ее, наверное, мама научила, она же учительница!
-А я тебя не учила, хочешь сказать? - мать угрожающе прищурила галаз.
Учила, конечно, пару раз пыталась. Если Манька что-нибудь не понимала или забывала мать давала подзатыльник. Один раз дала так, что Манька ударилась о край стола и носом пошла кровь на книжку. А книжку мать взяла у знакомой. Как же ей тогда досталось. И за книжку, и за тупость.
И в этот раз тоже досталось: "Тварь неблагодарная! Да зачем я тебя вообще родила? Думала будет дочка - солнышко, свет в окошке, а получилась ты!".
Так Манька и росла глупой и тихой. Кое-как окончила школу и пошла в местное училище на продавца. Окончила. Познакомилась с Пашкой. Сильный Пашка, добрый. Старше ее на десять лет. Мудрым ей казался. Только выпивоха. Ну а кто не пьет? Так Машка думала. Мать видела их шуры-муры, но не лезла. А потом и вовсе предложила:
-Дочьк, а пускай Пашка к нам переезжает. И живите вместе. Я в зале, вы в спальне.
Манька очень удивилась. Мать ее назвала дочкой первый раз в жизни. И последний. И помощь предложила. У матери рак обнаружили за неделю до этого разговора. Обнаружили в такой форме, когда уже не лечат. Мать сгорела за месяц. Перед смертью почувствовала к дочери любовь и какой-то даже трепет. Инга умрет, а дочь останется. Да и рада была, что хоть кто-то на дочь посмотрел, не чужая же. Манька худая была, без груди почти, бедра узкие. Волосы обстриги и мальчишка мальчишкой.
Скорбила ли Манька, скучала ли? Да она даже не поняла ничего. Поплакала на похоронах за компанию с подружками матери. А может и запретила себе что-то чувствовать. Потому что пришло облегчение. С плеч будто бы кто-то слез. Нельзя такое чувствовать. И думать так тоже нельзя.
***
Прошел год. С Пашкой отношения разладились. Манька в постели ничего не хотела. Дико для нее это было, странно и противно. А у Пашки природа брала свое. А сесть и поговорить он не умел. Орать умел и бухать. Хорошо хоть не бил. Мать Пашкина подливала в огонь, конечно. Делайте ребенка и женитесь уже. Они иногда делали, не получалось.
Маньку надоумили съездить к гинекологу. Она раньше никогда не была. В школе на медосмотре такого врача не было. А перед училищем знакомая матери ей все проставила.
-Когда месячные были последний раз? - врач спросила.
-Никогда, - Манька растерянно хлопала глазами.
-А лет Вам 19?
-Да.
И выяснилось, что у Маньки детская матка и детей иметь она не могла в принципе. А про женские дни ей никто не рассказывал. В интернете как-то наткнулась, прочитала. И даже не подумала, что у нее тоже давно должно такое быть.
Пашке говорить боялась. Даже не Пашку боялась, а свекровь. Напоет ему, Пашка уйдет. А на что будет жить Манька. Родни нет. Сама работать не могла. Куда бы не устроилась, выгоняли из-за тупости. В одном магазине забыла холодильник закрыть, за ночь испортились продукты, в другом несколько раз ушла в недостачу. С покупателями вообще не могла разговаривать. Вела себя, как умственно отсталая. Больше пробовать не хотела и не могла.
Пашка никак не отреагировал. Молча посмотрел и ушел куда-то. К вечеру пришел пьяный. Как к женщине к Маньке больше не приставал.
Манька и без этого ходила, как приведение. А после диагноза и вовсе сникла. Соседки пошёптывались, что она сошла с ума.
***
И как Манька ее только встретила - свою удачу.
Жили они в живописном месте. Вокруг холмы, между холмов улица поднималась в гору. В середине улицы Манькин и Пашкин маленький домик с покосившейся крышей. А внизу местный магазинчик, сложенный из потемневших бревен. Красиво. По-деревенски колоритно.
Вот в середине сентября Манька шла и любовалась. Шла в магазин. Денег не было, но ей давала в долг и записывала в тетрадку сама хозяйка магазина Ольга Петровна. Женщина в годах, но красивая, тонкая, ухоженная и с маникюром. На общем фоне она выделялась.
-Маша, так вы еще с прошлого месяца долг не отдали. А Павел вот недавно еще и водку брал.
Манька в таких ситуациях ничего не могла говорить. Как только кто-то ей был хоть чуть-чуть недоволен, она сразу впадала в ступор. Вот и тогда она стояла и не могла даже звука из себя выдавить. Только и думала о том, чтобы не описаться.
Что-то тогда, в тот момент Ольга Петровна поняла про Маньку. Вышла из-за прилавка, обняла и спросила: "А можно я тебя на работу возьму?"
Манька едва соображала, что происходит, но смогла головой кивнуть. И запомнила это "можно я тебя на работу возьму?". Никто с ней так не разговаривал.
Ольга Петровна позвала продавца из подсобки и пошла отпаивать Маньку чаем. Плеснула немного в чай коньяка. Полегчало. Тепло пошло изнутри.
-Вы пожалеете, я совсем глупая! - смогла из себя выдавить Манька.
-Ну пожалею так пожалею, что ж, - Ольга развела руками и улыбнулась, - Завтра приходи с утра.
Пришла.
Три месяца Ольга Петровна не отходила от Маньки. Иногда клала руку на плечо. И Манька переставала дрожать, как замерзшая собака. Потихоньку начала разговаривать. Свободно, как люди болтают, приятно, ни о чем. Но Только с Ольгой Петровной и с продавщицей. С покупателями просто ужас, как трудно было. А если кто-то чем-то не доволен, так вообще почти в обморок падала. И писалась чуть-чуть иногда.
И призналась как-то Ольге Петровне про свою проблему, что писается от страха. Ольга Петровна ей привезла подгузники для взрослых. И помогло. Манька перестала бояться, что описается. И тем более подгузники оставались всегда сухими. Потихоньку появилась почти легкость в общении. Конечно, она могла болтать легко и не принужденно, но уже людям казалась адекватной в общении.
Манька поняла кое-что. В своем болоте сидеть было хорошо. Плохо, но хорошо. Привычно, спокойно. Ну не могу ничего, так и не надо. Считаете вы меня все тупой, так вы правы. Не надо бороться. Не надо доказывать себе и другим ничего.
А Ольга Петровна показала что-то кроме болота. Показала, что бывает нормальное, человеческое отношение.
Пашка очень злился. Манька уже не молчала покорно, когда он передавал слова своей матери - злые претензии, унизительные фразы. Пашка для Маши уже не казался умным. Обычный неполноценный дурачок, который приручил молоденькую девчонку. И существовал на ее фоне. Такой умный и уверенный. А без нее пшик в воздух и нет Пашки. Обычный выпивоха. Работал кое-как, друзья такие же были. Оболтусы и лоботрясы.
***
Потом случилось невероятное.
-Маша, я уезжаю, - Ольга Петровна длинную сигарету тонкой рукой с красивым маникюром.
-Куда?
-К дочери в Молдавию.
-А мы как? - Манька опешила.
Ольга Петровна помолчала минуту.
-Я хочу, чтобы ты стала хозяйкой магазина.
У Маньки земля ушла из под ног.
-Я уезжаю не завтра, а через пол года примерно. Дочь давно там живет с зятем. И она на третьем месяце беременности. Я хочу внука нянчить или внучку. Я всю жизнь пахала. И сейчас в магазине нахожусь шесть дней в неделю. Вроде как не могу без работы, но очень хочу попробовать. Я ведь, как ты была. Матери не нужна была, отца не было. Меня учительница спасла. Также нянчилась со мной, как я с тобой. Я все покажу, всему научу. Справишься.
-Так его продать можно!
-Маш, я хочу тебе отдать. Пожалуйста, разреши мне.
И Ольга Петровна взялась за Маньку. Учила ее не только быть директором магазина. Манька читала книжки те, которые ее наставница давала. Самые разные. И философию, и психологию, и разные умные романы. А по вечерам они играли в шахматы в уютном доме Ольги Петровны.
Манька даже и не заметила, как стала шире смотреть на мир, на людей. Перестала всех бояться.
Только Пашка становился все злее и злее. Как-то напился и ударил Машку, сломал ей нос. Ольга Петровна сначала на это все смотрела молча. Потом начала выспрашивать, есть ли возможность выгнать Пашку. Не было возможности. Манька давно на него переписала половину дома.
Ольга Петровна долго думала и решила: "Маша, я этот дом здесь задолбаюсь продавать. У меня на это ни сил, ни желания. Да и сколько я за него получу. Маша, я нормально скопила за всю жизнь"
И переписала свой дом на Машу.
Уехала Ольга Петровна. Дела в магазине шли нормально. Все стабильно. Не огромные доходы, но все же. На жизнь хватало. И откладывать получалось.
А через несколько месяцев случилось то, что случилось.
Машка сначала разозлилась на Пашку. Потом плакала почти неделю. Хотя ее сбережений хватило бы на новый магазин. Кредит бы взяли на крайний случай. Но не хотела она. И плохо было от этого. Не понимала, что делать, куда идти. Не понимала, почему не хочет снова открыть магазин. Пашку не боялась. Тем более нашлись свидетели, которые все видели. И сейчас полиция расследовала это дело.
В один вечер вышла на крыльцо своего дома, посмотрела на улочку внизу. И так ей тесно стало. Хотя, нет. Не стало, было. Давно тесно. Только она не понимала. Думала, просто устала. А так ведь жизнь и пройдет здесь. Так не хочется. Прям до тошноты. Хочется крылья расправить.
И уехала.
Выросла Маша. И крылья выросли.