Личность священнослужителя Иоанна Кронштадтского поистине уникальна. Будучи выдающимся священником, он не скрывал своих политических взглядов, будучи настоящим русским государственником и патриотом.
Он остается непререкаемым авторитетом уже для нескольких поколений православных верующих. Недаром многие православные величают о. Иоанна «святым нашего времени» и он действительно был канонизирован в лике праведных Русской Православной Церковью. Кем же был этот удивительный человек?
Иоанн Кронштадский (Сергиев) родился 19 октября 1829 года в небольшой деревне Суре Архангельской губернии в семье дьячка. Новорожденный выглядел настолько хилым, что родители сразу же окрестили его, боясь, что не выживет. И впоследствии Иоанн оставался слабым и болезненным ребенком.
Семья была очень бедной, но родители смогли отправить Иоанна в десятилетнем возрасте в Архангельск в церковно – приходское училище. Учеба совершенно не давалась Иоанну, и он мучился от мысли, что родители тратят на него впустую последние гроши. Но после упорных ночных молитв он вдруг стал полностью понимать уроки и стал одним из лучших учеников. После окончания ЦПШ он поступил в духовную семинарию, которую окончил в 1851 году, показал самый блестящий результат у себя в группе. Благодаря этому он получил возможность поступить в Санкт – Петербургскую академию.
Однако в этом году скончался его отец, и семья оказалась без средств к существованию. Чтобы помогать матери и сестрам, Иоанн хотел оставить учебу, но мать его, Федора Власьевна решительно настояла на продолжении учебы. Тогда Иоанн параллельно с учебой устроился переписчиком бумаг в управлении семинарии и все свое жалованье – десять рублей в месяц – посылал домой. В академии Иоанн получил основательное образование – он изучал философию, иностранные языки, историю, латынь, богословие. Спустя годы его однокурсники вспоминали о нем, что «он все время говорил о смирении». Наставники в семинарии советовали студентам вести дневники. О. Иоанн вел дневники постоянно, и они очень ярко освещают его внутренний мир, раскрывают понимание его святости.
О. Иоанн женился на дочери протоиерея Константина Несвицкого - Елизавете - и вскоре после венчания был рукоположен в сан диакона, а в 1855 году – иерея.
В начале своего пастырского служения о. Иоанн назначил себе ориентиры – ограничение физических потребностей, обращение к отцам – пустынникам, особое усердие в совершении церковных служб и благотворительность.
С точки зрения духовной, религиозной, о. Иоанн буквально воспринимал строки Евангелия о том, что необходимо возлюбить ближнего. Он был полностью проникнут духом альтруизма. С точки зрения социальной – необходимо преодолевать пропасть между богатыми и бедными. Для этого имущие должны заниматься благотворительностью, помогать бедным. Свои замыслы о. Иоанн старался воплотить в жизнь, чувствуя потребность облегчить участь обездоленных, которых встречал на улице.
Недостатка в возможностях заняться благотворительностью не было – Кронштадт тогда являлся «мусорной свалкой» Санкт – Петербурга, куда ссылались нищие, городские бродяги, чтобы не портить облик императорской столицы. Став священником, о. Иоанн посвятил себя заботе о людях, живших на окраинах города. Он обходил кронштадтские трущобы, приносил продукты и лекарства женщинам с больными детьми, оказывал им духовную поддержку. Двери его дома были открыты для всех нуждающихся. Вскоре за батюшкой стали ходить толпы нищих и просить денег. Священник, который не просил, а давал деньги, был явлением необычным; слухи о его щедрости разлетелись по стране и бедняки стали съезжаться к о. Иоанну в Кронштадт. Но давалось ему это нелегко – выросший в нищете, он знал, что такое жить в постоянном страхе остаться самому голодным и жить в неуверенности в завтрашнем дне. Но он боролся с этими мыслями, заставляя себя «не обращать внимания на снедомое: представлять, что все это – дары Божии, общие для всех; что ты только приставник».
Поскольку отец Иоанн считал своим долгом помогать людям, он считал, что и другие должны вести себя так же. Это убеждение не соответствовало принятым обычаям: православные священники призывали паству вести себя соответственно своему положению – бедных смиренно нести свой крест, богатых – проявлять милосердие. Социальное неравенство, таким образом, воспринималось как нечто естественное. Позиция отца Иоанна была иной. Он полагал, что для Российской империи, которая должна быть обществом христианским, вопиющий контраст в уровне жизни является настоящим злом. Отец Иоанн подвергал критике предпринимателей, людей стремящихся разбогатеть. Он писал:
Всего больше неправды делают на земле люди богатые и желающие обогатиться, которые загребают в свои лапы богатство всеми возможными мерами, невзирая на страдания людей бедных.
Сама мысль о том, что богатые тратят деньги на роскошь, в то время как другие умирают в нищете, возмущала пастыря. Он писал, что люди, производящие обувь и одежду, могли бы обуть и одеть огромное количество бедняков. Он призывал богатых меньше тратить денег на предметы роскоши и больше помогать бедным. Отец Иоанн восставал даже против излишеств в архитектуре.
В этих мыслях о. Иоанн расходился с большинством священников. Большинство из них считало, что помощь бедным желательна, а о. Иоанн настаивал, что она необходима – богатые должны делиться своим богатством. Таким образом, батюшка представал не только священником, но и гражданином. Он постоянно представлял чиновникам свои предложения по улучшению условий труда и быта горожан. Он осознавал, что его религиозные и социальные функции сливаются воедино. Причем в общении с чиновниками, пастырь предпочитал подчеркнуть свой светский статус гражданина, а не священника. Однако, по мнению священника, недостаточно заниматься благотворительностью, необходимо ликвидировать бедных как класс. Он представлял себе такое устройство общества, при котором каждый человек имел бы пищу, одежду и кров, причем делал упор на то, что люди должны все это зарабатывать, а не получать просто так.
Отец Иоанн разработал проект «работного дома», в котором бедные обучались бы и занимались ремеслами и добился его реализации в 1881 году. Его Дом Трудолюбия стал образцом для других работных домов. В нем работники занимались простой, но полезной деятельностью – мяли коноплю, клеили шляпы, обучались сапожному и плотницкому делу. Для поддержания деятельности Дома Трудолюбия, батюшка разработал целую программу. Он постоянно ездил в Москву, объезжал другие крупные города, собирая деньги для Дома Трудолюбия.
Помимо воплощения этой идеи, пастырь поддерживал другие полезные общественные начинания и учреждения: Красный Крест, общества трезвости, организации инвалидов войны, стипендии для студентов Санкт – Петербургской академии, сиротские приюты и просто своих земляков. То, что отец Иоанн был единственным спасителем многих начинаний, видно из множества благодарственных писем. Некоторые их авторы отмечали, что в отличие от графа Л. Толстого, много рассуждавшего о необходимости помощи бедным, о. Иоанн осуществляет это на практике.1
Центральным для него было представление об ответственности власти перед обществом, и он требовал разрешения этой проблемы даже от самых верховных представителей власти, причем очень нелицеприятно:
Вопрос о нищенстве в нашем городе, да и вообще в России должен быть поставлен прямо и решительно и Церковью и правительством. Нищета у нас крайне умножилась, ей деваться некуда – нет спроса на труды её – и нам деваться с ней некуда. Она нас одолевает, она бьёт нам в глаза на улицах и перекрестках, на дорогах и изгородях. Что делать с ней? Есть у нас Дума, и Думе надо об ней подумать, тем более что нищета наша есть её приемное детище. Разрешение этого вопроса в положительном смысле требует Евангелие, Церковь, - сам Господь: Глава Церкви и Государь, Глава Государства.
Отец Иоанн очень верно определил, кто виновен в падении общественных нравов. Самые страшные преступники, на его взгляд, - просвещенные люди, то есть интеллигенция. Он отмечает дату восстания декабристов 14 декабря 1825 года как момент отпадения интеллигентной части общества от Церкви. Отец Иоанн полагал, что образованные люди развиваю свой ум в ущерб другим качествам, в первую очередь, духовным. Его главная идея состоит в том, что талант бесполезен и даже вреден, если он не несет духовной пользы обществу. Его очень возмущало восторженное отношение общества к «безнравственным» Толстому и революционеру Чайковскому:
Вот кого славит мир – и как славится: просто обожают! Тысячами венцов награждается! Памятники водружают, стоящие сотни тысяч, на которые можно было бы выстроить много благотворительных учреждений? Чего же ожидать от Господа на Суде Его – по смерти никаких светских деятелей, столь беззаконных и, не покаявшись Богу, и награждены без числа светскими людьми, подобны им. Как относятся наши интеллигенты, неблагонамеренные писатели, и многие учащие и учащиеся к этому святому и животворному орудию нашего спасения — кресту? Они, по невежеству и легкомыслию, не хотят чтить креста и не кланяются ему, и не считают его нужным для себя — значит, переучились и из света христианскаго вступили в непроглядную тьму бесовскую: возгордились сатанинскою гордостию и забыли Того, Кто, будучи Богом, смирил себя ради нас до смерти, и смерти крестной (Фил. 2—8), чтобы дать нам Собою образец смирения и терпения и пример послушания Богу и властям земным.
Батюшка считал, что, имея величайший литературный талант, Лев Толстой заблудился в своей жизни и много времени потратил на напрасную борьбу с Православной церковью. По его мнению, самИисус Христос не проповедовал никаких догматов: ни о падении прародителей и первородном грехе, ни об искуплении грехов, ни о Своем Воскресении и Божестве, ни о Церкви с её иерархией, богослужением и таинствами, ни о спасении верой во Христа, ни о воскресении людей и загробной жизни.
Все это, якобы, измышлено позже и является плодом суеверия или своекорыстия властей. По мнению Толстого, Иисус Христос был сыном человеческим, который учил тому, как жить. Божественного в Нем – тот же разум, какой и в людях. Основных правил в этой жизни, якобы, всего пять: не гневайся, не блуди, не клянись, не противься злу, не воюй. В этом заключается весь смысл жизни, вся сущность христианства и вся основа человеческого счастья.
В своих мечтаниях Толстой, подобно некоторым сектантам, дошел до отрицания власти, судов, клятвы и присяги, войны и всякого насильственного противления злу, отрицания современной цивилизации с наукой и искусством, до отрицания брака и до признания общности имущества.
Мировое имя, широкая популярность Льва Толстого делают его сектантские рассуждения широко популярными; общество видит в нем «великого» учителя жизни и «пророка новой веры».
О. Иоанн Кронштадтский решительно выступил против толстовской ереси. В своих проповедях он говорил слушателям: «Вы знаете, что такое Лев Толстой? Это лев рыкающий, ищущий, кого поглотить. И скольких он поглотил чрез свои лживые листки. Берегитесь его».
Когда Юрьевский университет избрал своими почетными членами Льва Толстого и о. Иоанна Кронштадтского, последний «не нашел для себя возможным быть на одной доске с еретиком» и вернул обратно диплом почетного члена университета, приложив следующее послание:
Удивляюсь малодушию и рабскому поклонению господ профессоров перед лицом графа Толстого и Иудину предательству Христа, так как имеющие общение с ним и даже приветствующие его сообщаются, по апостолу, делом злым. Благодарю Юрьевский университет за честь звания почетного члена, но под одной категорией с безбожником быть не желаю.
Наибольшее негодование у батюшки вызывает поведение русской интеллигенции в событиях 1905 года, выступившей против российской государственности:
И потому, смотрите, что творится в настоящее время: повсюду забастовка учащихся и рабочаго — в разных учреждениях — люда; шум партий, имеющих целию ниспровергнуть настоящий, установленный Богом монархический строй, повсюдное распространение дерзких безумных прокламаций, неуважение к авторитету власти, Богом постановленной, ибо несть власть, аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть, по апостолу (Римл.13, 1).
Отец Иоанн называл причину неустройства в стране: «Вера слову Истины – Слову Божию исчезла и заменена верой в разум человеческий…Не стало у интеллигенции любви к Родине, и она готова продать её инородцам, как Иуда предал Христа… Правды нигде не стало, и Отечество наше на краю гибели. Чего ожидать впереди, если будут продолжаться такое безверие, такая испорченность нравов, такое безначалие?».
Скорбя за весь русский народ, Иоанн Кронштадский неоднократно обращался к нему с призывом покаяться: «Кайтесь, кайтесь, приближается ужасное время, столь опасное, что вы и представить себе не можете!».
Он предупреждал: «Если не будет покаяния у русского народа, конец мира близок. Бог…пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами».
Обращаясь к «передовой общественности», умиляющейся по поводу «прогресса» отец Иоанн не без иронии восклицал:
О дивный прогресс! О премудрый прогресс! О приближающий ко дну адову прогресс! А прогресс веры сердечной, живой! А прогресс
любви христианской…не только в самом простом смысле, но так, чтобы восполнить вопиющие, ужасающие недостатки других, не имеющих насущного куска хлеба, необходимой одежды и кровли? Где ты, истинный прогресс? О тебе забыли, твое имя похитили у тебя и приложили к этому чудовищному, сатанинскому прогрессу!
Неустройство в общественной жизни сопровождалось упадком духовности в культуре. В литературе и поэзии начало распространяться декадентство (упадочничество), прославлялись самоубийства и уныние, с одной стороны, с другой – распространялось ерничество и карикатурность в отношении религии. «За что я ненавижу светские театры и журналы – за то, что в них никогда не слышно имени Отца и Сына и Святого Духа; никогда не говорится о великом деле на его искупления от греха, проклятия и смерти, а все одна светская суета, пустословие светское».
О. Иоанн предостерегал православных священников не терять достоинства перед власть предержащими:
Священнику надо быть выше этой барской спеси людей благородных и изнеженных и не раболепствовать, не потворствовать этой спеси, не унижаться, не малодушествовать пред лицом сильных мира, но держать себя сановито, степенно, ровно, пастырски – в служении неторопливо, нечеловекоугодливо…
Святитель прекрасно осознавал гибельное последствие «свобод», дарованных Манифестом от 17 октября 1905 года:
Свобода печати всякой сделала то, что Священное Писание, книги Богослужебные и святоотеческие писания пренебрегаются, а читаются почти только светские книжонки и газеты; вследствие этого вера и благочестие падают; правительство либеральничающее выучилось у Льва Толстого всякому неверию и богохульству и потворствует печати, смердящей всякою гадостью страстей. Все дадут ответ Богу — все потворы.
Величайшая душевная мука ощущается в его словах, когда он говорит о ситуации в стране:
От подошвы ноги до темени головы нет в обществе здороваго места: вся голова в язвах, все сердце исчахло; язвы, пятна, гноящияся раны, неочищенныя и необвязанныя и несмягченныя елеем…Наши юноши-интеллигенты извратили всякий общественный и учебный порядок: взяли на себя дело политики и суда, не будучи никем к тому призваны; взялись судить своих начальников, учителей, правительство и едва не самих царей; судили и осудили со своим главою Львом Толстым Самого всемирнаго и страшнаго Судию Христа Бога, грядущаго со славою судить живых и мертвых; дерзко осудили св. церковь Христову, неимущую скверны или порока, или нечто от таковых (Ефес. 5, 2; 7), ея учение, спасительныя таинства и служителей Христа.
В отличие от других пастырей, отец Иоанн часто использовал слово «обличать». Накал его выступлений действительно соответствует этому слову. Он именно обличает власть имущих, их стремление жить в роскоши. Он обличает людей, стремящихся проводить время в увеселениях. Он обличает интеллигенцию, которая использует полученное образование для подрыва духовности народа. Он обличает даже ряженых на улицах. Такое резкое неприятие пороков общества отличает отца Иоанна от других святых, его ближайших современников. Самые прославленные из них, Святые Серафим Саровский и Тихон Задонский почитались за мягкость и кротость; оптинские старцы Амвросий и Макарий предпочитали порицать людские пороки иносказательно, в форме притч.
Отец Иоанн считал, что священник должен быть воином и стремиться изменить окружающий мир, а не только ждать, когда к нему обратятся за советом или для исполнения треб и таинств.
Уникальность личности о. Иоанна заключается в то, что он соединил в себе священнические добродетели с необыкновенной харизмой - он был очень притягателен для людей. Он не был аскетом – отшельником. Он был женат, жил в городе. Он читал журналы и преподавал в школе. Ему приходилось иметь дело с церковными и светскими властями.
В начале 1880 – х годов он пересек черту, отделявшую обыденную, земную добродетель от сверхъестественной, Божественной. С этого момента начался путь отца Иоанна к святости. Поворотным моментом явилось обращение к нему жительницы Костромы Параскевы Ковригиной с просьбой помолиться о здоровье её друзей. Сначала батюшка отказал, затем согласился и первое чудо совершилось. Отец Иоанн стал ощущать себя орудием в руках Божьих. Вскоре его молитвами были исцелены младенцы Павел и Ольга, отрок Костылев. Он тщательно записывает имена в дневник: «Раба Божия Мелентина после молебна, отслуженного мной, сделалась вскоре здорова; а она была долго больна».
Прославление отца Иона происходило от мирян и чаще всего это принимало форму кратких заметок в газетах. Первым таким сообщением была публикация письма редактору «Нового времени» 20 декабря 1883 года. Его написали шестнадцать человек, исцелившихся по молитвам о. Иоанна.
По мере того, как по стране разносилась весть о чудодейственности его молитв, все больше людей обращались к нему с просьбой помолиться. Количество писем к отцу Иоанну достигло огромных размеров – около четырех тысяч. Огромное количество исцелений, совершенных по молитвам о. Иоанна, застало церковных иерархов врасплох. Считалось, что исцеления возможны благодаря поклонению святым мощам, иконам или благодаря заступничеству святых. Как относиться к живому чудотворцу, высокопоставленные священники не знали. К счастью, никаких ограничений на его деятельность наложено не было, и такая позиция Церкви способствовала увеличению известности о. Иоанна. Кроме того, многие священники охотно свидетельствовали о благих деяниях отца Иоанна.
Но без неприятностей не обходилось – не всем нравилась его популярность. Многие энергичные начинания батюшки натолкнулись на сопротивление. В дневниках о. Иоанна много упоминаний о враждебности, которая исходила от петербургского митрополита Исидора, который настороженно относился к начинаниям о. Иоанна, усматривая в них чрезмерное усердие и отклонение от общепринятой для священников модели поведения. Его пытались наказывать – допускали пренебрежительные высказывания, заставляли надевать самое изношенное и старое одеяние, даже в большие праздники. В своем дневнике, в 1890 году о. Иоанн писал об отношении к нему митрополита Исидора:
Ни разу за тридцать лет он меня не встретил по – отечески, добрым словом или взглядом, а всегда унизительно, со строгостью и суровостью.
В конце 80 – годов отец Иоанн подвергся сильнейшим нападкам со стороны известного писателя Лескова. К сожалению, к этому времени религиозные взгляды Лескова претерпели изменения – от православных до антицерковных. Лесков дошел до отрицания основных принципов православной веры – от святых Таинств до культа святых. Восхищаясь Толстым, Лесков ненавидел о. Иоанна, обвиняя его во всех грехах. Писатель умудрился обвинить святителя в то, что он специально подбирал для исцеления людей с излечимыми болезнями.
Против о. Иоанна велась злобная клеветническая кампания, в основном, на страницах либеральной прессы. Выдумывались постыдные истории о его якобы распутной жизни, распускались фальшивые слухи о его денежных махинациях. Понятно, что целью этой кампании была дискредитация не только лично отца Иоанна, но и Православия в целом.
Чувствуя народную поддержку, пастырь мужественно переносил все нападки. Его авторитет продолжал оставаться на недосягаемой высоте. Об этом говорит тот факт, что при обсуждении вопроса о восстановлении патриаршества, первым кандидатом на этот пост был назван отец Иоанн Кронштадтский.
В защиту его выступали многие люди, в том числе священнослужители. В своем слове, произнесенном 6 декабря 1870 года в Кронштадтском Андреевском соборе, замещавший тяжелобольного Иоанна Кронштадтского, известный священник и миссионер протоиерей Иоанн Восторгов сказал:
Долго и постепенно разгорался его светильник, пока не засиял на всю Россию и далеко за ея пределами правилом веры, образом кротости и воздержания, учителем, пока не стяжал наш пастырь всероссийский смирением высокая и нищетою — богатая. Вздымались гордо волны неверия в 60-х годах, были жестокия бури в церкви: поднимались ереси; возрос и пал Толстой... Отец Иоанн безтрепетно и непрестанно увещевал, наставлял, бичевал, обличал порок и гордыню неверия и ереси; он стоял нерушимым столпом православной церковности, на себе самом, в живом примере показывая и доказывая силу, живность и действенность святой церкви, которая способна возрастить в своих недрах такого благодатного пастыря. Он зажег священный огонь в тысячах душ; он спас от отчаяния тысячи опустошенных сердец; он возвратил Богу и в ограду церкви тысячу гибнущих чад; он увлек на служение пастырское столько выдающихся людей, которые именно в личности о. Иоанна успели увидеть, оценить и полюбить до самозабвения красоту священства... Теперь они, нередко уже стоящие на высоких ступенях иерархии, приезжают к старцу Божию и пред ним смиренным склоняются до праха земного…
Считалось, что молитвы пастыря помогают даже на расстоянии. Тем не менее, очень многие просили его о личной встрече.
Пастырь помогал всем – и бедным и богатым, аристократам и простолюдинам. Его духовный авторитет был так велик, что к нему обращались за помощью люди даже других исповеданий – мусульмане и иудеи. Он стал известен за пределами Российской империи. Люди из самых разных уголков мира не только писали о. Иоанну, но и приезжали, чтобы познакомится с ним лично. Французские генералы, англиканские священники, немецкие туристы - все считали своим долгом посетить батюшку Иоанна в России. Признание за рубежом укрепило сложившуюся репутацию о. Иоанна как «всемирного феномена».
Члены царской семьи тоже были знакомы с о. Иоанном. Он был приглашен помолиться у постели умирающего Александра III. Отца Иоанна приглашали служить на венчании и коронации Николая II и на крестинах некоторых его детей. Но к императорской семье о. Иоанн близок не был, скорее всего, из личной скромности, хотя очень ярко описывает преподнесение Императором в дар Сурскому монастырю рощи в 300 десятин и звонок Николая II в Дом Трудолюбия с целью осведомиться о здоровье о. Иоанна.
Не находят в исторических источниках подтверждения слухи о благословении отца Иоанном Распутина и о его регулярном с ним общении. Секретарь Распутина Симанович отрицает какую – либо роль отца Иоанна в восхождении Распутина.
Много просьб поступало к о. Иоанну об оказании материальной помощи. В некоторых письмах описываются душераздирающие истории людей, попавших в беду. Так же много просьб было о заступничестве, как перед церковными властями, так и перед светскими. Это требовало от батюшки каких – то иных действий, кроме молитвы. К пастырю тянулись все те, кто осмыслял свою жизнь через православную веру. В народе он получил название «всероссийского батюшки». Его духовный авторитет в народе был огромен.
Но – широка русская душа и ни в чем не знает удержу. Некоторые его почитатели вышли из рамок православного поведения и организовали секту. В честь отца Иоанна они называли себя «иоаннитами». По существу своему «иоанниты» не были сектой, напротив, они подчеркивали свою православную сущность. Они держали в домах изображения о. Иоанна, бережно хранили вещественные свидетельства его благословения: свечи, просфоры, святую воду. В отличие от сектантов, иоанниты настаивали на своей приверженности православным таинствам исповеди и причастия. Тем не менее, отличия существовали, и власти начали обращать на них внимание. Иоанниты считали, что скоро настанет конец света – революция и спасутся только те, кто придет к Богу, воплотившемся в отце Иоанне. Некоторые учили, что о. Иоанн является пророком, другие – Иисусом, третьи – Господом Саваофом.
Сам о. Иоанн решительно протестовал против попыток его обожествления. Он не только совершал поездки с целью разоблачения своих не в меру экзальтированных почитателей, но и писал об этом. Когда до него дошли сведения, что крестьянин Иван Пономарев написал в его честь акафист, о. Иоанн направил ему письмо, которое было напечатано в «Костромских епархиальных ведомостях в 1902 году. В письме пастырь не скрывал своего крайнего возмущения:
Кто тебе невежде, внушил этот акафист? Полагаю, что сатана. Как ты, глупейший, осмелился во зло употреблять мое имя, и мне, грешному человеку, хотя и священнику, составить акафист, подобающий только святым? Чего, чего ты не нагромоздил, каких неподражаемых богохульств? Никакому здравомыслящему человеку невозможно читать бесчисленных несуразностей в твоем книгомарательстве…Проклинаю я твой акафист. Скажи это всем твоим слушателям и последователям.
Сведения об иоаннитах дошли до полиции, а та передала дело Обер – Прокурору Святого Синода К. П. Победоносцеву. По результатам произведенного расследования выяснилось, что многие иоанниты, использовали пастыря как прикрытие, преследуя чисто меркантильные цели. Они продавали под видом святых предметов кусочки тканей, отрезанных, по их утверждению от рясы о. Иоанна; торговали песком, по которому, якобы ходил о. Иоанн; продавали книжки о пастыре и его изображения по завышенным ценам.
Но не только аферисты принадлежали к числу иоаннитов. Наиболее энергичными поклонниками о. Иоанна были организованы детские приюты, куда помещались дети из неимущих семей. Там они жили, сочетая посильную работу с молитвами. Однако вскоре разразился грандиозный скандал: в прессе появились сообщения о том, что дети загружаются непосильной работой, а их молитвенные бдения непосильны даже для взрослых монахов. В некоторых публикациях были намеки на растление несовершеннолетних девочек.
Несмотря на многочисленные оправдания и разъяснения иоаннитов, приюты были вскоре закрыты, хотя многие их жители, в основном дети, отказывались их покидать. В одной из статей в защиту иоаннитов утверждалось, что детей в приютах хорошо кормили и жили они в хороших условиях. В статье утверждалось, что свидетельства о растлении девочек и об избиении детей были сфабрикованы. Но было поздно - прекрасная альтруистическая идея была полностью скомпрометирована.
Отец Иоанн был не только Пастырем, он был Гражданином. Понимая пагубность революционных веяний, он 19 ноября 1907года, первый среди священников, вступил в «Союз Русского Народа» – организацию русских монархистов и принимал активное участие в её деятельности.
В ноябре 1908года отец Иоанн тяжело заболел и стал готовиться к кончине. 20 декабря 1908 г. в 7 час. 40 мин. утра святой праведный Иоанн Кронштадтский отошел ко Господу. Его похороны состоялись при совместном молении множества епископов, священников и стотысячной народной толпы. Мощи праведника почивают в нижнем храме Свято-Иоанновского женского монастыря«на Карповке», который он в свое время основал.
Труды о. Иоанна не остались под спудом - он был канонизированв лике праведников Русской Православной Церковью за границей 16 июня года, а впоследствии, 8 июня 1990 года— Русской православной Церковью (РПЦ). Память святого праведного Иоанна Кронштадтского совершается 20 декабря по юлианскому календарю.
(Продолже6ние следует)
1 Известно, что гр. Толстой отказался от своих богатств, но весьма своеобразным способом – он перевел их на имя жены, не потеряв при этом ничего из мирских благ. (Авт.).