3. "Зубная щетка".
Пит не спит. Лежит на кровати, читает книгу. Заслышав мои шаги, отрывается от чтения. С удивлением наблюдает, как я, пыхтя, затаскиваю его битком набитую дорожную сумку в комнату. При этом я отчаянно пытаюсь сохранить невозмутимый вид, чтобы скрыть смущение. По-моему, получается откровенно плохо.
- Я не знаю, как долго ты будешь болеть и что тебе может за это время понадобиться, - бурчу я, пытаясь изобразить, что это абсолютно нормально, что я только что перетащила к себе домой добрую половину вещей Пита.
Первым делом достаю из сумки тёплую пижаму – отдаю её Питу.
- Переоденешься, когда я уйду.
Затем - зубную щетку и бритвенный станок с кремом. Показываю их Питу по дороге в ванную.
- В ванную поставлю.
- Спасибо, - губ Пита касается едва заметная улыбка.
Зубная щетка Пита падает в один стакан с моей.
Остальные вещи я решаю распаковать чуть позднее, когда Пит уснёт. Мама порекомендовала дать ему розовый сироп. Пит в курсе. На этот раз всё без обмана. Я сижу рядом с ним, когда его глаза уже начинают слипаться.
- Спасибо за заботу, Китнисс, - Пит лёгким движением ловит мою ладонь.
- Не за что, - я вновь осторожно касаюсь его волос. - Ты бы сделал для меня то же самое.
Губ Пита озаряет лёгкая улыбка.
- Ты побудешь со мной, пока я засну?
Глаза Пита сонно смыкаются.
- Всегда, - едва слышно шепчу я.
Проходит полчаса прежде чем я решаюсь отойти от спящего Пита. Не удерживаюсь от искушения: убедившись, что он крепко спит, наклоняюсь и касаюсь его горячих губ своими губами. После чего, стараясь не потревожить его, аккуратно убираю ладонь из его руки. Начинаю разбирать его вещи.
Для этого я сначала освобождаю наполовину комод с моим бельём. Затем то же самое проделываю с полками и вешалками. Кладу в комод бельё Пита. Ловлю себя на мысли, что даже как-то странно смотреть, как мои лифчики лежат рядом с его аккуратно сложенными трусами. Это всё как-то так... По семейному, что ли.
Наконец, всё развешано по своим местам. Не удерживаюсь: провожу рукой по одежде Пита. Невольно вспоминаю то время, когда в нашем старом доме в шкафу точно так же висела мужская одежда – одежда моего отца. Это так странно, Пит внешне совсем не похож на него. Но только рядом с ним, я испытываю тот же самый покой и чувство абсолютной защищённости, что и рядом с отцом.
Неожиданно замечаю, что за окном уже темно. Пора ложиться спать. Прячу дорожную сумку Пита в шкаф, беру свою ночнушку и иду в комнату мамы. Там принимаю душ, переодеваюсь, снимаю с кровати покрывало, но вместо того, чтобы лечь в мамину прохладную кровать, останавливаюсь.
Какое же это искушение! Пит всё равно не проснётся до утра. Розовый сироп – крепкая штука.
И я не выдерживаю...
В моей спальне уже погашен свет. Я, словно привидение, в длинной белой ночнушке – тёплой, фланелевой, с длинными рукавами – стараюсь как можно бесшумнее дойти до кровати. Осторожно ложусь на самый край. Завтра рано утром я уйду. Он и не заметит, - убеждаю себя.
Между мной и спящим Питом – полметра – не меньше. Но мне всё равно. Главное – он рядом. Я слышу его дыхание. Чувствую его едва уловимый запах. Пахнет укропом и корицей. С улыбкой вспоминаю, что сегодня в обед он снова пёк хлеб. И вдруг понимаю, что большего мне ничего и не надо. Пока Пит рядом со мной, жизнь, пусть и нехотя, с боем, со скрипом, но все же возвращается в мои вены.
"Подозрения Сальной Сэй".
- Женаты они, как же! – хмыкает Айлин, зачерпнув большой поварёшкой порцию наваристого супа из огромной, пышущей паром кастрюли. Затем ловко опрокидывает черпак похлёбки в железную миску и подаёт её рабочему, стоящему у раздачи в столовой, одарив при этом уставшего мужика заигрывающе-лучезарной улыбкой. Мужик тут же веселеет.
- Спасибо, красавица, - подмигивает он и, взяв миску, поспешно присоединяется к остальным работягам, сидящим за большим длинным столом.
Столовая, которую открыли в Дистрикте 12 совсем недавно, моментально стала любимым местом обитания всех вернувшихся жителей. Новая власть не скупится на продукты, так что народ, впервые за долгие десятилетия, сыт и доволен. Изначально столовая была открыта специально для рабочего люда – бывших шахтёров, которые занимаются сейчас тем, что пытаются достать из-под обломков города тела погибших, чтобы захоронить их в общей могиле на Луговине. Но кормят здесь за чисто символическую плату и всех желающих. Заправляет столовой Сальная Сэй, которая в данный момент вымешивает на огромной плите в чугунном чане наваристое рагу.
- Зависть – не самая хорошая штука, девочка, - Сэй оглядывается по сторонам в поисках жестянки с солью. – Подай лучше соль.
Айлин послушно подаёт тётке жестянку, но тему разговора не меняет.
- Тётя, ну ты сама посуди: живут в разных домах, друг с другом почти не разговаривают. Ой, да я тебя умоляю! Уже всем давно известно, что они всю эту любовь неземную выдумали. Чтобы на играх выжить – внимание спонсоров к себе привлечь. И Хэймитч их всё это время прикрывал. Мне об этом, между прочим, один из солдат Дистрикта 13 проболтался. Он своими ушами слышал, как руководство про это дело как-то обмолвилось. Да что я! Все об этом говорят!
Сэй, оторвавшись от вымешивания рагу, поворачивается к излишне любопытной племяннице.
- Тебе-то какое дело до того, женаты они или нет?
Айлин самодовольно усмехается, демонстративно поправляя пышный бюст.
- А такое! Если Пит Мелларк и вправду не женат, то я первая в очереди! Миссис Айлин Мелларк, - девушка мечтательно пробует фамилию Пита на вкус. – А что, по-моему, неплохо звучит! - и тут же более прозаично добавляет, - думаешь, такие мужики просто так на дороге валяются?!
- Не лезь в чужую семью, - грубо отрезает Сальная Сэй. – Женаты они или нет, - это их дело. Сами в своих отношениях разберутся.
- Но Китнисс как собака на сене: и себе не дам, и другому не дам, - от возмущения щёки Айлин розовеют. – Видела бы ты, как она меня из его дома выставила! Я и дня там проработать не успела!
- Считай, что тебе крупно повезло, что она просто выставила. Могла бы и на месте зашибить. Сама знаешь: Китнисс стреляет без промаха. Если ещё учесть, что она последнее время с головой не особо дружит… Я бы на твоем месте не рисковала, - хохочет Сальная Сэй, глядя на недовольно-испуганное личико ещё недавно такой храброй племянницы.
На самом деле, несмотря на все эти смешки, у самой Сальной Сэй частенько закрадываются подозрения насчёт всей этой истории про "роковых влюблённых" из Дистрикта-12. Парочка действительно почти не общается друг с другом. И, да… Меньше всего они походят на влюблённых супругов. К тому же, дыма без огня, как известно, не бывает: если люди говорят, что вся эта любовь не больше чем игра, фикция, придумка для телеэфира, возможно, так оно и есть.
Но с другой стороны Сальная Сэй точно знает, что каждое утро и каждый вечер Пит Мелларк с упорством туполобика приходит завтракать и ужинать к Китнисс, которая ещё до его прихода ставит на стол две тарелки, садится и ждёт. И неважно, что еда остывает. Китнисс притрагивается к ней, только когда приходит Пит. Она объясняет это Сальной Сэй тем, что ждёт, когда мальчишка принесёт её любимые свежевыпеченные сырные булочки. Но и дураку понятно, что дело вовсе не в булочках. А в нём.
Всё это уже успело превратиться в какой-то ритуал. Да, они почти не разговаривают днём, но Сальная Сэй успела подметить, что для них в этом и нет особой нужды. Ребята понимают друг друга с полуслова. Китнисс только хочет натянуть бельевую верёвку, как Пит это уже делает для неё. Ещё не успевает Пит отправить грязную рубаху в корзину для белья, как Китнисс стирает её. Они словно связаны какой-то невидимой нитью, которая не позволяет им отойти друг от друга. Вот и кружат они вокруг да около. Но в то же время Сальная Сэй не дала бы никакой гарантии, что однажды эта нить не порвётся, и каждый из них не пойдёт своей дорогой.
"Пробуждение".
Мне везёт. Я просыпаюсь чуть раньше, чем он. Всё-таки розовый сироп реально сильная штука. Остаётся лишь одна проблема, как мне незаметно выбраться из кровати? Точнее из-под Пита, который, видимо, даже после охмора вкупе с розовым сиропом не лишился привычки спать, полностью подгребая меня под себя.
Проблема выбраться, между прочим, серьёзная. Во-первых, Пит тяжёлый, хотя по виду особо и не скажешь. Во-вторых, сильный: начнёшь выбираться – только сильнее прижмёт во сне к себе. Уж я-то знаю, что говорю! И, в-третьих… Господи, как же мне не хочется вставать с постели. Так бы и провалялась весь день рядом с Питом. Но нельзя. Скоро придёт Сальная Сэй. Будет нехорошо, если она застанет нас здесь. К тому же, как я объясню самому Питу своё присутствие у него под боком?
С трудом, извиваясь ужом, я всё-таки незаметно соскальзываю на пол. Торопливо обуваю тапочки – пол за ночь остыл. Надо будет сегодня забросить в кочегарку побольше угля. Выхожу из спальни, не замечая, что Пит, на самом деле, уже проснулся и теперь с задумчивой улыбкой смотрит мне вслед, будто не может понять: сон это или явь, что я провела ночь с ним.
Сальная Сэй печёт оладьи. Я завариваю травяной отвар. Питу, похоже, стало немного лучше. За ночь жар спал, поэтому прежде, чем я успела отнести ему завтрак в спальню, он сам спустился к нам на кухню.
Видели бы вы удивлённое лицо Сальной Сэй, при появлении Пита в тёплой пижаме. Спасибо, что ещё хоть промолчала.
- Пит заболел, - мимоходом объясняю я.
Словно в доказательство моих слов, Пит закашливается. Бухает он изрядно, и мне это совсем не нравится. Вспоминаю про список лекарств, которые накануне продиктовала мне мама. Отдаю листок Сэй.
- Сможешь купить? Мама сказала, это должно помочь.
Сальная Сэй кивает. Она понимает, что я не пошутила насчёт болезни Пита. И список лекарств тому доказательство.
- Чему удивляться, столько часов под ледяным дождём на крыше проторчал, - ворчит она.
Затем мы втроём, молча, завтракаем. После завтрака Пит порывается помыть посуду, но я отправляю его наверх. Пусть и дальше отлёживается. Сальная Сэй вопросительно смотрит на меня.
- Что?
- Да так. Ничего.
Сэй уходит, прихватив список лекарств. В доме снова наступает тишина. Но уже какая-то другая. Постепенно начинаю понимать, что тишина бывает разная: есть тишина от одиночества, а есть тишина от покоя на душе. И сегодня впервые за долгое время я ощущаю именно её.
Поднимаюсь на второй этаж. Пит лежит в кровати, читает книгу. Замечает меня, отрывается от чтения
- Поваляешься со мной?
- Почему бы и нет, - думаю я, но вместо этого сухо отвечаю, - нет, спасибо. У меня ещё много дел.
И ухожу. Сама не знаю почему.
После обеда приносят лекарства. Но не Сальная Сэй, а Айлин.
- Тётушка сказала, Пит заболел. Можно его навестить?
Забираю пакет с лекарствами.
- Нет, - и довольно резко закрываю перед раздосадованной Айлин дверь.
Выкладываю лекарства на стол. Начинаю в них разбираться. Почти сразу запутываюсь в названиях. Звоню маме, на всякий случай уточняю дозировку. Да… Доктор из меня ещё тот. В этом деле главное окончательно не угробить Пита своим лечением.
Пит оказывается на редкость послушным пациентом. Лекарства принимает безропотно. Иногда, правда, острит, на тему того, что за последние полгода он «наелся» этих медикаментов выше крыши. Что правда, то правда. О том, какими препаратами и в каком количестве пичкали его капитолийские доктора, когда вводили его в состояние охмора, я даже не хочу думать. Вдобавок, подозреваю, что выводили Пита из охмора не меньшим количеством лекарств. Это ещё удивительно, как его организм выдержал такую «медикаментозную» атаку. Думаю, решающую роль здесь сыграло то, что Пит молодой и сильный. Иначе точно бы загнулся.
После обеда Пит решает подремать. Удобно устраивается на моих подушках. Демонстративно зевает. Не выдерживаю – зеваю в унисон. И на всякий случай злюсь на смеющегося Пита. Его предложение завалиться к нему под бок с каждой минутой становится всё более заманчивым. Но я держусь. Пытаюсь изобразить, что мне всё равно, что он тут без меня на кровати валяется. Но получается, по-моему, плоховато. Пита это откровенно развлекает.
И только сейчас до меня доходит, что во всём этом утре было изначально не так. Впервые за все эти месяцы я… выспалась. Этой ночью не было уже ставших привычными леденящих душу кошмаров. Я не была на арене, меня не звали мертвецы. Я просто спала, погрузившись в сладостное забытьё. Ещё одно подтверждение моей теории: Пит и есть моё самое лучшее лекарство от душевной боли.
Чтобы не сидеть весь день дома, пока Пит спит, я решаю прогуляться часок– другой. Беру лук и стрелы, надеваю поверх куртки Цинны отцовскую и иду в лес. Проходя через разрытую Луговину, стараюсь не смотреть, как в братскую могилу скидывают привезённую на тачке очередную порцию человеческих костей.
Чьи это останки? Доброй милой Мадж? Отца Пита? Нет! Прочь! Прочь все эти мысли!
Замечаю, что трачу значительно больше времени, чтобы дойти до любимой опушки. Мешают слабость и частое сердцебиение. Скорее всего, это побочное действие тех антидепрессантов, которыми меня накачивали в Капитолии, после того как я умудрилась у всех на глазах застрелить президента Коин. До сих пор поражаюсь, как мне это сошло с рук?
Устраиваю привал на привычном месте. Это так странно: природа вокруг меня почти не изменилась. Она такая же, как год, два назад. Вот только я стала совсем другая. Да и жизнь сильно изменилась. О прошлом напоминает лишь незатейливая мелодия «Висельника», которая с пугающей быстротой разносится по лесу благодаря сойкам-пересмешницам. Видимо, кто-то из рабочих напевал её, когда хоронил останки земляков на окраине леса – на Луговине.
Холодает. Делаю глоток из старой фляги. Горячий чай обжигает. Убираю флягу в дорожную сумку, встаю. Надо идти. Хочу успеть подстрелить какую-нибудь дичь. Мама сказала, что Питу полезен наваристый бульон.
Охота идёт не очень. Я трачу два часа, чтобы подстрелить одну единственную куропатку и уже затемно возвращаюсь домой, где у порога меня встречает встревоженный сердитый Пит.
- Где ты была?! Я уже собирался идти тебя искать!
- На охоте, - опешив от такого напора, отвечаю я, показываю Питу куропатку. – Мама сказала, тебе нужен бульон.
Бледный, всё ещё сердитый Пит отходит от меня. Садится за стол спиной ко мне.
- Я не понимаю, почему ты так на меня злишься?
Чуть помедлив. Тихо...
- Потому что боюсь тебя потерять.
Пит встаёт и уходит наверх.
Какое-то время я просто стою в коридоре. Затем иду на кухню. Оставляю там дичь. Переодеваюсь в комнате мамы. Готовлю ужин. Уговорами и угрозами заставляю вновь разболевшегося Пита хорошо поесть. Слежу, чтобы он принял лекарство. На этот раз уже без розового сиропа. Лишь затем позволяю себе немного расслабиться: почувствовать, как же я устала за этот бесконечно длинный день.
Снова иду в мамину спальню, принимаю горячий душ, который расслабляет ноющие мышцы, отвыкшие от больших нагрузок. Переодеваюсь в длинную тёплую ночнушку. Хочу сразу юркнуть в холодную узкую мамину кровать, но всё же решаю прежде заглянуть к Питу. Проверить ещё раз, всё ли с ним в порядке и пожелать спокойной ночи.
В спальне полумрак. Пит ещё не спит. Пытаюсь понять, сердится ли он ещё на меня.
- Как себя чувствуешь?
- Вроде нормально, - Пит с интересом рассматривает мою длинную ночнушку.
Несколько смущаюсь от его взгляда, при этом про себя радуюсь, что ночнушка сшита из плотной фланелевой ткани - не просвечивает.
- Спокойной ночи, - разворачиваюсь, понимая, что мне пора уходить.- Ты побудешь со мной? – неожиданно спрашивает Пит.
Я останавливаюсь в двери. Оборачиваюсь.
Это так просто...
- Да, конечно, - тихо и покорно отвечаю я.
Я выключаю в комнате свет, после чего залезаю под прохладное ватное одеяло с другой стороны кровати. Между нами снова полметра. Лежу ровненько. Сама не понимаю почему, но на всякий случай стараюсь особо не дышать. Пит поворачивается лицом ко мне: задумчиво смотрит на меня. Не выдерживаю, тоже оборачиваюсь к нему. Какое-то время мы просто молча смотрим друг на друга.
- Иди ко мне, - шепчет он.
Он знает – меня не надо просить дважды. Как тогда в поезде, уносящим нас на Квартальную бойню, Пит раскрывает для меня свои объятья и я, ни на секунду не задумываясь, тону в них. Господи! Как же я истосковалась по его теплу, по его телу, по его сильным рукам.
Больше ничего не происходит. Мы, как всегда, придерживаемся с Питом нашей негласной договорённости. Это просто объятья. Объятья, без которых я уже давно не могу жить.
Моя голова покоится на руке Пита. Как и раньше, там – ночью в поезде, или в моей спальне в башне тренировочного центра.
Я уютно утыкаюсь в его грудь, согретая теплом его тела. В комнате слегка прохладно, поэтому Пит укутывает меня в тёплое одеяло, после чего сильнее притягивая к себе. Наши руки, наши ноги переплетены. Всё как обычно. Его дыхание, его сердцебиение убаюкивают меня, и я почти сразу оказываюсь во власти Морфея.
Это так странно: погружаясь в долгожданный сон, я вдруг понимаю, что это начало пробуждения.
Продолжение следует.
Роман-фентези "Выбор шатеры" можно почитать здесь.