Аннотация: В статье рассматриваются некоторые проблемные вопросы правоприменительного характера, касающиеся преступлений, закрепленных в ст.ст.195—197 УК РФ. Акцентируется внимание на уменьшении количества выявленных преступлений данной категории вследствие несовершенства законодательной базы и судебной практики. Обращается внимание на межотраслевую противоречивость уголовно-правовых запретов, закрепленных в ст.ст. 195—197 УК РФ, и данных правовой статистики, которые свидетельствуют о том, что статьи о преступлениях в сфере банкротства очень редко применяются на практике, вследствие чего рождаются предложения о внесении изменений в данные нормы. Приводится обоснование внесения изменения в ст.ст. 195—197 УК РФ о замене признака «крупный ущерб» на признак «совершённые в крупном размере».
Ключевые слова: криминальное банкротство; уголовная ответственность; фиктивное банкротство; несостоятельность.
Y.V. Turetskaya
student 1 courses of Institute of a magistracy
the Saratov State Law Academy (SSLA), Saratov
Supervisor: Efremova I.A.
Candidate of legal sciences, professorthe Saratov State Law Academy (SSLA), Saratov
ON SOME PROBLEMS OF ACQUISITION TO CRIMINAL RESPONSIBILITY IN CRIMINAL BANKRUPTCY
Annotation: The article discusses some problematic issues of a law enforcement nature relating to the crimes enshrined in Articles 1959-197 of the Criminal Code of the Russian Federation. Attention is focused on reducing the number of detected crimes in this category due to the imperfection of the legislative framework and judicial practice. Attention is drawn to the interdisciplinary inconsistency of criminal law prohibitions enshrined in Art. 195–197 of the Criminal Code of the Russian Federation, and legal statistics, which indicate that articles on crimes in the field of bankruptcy are very rarely used in practice, as a result of which proposals are made to amend these norms. The rationale for amending Art. 195–197 of the Criminal Code of the Russian Federation on the replacement of the sign “major damage” with the sign “committed on a large scale”.
Keywords: criminal bankruptcy; criminal liability; fictitious bankruptcy; insolvency.
Уголовно – правовая охрана общественных отношений в сфере банкротства является одной из основных задач государства. Процедура банкротства достаточно часто приобретает черты преступного деяния, становится орудием реализации противоправных интересов и преследует цели уклонения от выплаты долгов законным способом. Согласно опубликованным судебным решениям по делам о банкротстве, даны положительные заключения о признаках фиктивного банкротства в 54 случаях, а с признаком «недостаточно информации» - 1573. Данный факт может говорить об отсутствии эффективного механизма по выявления признаков фиктивности банкротства. Основными причинами неэффективности применения уголовно-правовых норм о банкротстве являются проблемы правовой регламентации и их толкования. По данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ о количестве осужденных по указанным статьям картина выглядят значительно скромнее: в 2017 г. по ст.195 УК РФ было осуждено 4 человека, по ст.196 УК РФ – 25 человек, по ст.197 УК РФ – 2 человека (в 2016 г. по ст. 195 УК РФ – 3, в 2015 г. – 7; по ст. 196 УК в 2016 г. – 34, в 2015 г. – 29; по ст. 197 УК РФ в 2016 г. – 0, в 2015 г. – 0). Можно согласиться с мнением С.С. Пылаевой и М. Емельяновой, которые полагают, что статистические данные, характеризующие преступность в сфере банкротства не отражают реальной картины: значительное количество криминальных банкротств не находит отражения в статистике ввиду их недоказанности; а потому предлагают иметь в виду определенную условность (относительность)таких статистических данных.
Криминальное банкротство представляет собой собирательный термин, включающий в себя составы преступлений ст.ст. 195-197 УК РФ. Данные нормы сконструированы законодателем с бланкетными диспозициями, что означает отсылку правоприменителя к отраслевым нормативно-правовым актам, регламентирующим процедуру банкротства (например, ФЗ «О несостоятельности (банкротстве»). Наличие отсылки к отраслевому законодательству означает наличие знаний в области гражданского, налогового и административного законодательства, а часто и бухгалтерского учета для того, чтобы правильно квалифицировать противоправные общественно опасные деяния в данной области.
В уголовном законодательстве отсутствуют четкие определения понятий «неправомерные действия при банкротстве», «преднамеренное банкротство» и «фиктивное банкротство», что создает препятствия для привлечения к уголовной ответственности виновных. В то же время можно отметить различное токование «фиктивного банкротства» уголовным законодательством (ст. 197 УК РФ) и специальным (ст. 2 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»): в первом случае говорится о «заведомо ложном публичном объявлении» о несостоятельности, во втором случае указывается на данное полномочие только у суда. Подобные противоречия на практике порождают непонимание термина «объявление о несостоятельности», которое в данном составе преступления представляет собой важное юридическое действие.
В настоящее время многие ученые, занимающиеся разработкой проблем банкротства, отмечают неудачную формулировку законодателя в создании синонимичности понятий «несостоятельность» и «банкротство», ввиду того, что первое понятие отражает естественное правомерное положение участника гражданского оборота, а второе – неправомерное. Банкротство, как один из возможных результатов предпринимательской деятельности в условиях рыночной экономики, не является наказуемым с точки зрения как гражданского, так и административного или тем более уголовного законодательства. Тем не менее, за умышленное доведение до банкротства (преднамеренное банкротство) предусмотрена не только гражданско-правовая (имущественная (субсидиарная) ответственность по долгам должника), но и административная, а также уголовная ответственность руководителя и участников (учредителей, акционеров) должника - юридического лица или самого должника - индивидуального предпринимателя.Представляется, что более четкое разграничение данных понятий законодателем позволит избежать терминологической путаницы.
Гражданско-правовая сделочная природа деяний, предусмотренных в ст.ст. 195—197 УК РФ, объективно не позволяет выделить в качестве преступного последствия ущерб на стороне кредиторов организации, признанной несостоятельной.
В то же время, определение крупного ущерба, как обязательного признака объективной стороны криминальных банкротств является весьма непростым вопросом, что обуславливает различные подходы при определении «ущерба»: в частности, ущерб определяют как размер требований кредиторов, включенных в реестр требований должника; согласно иной позиции, ущерб определяется стоимостной оценкой имущества, исключенного из числа активов должника, в результате совершенных преступных деяний, либо принятой должником фиктивной кредиторской задолженности. Большинство исследователей, анализируя конструкцию рассматриваемых преступлений, понимают указанное законодателем последствие исходя из имущественных потерь, которые носят исключительно экономический характер, что вполне характерно для данных преступлений. Практика исходит из того, что определяя наступившие в результате деяния материальные последствия, учитываются такие формы как реальный имущественный ущерб и упущенная выгода, понятия которых раскрываются в нормах ГК РФ.
Неоднозначной в теории и правоприменительной практики является позиция о том, следует ли при определении крупного ущерба, понимать ущерб, нанесенный лишь одному потерпевшему – кредитору, или же это может быть совокупный ущерб, причинённый нескольким кредиторам. Большинство специалистовподдерживают позицию установления размера крупного ущерба, путем сложения требований различных кредиторов, по такому же пути, в основном, идет и судебная практика, согласно которой, признаки банкротства связываются со всей совокупностью имущественных претензий кредиторов должника, что позволяет признавать последних в качестве потерпевших по уголовному делу. Ряд ученых, видят разрешение проблем, связанных с определением «крупного ущерба», путем изложения исследуемых составов преступлений, в качестве формальных: отказаться от последствий, как обязательного признака уголовно-наказуемых банкротств. В частности, Б. Колб полагает, что это поможет реанимировать данные составы преступлений, как это сделано в законодательстве развитых стран. Однако реализовать данное предложение в рамках национального законодательства, кажется невозможным в виду того, что последствия в виде крупного ущерба – как обязательный признак криминального банкротства, является единственным критерием, гранью, разграничивающей проступки, предусмотренные ст. 14.12 и 14.13 КоАП РФ, и составами преступлений, закрепленных в ст. 195-197 УК РФ. Естественным выходом представляется замена в статьях Уголовного кодекса об ответственности за преступления, предусмотренные ч.ч. 1, 2 ст. 195, ст. 196, ст. 197 УК РФ, признака «крупный ущерб» на признак «совершённые в крупном размере», так как аналогичный приём используется законодателем в ст.ст. 171.1, 174, 174.1, 175, 191, 191.1, 192, 193 гл. 22 УК РФ. Представляется, что в ч. 3 ст. 195 УК РФ признак «крупный размер» возможно использовать только применительно к характеристике действий, заключающихся в уклонении или отказе от передачи имущества, но не документов, или иных форм незаконного воспрепятствования.
Таким образом, на сегодняшний день, на законодательном уровне, понятия «несостоятельность» и «банкротство» признаются синонимами, тем самым раскрывая лишь финансовое состояние должника и обуславливая жесткую предопределенность преступных деяний в сфере банкротства от гражданско-правовой несостоятельности. В такой ситуации, значительным образом затрудняется разграничение данных понятий, и применение уголовно правовых норм, как последствия умышленного, общественно-опасного поведения. В этой связи, целесообразным кажется разграничить данные понятия и понимать под «банкротством» общественно опасную форму несостоятельности, сопряженную с виновным поведением должника, наносящим ущерб кредиторам. Под «преднамеренным банкротством» - способ уклонения недобросовестных предпринимателей от уплаты налогов и других сборов, исполнения денежных и других обязательств перед кредиторами, работниками своих предприятий, как средство неосновательного обогащения путем внесения недостоверных сведений в бухгалтерской документации.
Бланкетный характер диспозиций ст. 195-197 УК РФ на практике создает дополнительные трудности, а в ряде случаев, становится причиной существенных противоречий последних с нормами уголовного законодательства. В целях устранения таких проблем, предлагается внести в юридические конструкции рассматриваемых составов преступлений четкую и развернутую формулировку и регламентацию действий, являющихся уголовно-наказуемыми. Что, как кажется, позволит избежать дискуссионных вопросов, неоднозначных и произвольных трактовок данных норм, а также повысит эффективность рассматриваемых составов преступлений.
Выявленная межотраслевая противоречивость уголовно-правовых запретов, содержащихся в ст.ст. 195—197 УК РФ и данные правовой статистики, свидетельствующие о том, что статьи о преступлениях в сфере банкротства крайне редко применяются на практике, заставляют прийти к выводу о необходимости внесения изменений в данные нормы. На основе изложенного, можно предположить, что в России опасность рассматриваемых составов преступлений не до конца осознана: предусмотренный законодателем механизм защиты от криминальных банкротств, безусловно, рассматривается в качестве важного шага в борьбе с экономическими преступлениями, однако, на современном этапе, имеет значительные недостатки, не позволяющие говорить об эффективной защите таких общественных отношений. Несмотря на то, что официальные статистические данные иллюстрируют относительно небольшое количество зарегистрированных преступлений в данной сфере (ст.ст. 195-197 УК РФ), проведенный в работе анализ, не позволяет признать такую тенденцию положительной, а лишь подтверждает высокую степень латентности указанных деяний, обусловленную спецификой частно-правовых отношений, в которых они реализуются; а также несовершенством уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за неправомерные действия при банкротстве, преднамеренное и фиктивное банкротство.