Миниатюрная машинка резко затормозила за самосвалом, перегородившим проезд в некогда уютный дворик между старыми пятиэтажками. Среди пожелтевших берез и тополей с последними редкими скукожившимися листочками, дома, готовые к сносу доживали свои последние дни.
- Когда ты водить научишься? Так тормозишь, что мне аж шею прихватило! – закричала красивая блондинка.
Ее подружка, пытавшаяся поаккуратнее пристроить машинку в нишу между березой и самосвалом, лишь отмахнулась.
- Ну чего ты завелась, старушенция? Шею свело? Так крутись поменьше и каблуки не носи! – сказала та, что была за рулем, когда машинка разместилась параллельно тротуару.
- При чем здесь каблуки? Где обувь, а где шея? В следующий раз такси возьму, - сказала блондинка, поправляя прическу.
- О, девчонки приехали! Вовремя! – стала махать руками ее подруга, когда из автобуса вышли две молодые женщины и направились к подъезду.
Подружки укутанные в пальто и шарфы, обнялись и поспешили в подъезд. Дверь была распахнута, ветер хлопал приоткрытой форточкой. Двери некоторых квартир были не заперты.
- Гражданочки! – окликнул их хриплым голосом мужчина в спецовке. – Вы куда направляетесь? Объект закрыт. Жильцы выехали.
- Мы ненадолго! – ответила автоледи. – Попрощаемся и все.
- Вы жильцы что ли? – уточнил строитель. – Из какой квартиры? Я проверю вечером.
- Из сорок восьмой, - хором ответили женщины.
- Вроде, благонадежные, - пробурчал себе под нос мужчина и махнул рукой.
Они поднимались по низеньким ступенькам, топали по отставшему кафелю. Их шаги отдавались звонким эхом по пустой лестнице. Эля – блондинка на каблуках, пару раз готова была распластаться, потеряв равновесие, но Инна – единственная в их компании автолюбительница, маленького роста в кедах и удобных джинсах, подхватила ее под руку.
- Эля, вот вечно ты вырядишься. Я же предупредила, дом уже заброшенный, зачем каблуки-то? – удивленно спросила ее Инна.
- Ну что ты прицепилась? У меня другой обуви нет. Я всегда нарядная, - ответила блондинка.
Даша с Викой семенили следом. Когда они дошли до третьего этажа, за окнами стало смеркаться. И, как назло, лампочки в подъезде кто-то рачительный выкрутил. Подруги шли осторожно, полагаясь на память. Все-таки много-много лет, все детство они поднимались по этой лестнице, на которой до сих пор пахло жареной картошечкой и луком, помеченными котом ковриками, сыростью и терпкими папиросами.
Стайка тараканов из бывшей квартиры старенькой тети Оли перебежала им дорогу. Красавица Эля завизжала, Инна ругнулась, Вика брезгливо отряхнула сапоги, а Даша с грустью вздохнула.
- Девочки, вот так и уходит эпоха. Следом за этими усатыми… - вздохнула Даша.
- Нашла о чем грустить! – фыркнула Вика. – Мне теперь кажется, что я вся чешусь!
- Вот интересно, как же ты живешь в своем садовом товариществе? Там же земля, всякое ползает? – поинтересовалась Инна.
- Муж с землей возится, а я только в доме. И у нас такого нет! Потому что соседей нет! – ответила Вика.
- Счастливая! Муж у нее, домик в сосновом лесу! – вздохнула Эля.
- Эх, Даша, нашла о чем ностальгировать! – с опозданием включилась в разговор Инна. Она искала в сумке ключи от старой квартиры. – Я вот в универе, помню, ногу сломала. Так приходилось на пятый этаж на костылях ковылять. Туда-сюда, раз в три дня. Как будто за эти промежутки из трех дней кости срастаются. Травматолог наш зверь. До сих пор страшно, как вспомню.
- Зато ты вон как накачалась, - сказала Даша.
- Ага, здоровая нога стала прям бройлерной, и руки. Спасибо лестнице, - закатила глаза Инна. – Так что, я не жалею. Пусть сносят. В новом доме лифт, консьерж, все как надо.
- Совсем не жаль прощаться? – спросила Вика.
Инна не ответила. Она открыла дверь старой уютной квартиры на пятом этаже. Выцветший коврик лежал на полу. На деревянной полочке в прихожей оставили стопку газет. Подруги, не разуваясь, прошли внутрь. Было прохладно. Инна прошла на кухню. Старый гарнитур вывозить не стали, оставили все как есть. Она постояла немного у окна, а потом прошла в зал, так называли комнату родителей. Там осталась старая коричневая стенка, стол и деревянные стулья с зелеными шерстяными сиденьями и спинками, а еще старое коричневое лакированное пианино.
- Инструмент решили оставить? – спросила Даша, потирая замерзшие руки.
- Я совсем про него забыла! Вот представляете, вылетело из головы. Весь переезд, вроде, устроила, а про пианино не вспомнила, - сказала Инна.
Эля подошла к окну. За снесенными уже пятиэтажками высились новостройки, в окнах горел свет, на крышах мигали красные огоньки. Она оперлась о подоконник и мечтательно смотрела вдаль.
- Сколько же мы времени здесь проводили! Все детство, юность. Не верится, что уже скоро дома не будет. Представляете, некуда будет прийти? Был дом детства и нет! – вздохнула Эля и поежилась.
- Мне тоже странно. И перемены, вроде как, к лучшему, а грустно немного, - сказала Даша.
- Инночка, сыграешь? – попросила Вика, открывая крышку старого пианино. Она провела пальцами по пыльным клавишам. В пустом доме с голыми стенами звук разносился как в пещере.
- Ох, давно хотела вот так, ночью, и чтобы громко-громко! - ответила Инна, вытаскивая из рюкзака на стол булочки, яблоки и салфетки. Она зажгла свечи в стеклянных стаканчиках, разлила душистый чай из огромного термоса по походным складным стаканам, и, отхлебнув немножко, пошла к пианино.
Подруги пили чай и слушали, не дыша, как играла Инна. Ее пальцы порхали по узким ледяным клавишам. Старое пианино давало «петуха» из-за расстроенных местами струн на самом верху. Но волшебные мелодии о грусти и радости, разлуках и встречах окутывали их волнами воспоминаний. Добрых и тревожных, печальных и милых. Когда Инна запела романс, Вика с Дашей присоединились, а Эля заплакала. Сначала тихонько, а потом навзрыд.
- Ну что ты? – спросила у Эли Инна, взяв последний аккорд. - Что вспомнила?
- Да все! Вот прямо до глубины души пробрало! – всхлипывая, ответила Эля. – Как на дискотеку собирались, помнишь? Как я для Витьки наряжалась, а он на меня и не посмотрел. Помнишь? ...