- Бабушка, а это что? – Алинка вытащила со дна шкатулки потемневшее от времени колечко с синим камешком.
- А это, маленькая, наша семейная реликвия.
- Ре… что?
- Реликвия. Это такая старая и очень ценная вещь, которая передается из поколения в поколение. У нас – от мамы к дочке. Сейчас - это мамы твоей колечко. А потом…
- Будет мое? – захлопала в ладоши Алинка.
- Твое! Как подрастешь немножко. А пока, давай мы его обратно уберем, чтобы не потерялось.
Светлана Ивановна позволила внучке примерить кольцо и потом спрятала его обратно в шкатулку. Она закрыла крышку и ее руки на минуту замерли на крышке, легонько погладив ее. Сколько рук женщин ее семьи гладили эти узоры на старенькой деревянной шкатулочке? Она мысленно попыталась посчитать. Получалось пятеро. Ан, нет, шестеро… Еще прабабушка, для которой эту шкатулочку и привез в свое время прадед из Москвы, куда ездил по делам.
Прабабушка, бабушка, мама, потом она сама, ее дочь, а теперь внучка… Как странно и причудливо сплетает жизнь свое кружево! В их семье старшими всегда рождались только девочки. Вот и у Марины, Алинкиной матери, второй ребенок – сын, но старшая – девочка. И тут традиция не нарушена. Рождалась девочка и все знали, что жизнь ее легкой и простой не будет. Так уж на роду написано видимо у них.
Прабабушка выжила в страшный голод, который царил после революции в южных губерниях. Не просто выжила, но и сохранила почти всех своих детей. Чего ей это стоило – не знал никто, потому, что она никогда и никому об этом не рассказывала.
Бабушка прошла войну, выжила и родила свою дочку уже после Победы, несмотря на ранение и всю жизнь мучавшие ее боли в ноге. Ребенок стал для нее самой главной радостью в жизни, ее смыслом, который хотя бы отчасти перевесил все те ужасы, которые ей пришлось увидеть в военное время, пока она служила в медсанчасти.
И именно тогда, благодаря бабушке, и появилось в их семье это самое колечко.
Зинаида Петровна дошла до самого Берлина. В пригороде, где стоял их госпиталь, она вышла вечером глотнуть свежего воздуха после многочасовой операции и услышала возмущенные крики. Солдаты окружили совсем молоденькую девушку, которая держала на руках маленького ребенка.
- Поди, нагуляла! Гоните ее, нечего ей здесь делать!
Это самое безобидное из того, что услышала тогда Зина. Она растолкала солдат и увидела перепуганные, совершенно потерянные какие-то глаза этой девочки, которая прижимала к себе малыша.
- Как тебя зовут? – спросила по-немецки Зина, в который раз поблагодарив про себя старенькую Магду Рудольфовну, которая преподавала язык у них в школе.
- Эльза. А это Ганс, мой брат!
Девочка вцепилась в руку Зины и медленно опустилась на колени.
- Помогите…
Только тогда Зина увидела, что мальчишка еле дышит. Ребенку было на вид года два, не больше.
Зинаида секунду раздумывала, а потом кивнула.
- Что устроили? Это же дети! Или своих дома нету? Война на исходе, а вы все не навоюетесь! Порешить решили? Так давайте, чтоб не мучились. А нет – так расходитесь.
Что было в этой маленькой хрупкой девушке такого, что ее послушались? Но толпа поредела и Зина отвела Эльзу в госпиталь.
Ганс поправился. Эльза, которая все то время, пока его лечили, жила при госпитале, стирая белье и стараясь, чем могла, помочь сестрам, забрала его через неделю и ушла, объяснив Зине, что у них есть старая тетка, которая заботилась о них. По секрету она рассказала Зине и о том, что мать их была не немкой, а француженкой. Отца не стало еще до войны. Он никогда не поддерживал режим, который устанавливался в стране, готовился уехать с семьей, но не успел. А, когда отца не стало, они не смогли уехать на родину матери, так как не было средств. Мама заботилась о них, как могла, но за пару месяцев до того, как Ганс заболел – она пропала, выйдя из дома, чтобы поискать что-то съестное. Поначалу они ждали ее, а потом перестали, понимая, что, если не вернулась сразу, значит уже не придет.
- Спасибо! – Эльза прижала к губам руку Зины, которая отпрянула от девушки, выдернув пальцы. – Возьмите! Я хочу, чтобы оно было у вас. Это мамино. Она оставила его, когда уходила. Нельзя было, оно приносит счастье. Пусть принесет его и вам.
Эльза вложила в руку Зины тоненькое колечко с синим камешком.
- Ты что! Не могу я это взять! Единственная память от матери! Ты с ума сошла?
- Память – тут! – Эльза приложила руку к сердцу. – И тут! – она погладила по голове Ганса, который прижался к сестре, доверчиво глядя на Зину, и улыбался. – Вы помогли сохранить главную память… Спасибо!
Она улыбнулась, сжала руку Зины в кулак вместе с колечком и быстро пошла к выходу из двора госпиталя.
Зина и сама не знала, почему не догнала ее тогда, не отдала кольцо обратно… Она не снимала его потом до того самого дня, как вернулась домой.
Страшная война обошла стороной деревню, где выросла Зинаида. И, вернувшись, она застала и дом, и маму, и сестер. Всех, кроме самой старшей. Она, как и Зина ушла на фронт в самом начале войны и тогда же, спустя каких-то пару месяцев – пропала без вести.
Зина сняла с пальца колечко, продернула шнурок через него и повесила на шею. А потом засучила рукава. Работать пришлось очень много и очень тяжело, но ее это совершенно не пугало. Лучше так, чем видеть круглыми сутками боль и страдания раненных.