Нина Алексеевна открыла глаза. В окно светило яркое, но уже осеннее солнце, напоминающее об окончании очередного периода. Нина вздохнула и медленно встала с кровати. Арсений, ее муж, еще спал. Ей не хотелось его разбудить. Утреннее одиночество – то, что придавало ей сил.
Сорок лет в браке – мыслимо ли. В свои 63 года Нина думала, а зачем ей все это надо было. Она ощущала глубокую пустоту в душе, чувство одиночества.
Арсений был неплохим мужем. Он заботился о семье, в меру помогал. Дачу они построили. Воспитали двух прекрасных дочерей. Но его грубость, жадность и эмоциональная холодность вызывали в душе Нины отвержение. Ей так хотелось тепла, душевной близости, ощущения, что ты человеку не безразличен. Только Арсений не мог всего этого дать.
Холодность мужа Нину Алексеевну иногда пугала. Его педантизм, стремление к порядку доводили ее до слез. Его жадность поначалу казалась экономностью, и Нина думала, что с ним не пропадешь. Но иногда доходило до абсурда, а в последние годы скупость стала невыносимой – он считал каждую копейку, вплоть до того, по какой цене брать туалетную бумагу.
Нина заварила кофе. И хотя врачи ей не рекомендовали употреблять этот напиток, Нина не могла отказать себе в чашке ароматного свежесваренного кофе.
Из коридора раздались тяжелые шаги – проснулся Арсений – по утрам он был особенно невыносим, и Нина старалась с ним меньше общаться. И хотя сильных скандалов не было, всегда был шанс нарваться на грубость.
– Что на завтрак?
– Сейчас омлет сделаю.
– А почему до сих пор не сделала? Знаешь, что проснусь скоро.
– Я только встала.
– А кофе себе заварить успела.
Арсений хлопнул дверью в ванную, а Нина вздохнула.
«Не могу так больше, – подумала она, – разведусь. Хватит уже. Четыре десятилетия терпела. Да ради чего. Хоть остаток жизни прожить для себя. А этот, пусть сам, как хочет».
Решение далось с трудом, все-таки, столько лет вместе. Но больше Нину тревожило, как сообщить об этом мужу и дочерям. Разговор предстоял серьезный. Муж был вспыльчивый, и его реакция могла быть непредсказуемой. Еще две недели Нина Алексеевна готовилась к разговору, обдумывала аргументы. Решить надо было и то, что делать с квартирой. Продолжать жить вместе – не вариант, значит, придется размениваться. Квартиру, конечно, жаль – три комнаты, дом, к которому все привыкли, а Нина еще и душу вкладывала. Но размен был единственным выходом.
Первой, с кем Нина решила поговорить, была старшая дочь. Маша ее всегда понимала и поддерживала. Но не в этот раз.
Для разговора Нина пришла к дочери в гости – так было проще.
– Машуль, хотела поговорить с тобой. Не знаю, замечала ли ты, но мы с твоим отцом давно живем, как чужие. Раньше хоть что-то было, а теперь пустота. Я устала от быта, его холодности, жадности. Представляешь, купила себе новую кофту, так он скандал закатил, – Нина замолчала.
– К чему ты это, мам?
– Я долго думала, взвешивала. Жизнь проходит мимо. Да, я уже не молода, но хоть остаток жизни хочу прожить для себя. Я хочу развестись. Арсению пока не говорила.
– Что ты хочешь? – Маша сделала круглые глаза, непонимающе смотря на мать.
– Развестись. Квартиру, разменяем, мне и однушки хватит. Но мне твоя поддержка нужна. Отец, сама знаешь, какой.
– Мама, да ты с ума сошла. Столько лет вместе. Какой развод? Съезди, отдохни, развейся.
– Да куда уж там. Предлагала я ему. Он говорит – только деньги тратить. А я не могу больше. Скоро я ему сообщу об этом. Хотела бы, чтоб ты знала и приняла мое решение.
– Нет, нет, я этого не понимаю. Вы же наши родители, вы должны быть вместе. А как же папа? Ты о нем подумала?
– Всю жизнь о нем думала. Все для него. А где благодарность? Кухарка, уборщица. Никто.
– Мам, но ты подумай, куда ты пойдешь? В твоем-то возрасте. Как одна жить будешь, тут хоть папа рядом.
– Я все продумала. Квартиру разменяем. Да, Сеня, будет, наверное, против. Но это мое право! Моя жизнь! Неужели ты не понимаешь. Ты вот думаешь, мне много осталось? Да никто не знает, сколько. А я хочу, наконец, ощутить свободу, вздохнуть, ощутить жизнь. Сил еще хватает.
– Мама, я не понимаю, зачем разводиться в твоем возрасте. Неужели нельзя дожить, как есть? – Маша покачала головой.
Дочь искренне не понимала мать. Не могла принять, что родители будут жить отдельно. Да ведь это столько хлопот! Кому-то из них может понадобиться помощь – все-таки пенсионеры уже, здоровье слабое. А это лишняя нагрузка на нее и младшую сестру. Да, тут, скорее, Маша думала из-за своих эгоистичных соображений, а не из жалости к отцу или матери. Но матери она об это открыто, конечно, не сказала.
Следующий разговор предстоял с младшей дочерью. Та была более продвинутая, сама недавно развелась. Нина Алексеевна надеялась, что хотя бы там найдет понимание.
Алена нехотя согласилась встретиться с матерью, но не дома, а в кафе, потому что день ее был расписан по минутам.
– Вот такие вот дела, дочка, – сказала Нина после того, как поведала о своем желании развестись.
– Мам, ну ты чего. Он тебе изменил, руку поднял?
– Нет, ничего такого.
– Тогда зачем тебе это? Ну, подумай, а что дальше? А если заболеешь? Кто будет рядом? – Алена была более прямолинейна, чем старшая сестра.
– Так у меня вы с Машей есть, – Нина вопросительно посмотрела на дочь.
– Есть. Но мы не можем с тобой всё время сидеть, ты же понимаешь.
– Да не надо со мной всё время сидеть. Вот ты сама же развелась, никто тебя не отговаривал, и твое решение мы приняли.
– Я – другое. Мы два года вместе прожили, а вы сорок. Не занимайся глупостями.
Нина осталась в одиночестве. Дочери ее не понимали. Не могли оценить ее внутреннее состояние. Пустоту. Усталость от мужа. Но Нина не собиралась менять решение – таким уж она была человеком – задуманное доводила до конца.
Она решила не откладывать все в долгий ящик. Придя домой, приготовила ужин, позвала мужа к столу. Когда Арсений поел, Нина решилась на разговор.
– Сеня, нам надо поговорить.
– Ну что ещё?
– Хочу, чтоб ты меня понял правильно. Мы с тобой вместе четыре десятка лет, много чего пережили, двух дочерей родили, воспитали. Но, понимаешь, я чувствую, что так и не жила для себя. Для других, для вас, но не для себя.
Арсений нахмурился.
– Так вот, – продолжила Нина, – я хочу хотя бы недолго иметь возможность пожить для себя. Я приняла сложное, но для меня правильное решение, – я подаю на развод.
– Чего ты делаешь? – муж недоуменно смотрел на нее, а в глазах его загорелись злые огоньки. – Совсем баба с ума сошла. Тебе лет-то сколько? Какой, мать, развод? А что дочери скажут?
– Я так решила.
– И дальше что? Разведемся? Что дальше?
– Квартиру разменяем, вместе нам уже не по пути.
– Разменяем? А если я не хочу?
– Тогда через суд. Но зачем все усложнять. Ты меня не любишь, я для тебя словно обслуга. Ни помощи, ни сочувствия. Слово я мебель. А я так больше не хочу. Давай так – сходим вместе заявление подадим, так нас быстрее разведут. Зачем тянуть. Понимаю, для тебя это шок. Ты прости, но я считаю, так лучше.
Арсений был категорически против развода, он понимал, что оставшись один, теряет домохозяйку и помощницу. Он не думал о Нине, как о близкой душе, а скорее, об упущенной после ее ухода выгоде и удобстве. Да, ему было страшно и неуютно остаться одному, но он не мог в этом признаться, ибо это означало его слабость.
Подавать заявление он не пошел – это был его протест. Пытался он избежать раздела квартиры, но Нина пригрозила, что просто продаст свою долю, а дальше ее не волнует. И Арсению пришлось согласиться. К жене он испытывал злость, даже ненависть. Дочери до последнего пытались отговорить Нину Алексеевну от развода и дележа имущества. Но остановить ее было невозможно.
Ровно через полгода Нина зашла в свою маленькую квартиру. Располагалось жилье в спальном районе города. Здесь было много деревьев, рядом небольшой сквер, где можно было гулять, наслаждаясь тишиной.
Нина ни о чем не жалела. Она выбрала себя. Бывший муж перестал с ней совсем общаться. Дочери со временем смирились и даже иногда приезжали в гости.
А Нина Алексеевна, наконец, нашла свое тихое счастье и спокойствие. Для неё началась совсем другая жизнь.