Продолжение. Начало истории и ссылки на все части рассказа тут
По слегка расстроенному виду Надежды Николаевны стало сразу понятно, что особых результатов она не добилась.
— Антонина не стала со мной откровенничать, — печально начала рассказ пожилая женщина, — подтвердила только, что есть у нее внучатый племянник. Говорит, с родственниками они отношений не поддерживали. А вот Игорек, став постарше, решил помириться с родственницей. Парню сейчас двадцать лет. Он увлекся своей родословной. Потому и разыскал Тоню. Стал захаживать. Так они и подружились. Антонина призналась, что привязалась к мальчику. Своих-то детей у нее нет. Вот, собственно, и все, что мне удалось узнать.
— Надежда Николаевна, а вы у нее не спросили фамилию паренька? — задала вопрос Дуня.
— А как же, спросила. Он же сын родного брата Антонины. Так что, тоже Никишин. К сожалению, более глубоких родственных корней мне не удалось выяснить.
— Не расстраивайтесь. Такие вопросы за полчаса не решаются, — постаралась поддержать хозяйку квартиры Дуняша. — Давайте лучше посмотрим, что в шкатулке. Не знаю, как вас, а меня любопытство почти съело!
— И то верно, давайте! Сейчас ее принесу, — печально улыбнулась Надежда Николаевна.
Кирилл тут же встал, дошел до секретера, где стояла точная копия серебряной шкатулки. Прихватив ее, он вернулся к столику. Все трое внимательно смотрели на шкатулку, стоявшую посередине стола. И молчали.
Дуня первой нарушила молчание через пару минут:
— Нужно внимательно ее осмотреть. Помните, в письме было написано, что есть какой-то «лишний завиток». Мне кажется, так просто его не увидишь.
Надежда Николаевна сидела, задумавшись. Казалось, что она глубоко в своих мыслях и не замечает ничего вокруг.
Кирилл взял шкатулку в руки и начал внимательно ее рассматривать, сантиметр за сантиметром. Дуня быстро передвинула кресло поближе к молодому человеку и тоже не отрывала глаз от шкатулки.
Но как бы внимательно не смотрели молодые люди, никакого «завитка» увидеть не могли.
— Ребятки, я вспомнила, — вдруг воскликнула Надежда Николаевна.
Она протянула руки и взяла шкатулку. Поставила на стол, повернув к себе лицевой стороной.
— В детстве я очень любила разглядывать эту шкатулку. Представляла, что вырасту и буду хранить в ней свои драгоценности. И мне всегда казалось, что вот этот листочек здесь совершенно лишний. Почему я так думала, даже сама не знаю.
И с этими словами Надежда Николаевна аккуратно нажала на тот самый листочек. И вдруг половина передней панели шкатулки, та, что под петлей для замочка, откинулась. Внутри оказалось довольно вместительное отделение. Надежда Николаевна заглянула туда и аккуратно достала небольшой сверток. И листок бумаги.
Дуня и Кирилл с едва сдерживаемым нетерпением наблюдали за действиями пожилой женщины.
— Давайте побыстрее развернем это! — не утерпел Кирилл. — Что там завернуто?
Надежда Николаевна положила сверток на стол и осторожно его развернула.
— А-ах! — дружно вздохнули все трое.
В холщовой тряпице хранилось целое сокровище — икона! Даже не вооруженным глазом было видно, что она ценная, подлинная.
— Прочитайте, пожалуйста, что здесь написано, — попросила Надежда Николаевна, протягивая листок бумаги Дуне.
Письмо было написано красивым, каллиграфическим почерком. Таким, каким писали еще в начале двадцатого века. И, скорее всего, это письмо писалось еще пером, не шариковой ручкой.
«Любимая моя доченька! — прочитала Дуняша. — Пишу это письмо на тот случай, если сам не смогу или не успею рассказать тебе эту историю. Ты должна знать, что держишь сейчас в руках подлинный список иконы Казанской Божьей Матери. В смутные времена, в 1918 году, эту икону передал твоему деду Евграфу настоятель московского Казанского храма. Так он надеялся сохранить главную икону храма. Велел Евграфу сохранить ее до тех пор, пока смута уляжется. А потом вернуть в храм.
Мой отец так и поступил. Он специально заказал полную копию серебряной шкатулки, которая была в нашей семье с незапамятных времен, но с потайным отделением. В нем папа и схоронил икону.
Когда стало понятно, что власть и жизнь в стране поменялась надолго, отец рассказал об иконе мне. И велел хранить ее до лучших времен. Он верил, что придут времена, когда ее можно будет вернуть в храм.
Но, если ты читаешь это письмо, значит при моей жизни такие времена не настали. Опасаясь именно этого, письмо я пишу заранее. Чтобы ты, дочь моя, не терялась в догадках.
Поступи с иконой по совести. Если сможешь, верни в храм, как просил мой папа. Или передай своим детям и завещай вернуть храму, когда придет время.
Твой любящий папа».
Дуня дочитала письмо и взглянула на пожилую женщину. Надежда Николаевна промокнула набежавшие слезы батистовым платочком. Взяла в руки письмо и нежно провела по нему рукой. С печалью смотрела на знакомый папин почерк:
— Я обязательно верну икону в храм, — проговорила она.
Дуня и Кирилл восхищенно смотрели на Надежду Николаевну и не смели сказать ни слова.
Продолжение следует...