Струны, случайно задетые достойными мужами Нобелевского комитета после лаурирования.
Юн Фоссе, лауреат.
Звёздный резонанс.
В резонанс вошли Муравей..., Заметки... и (немного) Тофсла.
Слушаю тишину.
Шелест услышать хочу
Ангельских крыльев, принесших
Весть от друзей, ушедших
В Долину Вечной Охоты...
Тихо.
Лишь падают звёзды,
Тают снежинки, как слёзы
И вновь - воспоминаньем подхвачены -
Взвиваются дикими танцами.
Орлицами кру́жатся.
Лицами...
Криками... Стонами... Ликами...
В танце уходят ко дну...
Я слушаю
Тишину.
***
"Он взял первую косточку и бросил вперёд"
Она и он. И он.
- Ну вот, жить нам теперь негде, - чуть не сказала вслух Алида.
Асле в ответ пожал плечами:
- Но ведь это его дом, ничего не поделаешь...
- Нам негде жить, - беззвучно повторила Алида, - Поздняя осень на дворе, темень да холод, нам нужна крыша над головой, - промолчала она и они помолчали ещё, не проронив ни слова:
- Я рожу со дня на день...
- Да...
- А деваться нам - некуда! - она села у стены дома на лавку, которую сколотил еще папаша Сигвалд.
- Надо было убить его, - сплюнул Асле.
- Не думай так.
Асле подошёл, сел рядом:
- Убью я его.
- Нет-нет! Просто это так устроено: одни владеют, а другие нет. И те, кто владеет, правят теми, кто не владеет, нами, стало быть, - быстро возразила она испуганно распахнутыми глазами.
- Пожалуй что так, - прищурился Асле.
- И так должно быть, - она жарко закивала головой.
- Пожалуй, - кивнул Асле.
И вот Алида с Асле сидят на лавке, не говоря ни слова, а спустя некоторое время Тот, кто владеет Сараем, выходит из дома и грохочет им вслух, что пора им собирать свое добро, отныне жить здесь будет он, хозяин, и до них ему дела нет, по крайней мере - до Асле. Хотя, Алида, пожалуй, может покамест и остаться, в ее-то положении. Он скрежещет, что через несколько часов вернется и к тому времени их - по крайней мере, Асле - здесь быть не должно.
Так он протрубил и спустился к лодке, а отвязывая ее, швырнул им по́д ноги пригоршню ледяных, что съездит к торговцу, а когда вернется, в Сарае должно быть пусто и чисто.
Нынче он сам здесь заночует. Ну, может, и Алида тоже, коли захочет.
Он оттолкнулся от причала, поднял парус и направил лодку на север, вдоль берега.
- Я могу собрать вещи, - вздохнул Асле.
- Я помогу...
- Нет, ступай-ка ты домой, в Пустошь, к мамаше Хердис. Может, сегодня там и заночуем.
- Может, - встрепенулась Алида, встала и Асле проводил её взглядом. Он смотрел, как она уходит прочь по берегу, смотрел на её коротковатые ноги, круглые бедра, густые длинные черные волосы, волной падающие на спину. Он сидел и провожал Алиду взглядом. Она обернулась, посмотрела на него, вскинула было руку, но обречённо махнув, начала карабкаться в гору, к Пустоши. Асле вернулся в Сарай, собрал все их пожитки в два узла и тоже затопал прочь по берегу, с двумя узлами через плечо и скрипичным футляром в руке. Глянул на море и заметил, что хозяин Сарая уже возвращается на своей лодке.
Узлы не давили плечо, пожитков почти не было. Зато увесисто тянул руку футляр со скрипкой...
***
"Потом она - взяла вторую косточку и бросила за́ спину"
Я, он и он.
- Ну вот, жить нам теперь негде, - я чуть не сказала это вслух.
Малюсенький кусочек надежды таял, как белесый туманистый язычок над болотом - медленно, но безвозвратно. Чего говорить, если жить негде и ребёночек родится скоро. Я чувствую в себе это крошечное тельце, мягкие пяточки...
- Так жалко всех, так жалко! И Асле, и мальчика, и себя.
Тревога обвилась жирной холодной змеёй вокруг груди и давила на каждом вдохе. Чем тут поможешь? Надо или уходить, или оставаться.
Два решения - две жизни. И обе - не мои, я разве такой исход ждала, отвечая на его желанные поцелуи. Спать мне теперь в постели, которую сама постелила, своими руками.
Я старалась не жалеть себя, не думать плохо, но для жизни нужны силы, а они тают ещё быстрее, чем надежда.
- Я глупая, бесполезная гусыня! - привычно стучало в виске. Никто никогда не заботился обо мне, но у меня был угол где укрыться и еда чтобы выжить. Выходит, спасибо мамаше Хердис - хоть она никогда меня не любила. И Асле меня не любит. Он и себя не любит, и сына не сможет полюбить.
Ну, что ж поделать, любить не заставишь. Пусть едет в Бьëргвин и начнёт все снова.
Я могла надеяться, что у меня будет тёплый угол, а теперь его нет. И не будет, если я не решусь остаться. Я хочу чтобы сын выжил, мне страшно, когда Асле просто пожимает плечами. Мой сын умрёт, а он только пожмет плечами.
Самой жизни не будет, как мутно в голове и болит спина, и хочется есть, и согреться, и холодно плакать. От бессилия и тоски. На что надеялась, о чем думала? Зачем связала руки своему мужчине этим беспомощным животом, а он не может теперь устроить себе достойную жизнь, что тут скажешь, жалко его. И ччем помочь? Только подарить свободу.
-Убью я его, - сказал он как-то. Зря он так говорит. Плохие слова, плохие мысли.
Если убьет - мне всё равно одной оставаться, мне всё равно, но сын не сможет выжить, а на Сарай
найдётся другой хозяин. Надо хоть маленькое, но своё, чтобы жил ребёнок. Главнее и быть не может. Иначе зачем ему родиться?
Я больше не верю Асле. А он не может бороться с невзгодами - ждёт, чтобы я. Ждет моего слова, что сказать?
Пусть хотя бы он будет свободным. Совсем как раньше.
Так и скажу сейчас ему: -Уходи. Я останусь. Буду ждать хозяина Сарая. Мне скоро рожать, но это только моя забота. Выжить самой и сохранить жизнь сыну моя забота. Была и есть.
Забота есть, а сил нет и надежды совсем не осталось. Гусыня вьет гнездо в хорошем месте, выстилает его пухом, чтобы детям было тепло и уютно... какая же я гусыня...
Асле говорит, что время позднее, что придётся нам смириться и немного пожить у мамаши Хердис в Пустоши, но один день ведь ничего не решает, зачем он заставляет меня испытывать унижение еще больше...
Если я уйду, я не смогу сюда вернуться и у мамаши Хердис нельзя остаться, вот оно, беспомощное смирение.
Асле говорит, что убьёт хозяина Сарая, а сам даже жениться не захотел, зачем ему брать на себя решение. Жизнь или смерть сама решает, надо просто ждать. Ждать, сидя на скамье в промозглом сарае, ждать, бессильно прислонившись спиной к стене и ни о чем не спрашивать
Как ни спроси, а Асле в ответ опять пожмет плечами, он никогда не делал ничего другого. Ни разу.
Остаться невыносимо, уйти некуда.
Только за горизонт. В ледяную, черную страшную воду. Мрачную, безжалостную, но справедливую для тех, кто никому не нужен.
Не нужен. Ну и пусть. Пусть.
Пусто.
***
"Третью косточку она швырнула куда-то влево"
Она, он и я.
- Ну вот, жить нам теперь негде, - чуть не сказала вслух Алида.
Я в ответ только пожал плечами:
- Но ведь это его дом, ничего не поделаешь...
Алида села у стены дома на лавку, которую сколотил ещё папаша Сигвалд и стала дождалась, пока я не устроится рядом. Ей всегда лучше думалось и веселее жилось, если мы были рядом. Буквально.
- Надо было убить его - сплюнул я по́д ноги.
- Не думай так, сядь рядом. Я хочу рассказать тебе..
Алида привыкла думать, что вот есть она, есть я, её мужчина. Сильный, умный и бесстрашный. И теперь ещё родится Сын - красивый и смелый, как отец и счастливый как мать. Только надо постараться, очень постараться. Бог не всем дарит сразу океан счастья. Бывает, что надо собирать его по капле , но жить мы будем, как должно.
В любви. Просит меня не убивать хозяина Сарая... Да мне всё равно тут жить надоело! Алида поëрзала, устраиваясь поудобнее, видимо спина всё-таки невыносимо ныла, а сын притих в животе, тоже слушал, наверное. Слушал и я, прикрыв глаза и прислонившись затылком к стене. Что поделать, - мужчины тоже бывают беззащитны перед милой трескотнёй.
Ладони устало лежали на коленях. Алида тихонько подсунула мне под руку свою ладошку - спряталась.
- Я всё думаю и думаю, пора нам выбираться отсюда, мне же на днях родить... Давай попробуем пожить чуть-чуть у мамаши Хердис ? Ты помоги мне собраться и пойдём, мне без тебя страшно. А с тобой нет...
Подлиза...
Она не упрекает меня, что у нас нет дома, хотя впору ей разреветься. Но она у меня мудрая. Она не хочет обижать меня. Готова по капле собирать счастье, готова его ждать и приманивать, как птицу на ладонь.
Зачем ей сердитый мужчина. Не будем злиться. Злость забирает силы, а у нас впереди много дел.
Мамаша Хердис не выгонит, она её уговорит, придётся, потому что хочется родить здорового малыша. Ему будут нужны тепло и забота, как и всем нам, чтобы вернулись силы и вера в себя .
Займусь дровами, может её матушка и смягчится, хоть ненадолго. Нам много не надо, просто передохнуть перед дальней дорогой.
Надо отправляться в Бьëргвин, вот и она согласна, потому что мы всегда были вместе и будем тоже всегда. Я смогу защитить и позаботиться, и она мне верит, иначе зачем было начинать? Мы отправимся в Бьëргвин и будем счастливы и здоровы, пусть. Сын вырастет здоровым и крепким, как полагается ребёнку, зачатому в огромной любви и нежности, пусть. Я буду стараться и сберегу любовь и приумножу и всё будет так, как должно быть. Вот и лодку нашу качает легонько и ей не страшно, пусть ей будет не очень страшно. Когда тебя любят и ты нужен, так нужен, то ничего не страшно...
Морской ветер влажной ладонью остудит наши горячие щеки. Не нужно боятся, всё будет так, как надо, пусть, пожалуйста, я знаю, что мы справимся с любыми испытаниями, пусть .
Пусть.
***
"Четвёртая косточка, брошенная им, улетела далеко вправо"
Он.
- Экая же ты дура, Алида, - подумал Асле, - сама придумываешь себе чужие претензии, сама в них веришь, сама обижаешься и сама... Короче, всё сама...
Но вслух ответил: - Конечно, дорогая, я убью всех, кто помешает тебе спать. Хочешь?
- Сыграй мне, Асле, - прошелестела она бледной улыбкой, - нашему маленькому нужна красота. Сыграй красиво...
... маленький Кристиан, услышав знакомые уже звуки отцовской скрипки - он почему-то точно знал, что это именно скрипка и именно отцовская - быстро-быстро заперебирал ножками и вдруг привычная тёплая темнота вылилась куда-то с последним аккордом затихших струн.
Он огляделся вокруг, защурился и вдруг его грудь наполнилась чем-то вкусным, морским и прохладным. Было приятно и больно. Он не знал, что ему полагается делать, подержал секунду эту приятную свежую боль в себе и с лёгким облачком пара выплюнул её обратно в прохладу...
Его первый крик понёсся по фьорду.
- Какой красивый голос, Асле!
- Побереги силы, Алида, нам ещё очень далеко плыть, - вслух улыбнулся Асле, помог ей обустроиться с малышом и подняв парус, направил лодку вперёд.
Небеса качались, опрокинувшись звёздами в тёмные воды и несли Вселенной очередного Младенца.
*
Асле правил прямо на Прялку Фригг.
Три яркие звезды мерцали волшебным поясом и три ярких глаза, не мигая смотрели на эту троицу там, внизу, в утлой лодчонке с парусом, зачем-то плывущей прямо на них.
- Молчи, славная Фригг, - подумал Асле, - ты, Великая Жена, знаешь судьбы всех живущих, но никогда никому их не говоришь. Промолчи и сейчас. Я не хочу знать, что будет потом. Мне достаточно того, что я знаю.
Волны мягко бились в темноте в правый борт лодки, поскрипывали тихонько снасти, что-то ритмично и гулко стучало где-то, как будто и в самом деле Фригг стучала своей прялкой, вытягивая очередную тончайшую нить чьей-то судьбы.
Он кинул взгляд на эти три звезды ипочему-то от каждой из них потянулись седыми бородами длинные хвосты.
Асле плакал впервые в жизни, поэтому он принял слёзы за налетающие брызги. Такие же солёные. Но почему-то тёплые.
Гулко и ритмично билось его сердце, на дне лодки уютно спали его Жена, его Сын и его Скрипка.
*
Фригг нежно поцеловала задремавшего Одина. На поясе тихо звякнули старинные ключи.
***
"И наконец, пятую косточку она подбросила вверх. Косточка не вернулась."
Она.
"...хххолодно! Как же холодно! Руки окоченели совсем. Что я такими пальцами сыграю! Скрипка моя умирает от холода и сырости, моё любимое дитя. И что бы Ей не остаться в этом Сарае! Был бы ей этот "рыбий пузырь" мужем, сыта была бы... А сын? У неё же сын? Мой! Глупенькая моя Алида. Сидит, таращится на меня. Как будто я Ас могучий! К маменьке пришли. Маме и Алида её не нужна, а уж внук от непойми-кого, да сам он впридачу... Сейчас бы чего горячего поесть, хоть кипятку выпить..."
- Приляг, поспи лучше. Завтра утром отправимся в Бьёргвин. Там хорошо. Дай, я тебе ноги укрою. Согрелась? Ну, спи...
" ... а что, если Асле убежит?! Оставит меня здесь! А тогда, может быть, мать меня и не выгонит? Меня-то... а сын? Вот сын у меня, это точно я знаю. И вылитый Асле. Только ведь старшие сыновья на матерей похожи... он будет играть на скрипке...мы будем жить в Бьёргвине, на тихой улочке с добрыми соседями... а я буду торговать в лавке, такая госпожа... Ой! А как же мы добираться будем?!"
- Асле! А мы на лодке поплывём?
- Да.
- А мы не утонем?
- Нет. Спи.
***
- А старик Асле завещал свою табачную лавку старшему сыну. Потому что он похож на его Алиду. Какая добрая хозяйка была! Дааа. Только он же музыкант. И накой ему эта лавка?