Авторы этой книги известный писатель, доктор филологических наук, профессор, участник Великой Отечественной войны Адамович Алесь Михайлович
и писатель, киносценарист, участник Великой Отечественной войны Гранин Даниил Александрович.
Писатели понимали важность этой книги, несмотря на трудности с её написанием и изданием. Вот что говорили они сами:
…Из троих лишь один ленинградец понял, о чём речь, но и он вынужден был отказаться…
-Я взялся бы, но ведь это такое трудоёмкое дело, а на мне целое издательство!..
Когда гости ушли, хозяин, на глазах у которого я столь сокрушительно провалился со своими «идеями», видимо, пожалел меня. (Тем более и его миссия-сосватать мне соавторов- тоже потерпела крах.)
- Ну, раз так, возьмусь я (Гранин).
На завтра мы поехали записывать первого блокадника.
Мы застали уже последнюю возможность создания этой книги. Потому что блокадники уходили из жизни.
"Когда работали, мы друг друга поддерживали уверенностью в том, что никаких запретных вещей для литературы не существует. И нас «поддерживали» в этом смысле Лев Николаевич Толстой, Федор Михайлович Достоевский и другие собратья и коллеги. Нет ничего запретного в литературе! Обо всем можно рассказать!Так-то так, но мы столкнулись со столь страшными рассказами, – даже сегодня, сейчас не все можно рассказать. Мы, конечно, записывали, но это было невыносимо. И эту невыносимость, этот натурализм жизни блокадной оказалось преподносить читателю невозможно, есть какие-то пределы и в литературе.Например, как один летчик, которого подбили, вернулся в свою семью уже инвалидом… как он страдал от голода и как собирал… вшей с себя и с детей. Собирал вшей и ел их. Геройский летчик. При голоде люди теряли человеческий облик."
Наслушавшись этих рассказов, этих рыданий, истерик и слез, заболел Алесь Адамович. Он слег здесь, в больнице, в Ленинграде, нервная болезнь. Потом слег я. Потому что одно дело – один рассказ послушать, а если за ним – другой, третий, десятый, и все это воспринимать… невыносимо.
"...Номер с первой частью попал в цензуру, цензура сразу попросила всю рукопись и выдала нам шестьдесят пять изъятий, замечаний, требований.
И всё-таки, несмотря на отказ всех издательств Ленинграда печатать эту книгу она увидела свет в Москве, а позже посыпались письма от блокадников, свидетелей и участников того времени с дополнениями и собственными рассказами со всех концов страны.
У этой правды есть адреса, номера телефонов, фамилии, имена. Она живет в ленинградских квартирах, часто с множеством дверных звонков – надо только нажать нужную кнопку, возле которой значится фамилия…