Часов до пяти утра Таня находилась в каком-то полусне, в котором бегала по грязным холодным лужам. Когда она проснулась, то встала и прошла на кухню, чтобы не мешать маме, которой надо было уже через час вставать.
«Надо было книжку с собой захватить. — подумала она, включая чайник. — Есть у Юли Онегин или нету? — размышляла девочка, у которой занозой засело желание, во что бы то ни стало прочитать это произведение, к которому то и дело она возвращалась в своих снах. — Наверное, что-то мистическое было в этом Пушкине. — размышляла она, забивая в телефон фамилию писателя. — Черненький страшненький, умер не старым, а написал столько, что до сих пор детей им мучают.» — Таня даже фыркнула от неудовольствия.
Тут же появилась Нюша и с надеждой взглянула на девочку.
— Вот ты что думаешь про Пушкина? — обратилась Таня к кошке.
Та молчала и не сводила с гостьи глаз.
— Говорят у него жена была красавица и все были в нее влюблены. — просматривая информацию в телефоне произнесла девочка шепотом.
Нюша сначала переступала лапами, а потом подошла к Тане, и боднула ее головой, изображая кошачью преданность.
— Ты ж меня снесешь так, тумбочка! — засмеялась та и села на стул. — Любишь меня? — с иронией спросила она Нюшу.
Та снова боднула и потом несколько раз потерлась головой о ногу девочки.
— Ну да, ну да! — со смешком проговорила та. — Жизни своей раньше без меня не представляла. — добавила она, улыбаясь.
Нюша негромко мяукнула.
— Йогурт будешь? — заглядывая в холодильник, поинтересовалась девочка у кошки и посмотрела на нее.
Большой заинтересованности во взгляде у Нюши не было, но Таня все-равно достала баночку.
— Мммм…. — попробовала она и протянула крышечку кошке.
Та не спеша подошла, но вылизывать ее начала бодро, и уже скоро смотрела на девочку, дожидаясь, когда ей еще что-то перепадет.
— Сластена. — кивнула ей Таня.
— Вы чего это не спите? — в проеме появилась заспанная Юля.
— Сейчас перекусим и спать пойдем.
Юля молча кивнула и пошла в туалет.
— Тссс.. — прижала указательный палец к губам девочка, и хитро посмотрела на кошку. — Человека вот разбудили.
Нюша села рядом и застыла как столбик.
— Вот тебе Пушкин нравится? — показала ей фотографию Таня. — А ведь был бааааальшой пает…. — утрированно произнесла она, показывая значимость того, про кого она говорила.
На Нюшу это не произвело никакого впечатления, и она продолжала смирно сидеть.
— Стихами всех дам очаровывал. — продолжала свой рассказ Таня. — Да еще и с характером был. — не отрываясь от телефона, объясняла она. — Чуть что не по нему, так сразу на дуэль вызывал. — вздохнув задумалась. — Не знаю хорошо, когда мальчишки из-за тебя дерутся?
— Кто это из-за тебя дерется? — появилась вновь Юля, услышав последнюю фразу.
— Да это я не про себя! — махнула рукой девочка. — Этта про Пушкина! Вот Нюше понравилось бы что из-за нее коты дерутся?
Юля присела на стул, пытаясь держать открытыми глаза, которые сами слипались.
— Коты? — переспросила она. — За Нюшу?
— Ну, она же самая первая из всех девочек. — улыбнулась Таня и погладила кошку.
Юля клевала носом, и девочка предложила ей отправиться спать.
— Мы потом об этом поговорим. — прошептала она. — А сейчас иди лучше спать.
Юля встала и, покачиваясь, отправилась в комнату.
А Таня налила себе чаю и решила почитать Онегина.
Сначала ей было трудно читать, как ей казалось устаревший слог Пушкина. Вскоре привыкла к нему, и к тому времени, когда у мамы прозвенел будильник на телефоне, произведение было прочитано.
— Мам, тебе чаю сделать? — откашливаясь, чтобы помочь голосу прорезаться, поинтересовалась Таня.
— Позже. — проговорила Анастасия, не открывая глаз. — А ты чего не спишь? — спросила она у дочери, повернув в ее сторону голову, но продолжая спать.
— Да как-то не хотелось. — снова прокашлялась она. — Сейчас вот почитала и чувствую, что скоро захочу. Вот тебя провожу и лягу.
Мама в ответ только промычала, не открывая рта.
— Мам, — переступая с ноги на ногу, — так я ж Онегина прочитала. — выпалила девочка, которую распирало от гордости.
— Молодец! И?
— Всех жалко. — наигранно опустила девочка голову.
— Всех? — переспросила женщина.
— А что? — возмущенно взмахнула Таня руками. — Онегин-то не в тот час и не в то время встретил Татьяну.
— Ну да. — засовывая сложенные руки лодочкой под голову, и устраиваясь поудобнее, пробурчала женщина.
— Так в другое время может хеппи энд у них был? — присела Таня в реверансе.
— Ага, ага… — скептически произнесла Анастасия, — только люди часто хорошее не ценят, пока по болотцу не прогуляются.
— Всегда? — разочарованно протянула девочка.
— Ну, не всегда, но часто. — вздохнула женщина и села на кровати. — Хотя можно и на чужом опыте этот болотный оазис посетить.
Таня поморщилась и села на край кровати.
— И как же? Не любииить что ли? — прикрыла она рот ладошкой.
— Ну, почему? — фыркнула женщина, увидев такой эмоциональный ответ. — Любовь наоборот созидательное чувство. Хотя опять-таки ж не у всех. — добавила она поморщившись.
— Ну, а как же? — подняла руки вверх девочка. — Как во всем разобраться-то?
— Нуууу…… — протянула женщина. — Так с наскоку-то и не ответишь. — Я только проснулась, а ты с такими глобальными вопросами. Давай потом вернемся к этому?
— Ну, давааааай, — разочарованно протянула девочка, заглянула в телефон и, прокашлявшись, прочитала:
И вдруг задумавшись о чувствах,
О том как много разных есть,
Я б обратила взор к искусству,
Ведь и до нас там мысли есть,
Их мы не все ведь принимаем,
Хоть видим эту глубину,
Все там прекрасно, но желаем,
Во всем копаться самому.
Там есть призыв к разумным чувствам—
Мы в омут сразу с головой,
Увидим же большое чувство—
Но не поймем, где наш герой.
Нам надо вверх, идем мы влево,
Нам вправо нужно, мы лежим,
И где ж гонец того искусства,
Чтоб чувства наши пробудил?
Не те кривые, в зазеркалье,
Не отражение воды,
А чтобы мы чуть лучше стали,
И с нами не было беды…
Взлетать мы можем лишь во снах же,
А на яву ворчим лишь всласть,
В миру же этом всем едва ли
Всем выпадает карты масть.
Скулим мы тихо иль орем вдруг,
Не видим друга… Всяк ли друг?
И в мир без страха и упрека
Желаем мы скорей нырнуть.
Умеем плавать? Это вряд ли
Там много рифов есть на дне,
И безусловно непонятно,
Есть много в мире, но тебе
Тогда все станет лишь понятно,
Когда готов ты будешь сам,
И в этом мире непонятном
Сумеешь встать на ноги сам.
— Именно. — кивнула головой женщина и решительно поднялась с постели.