Фильм "Курьер" стал феноменом советского кино благодаря главному герою - подростку из "потерянного поколения". Его сыграл мальчик без театрального образования, который в кадре не уступил ни Инне Чуриковой, ни Олегу Басилашвили. Его судьба сложилась не менее драматично, чем у героя картины. В гостях у "Жизни" актёр Фёдор Дунаевский.
ЧАСТЬ 2
- Дрались в школе?
- Ну как… Например, когда к тебе подходит мальчик и заряжает тебе в бубен, - как я должен реагировать?
- Просто так взял и зарядил в бубен? Должна же быть причина?
- Он попросил деньги, которые мне дали родители на завтрак. А мне не очень хотелось их отдавать. И вот он мне влепил оплеуху. Дальше было два варианта: либо отдать деньги и извиниться, либо дать симметричный ответ.
- И за это выгнали из школы?
- Ну, перед этим был суд, который проводил наш историк Алексей Алексеевич Венедиктов*. Он был очень скор на расправу и не всегда справедлив. Мне кажется, что именно из-за этого его “приговора” меня и отчислили из 875-й школы. После этого у меня началось мытарство по разным учебным заведениям, которое в итоге закончилось в детской комнате милиции. Меня там даже на учёт поставили, и я ходил и слушал разные лекции о правильном поведении.
- Так, тут поподробнее. Как Вы там оказались?
- Была одна неблагополучная школа. Там учились дети, у которых не было отцов, а у некоторых матери сидели в тюрьме. Там уже с первого класса пить начинали. И вот я очутился среди них - весь из себя интеллигент. Естественно, моим новым одноклассникам я сразу не понравился. Они решили меня отмутузить. Их четверо было - трое били, а четвёртый на шухере стоял. Когда я оклемался, подловил каждого поодиночке и тоже отмутузил. Вот после этого меня и забрали в милицию. Пугали, что отправят в колонию для несовершеннолетних. Но меня спас мой дед, который был героем войны. Он тогда пришёл в участок с орденами, которые ещё тогда чего-то стоили, и меня выпустили. Конечно, из той школы я ушёл. И вот тогда-то и попал в медучилище.
- Это правда, что Вы даже поработали в "скорой помощи"? Какой вызов был самый сложный?
- Самый сложный – это первый. Чисто психологически. А потом привыкаешь. Человек - такая скотина, он ко всему привыкает - и к хорошему, и к плохому… Ездили мы в основном, к старушкам, которым просто дома было скучно. И к наркоманам, которые любым способом пытались добиться, чтобы им сделали укол. Вот эти товарищи могут быть очень опасными - на всё готовы, чтобы ширнуться. Алкаши мне нравились больше - они не такие агрессивные. Но это всё такая рутина…
- А что не рутина? Какой вызов Вы помните до сих пор?
- Самое большое впечатление на меня произвёл случай, когда дети спёрли из больницы кое-какое вещество, от которого можно кайфануть. Спрятались на стройке, намочили этой хренью бинт, сделали компресс себе на голову, а сверху пакет завязали, чтобы усилить эффект. У них был один трезвый товарищ, который должен был эти пакеты с них снять. А он испугался и убежал… Когда мы приехали, то было уже поздно: нам удалось откачать лишь двоих из шестерых. Это были мальчик и девочка практически моего возраста… Тогда это произвело на меня сильное впечатление. А дальше привыкаешь. Ко всему: к смерти, к крови, к родам, к крикам.
- В советское время медицина - это одно из немногих мест, где можно было разжиться спиртом…
- Да! В то время как раз началась борьба с пьянкой - водку было не купить. А в больницах всегда был доступ к спирту. Мы его смешивали с сиропами - получались такие коктейли. Они пользовались особым спросом у медсестёр. Их можно было без труда подпоить и склонить к… сожительству. Медсёстры были очень даже не против.
- Итак, Вы поработали на "скорой", снялись в "Курьере", а потом Вас ждала армия, но Вы её избежали. Известность помогла откосить?
- Не помогла, а помешала. И не столько известность, сколько режиссёр Эльдар Рязанов. На тот момент я снялся в его фильме «Дорогая Елена Сергеевна», а он вдруг решил удариться в гласность. Его вдруг страшно стала волновать коррупция в армии - вот, мол, солдаты строят дачи генералам. Он накатал огромную разоблачительную статью в журнале «Огонёк». При том, что сам он жил в шоколаде и ни на что не жаловался - ездил на «мерседесах», которые менял каждые три года. Но дачи генералов его страшно тревожили. И вот выходит эта статья как раз под мой призыв. Мы приходим в военкомат с актёром Дмитрием Марьяновым, который тоже в “Дорогой Елене Сергеевне” снялся. И тут нам за Рязанова и прилетает. Мне лично пообещали, что сошлют меня служить в самую страшную глушь - на Землю Франца-Иосифа. Там арктический климат и есть какая-то станция, где надо снимать показания с приборов. И вот на этой станции уже сидят три киргиза. И я у них четвёртым буду.
- И что же Вы сделали в этой безвыходной ситуации?
- А я сразу же себя "плохо почувствовал". Настолько, что при них же и обдулся. Но это не спасло, и меня отправили на медкомиссию. У меня было несколько дней, чтобы к ней подготовиться. И я подготовился! Пришёл в старой генеральской прадедовской шинели ещё времен царской армии. С орденами. А с собой взял водяной пистолет. И начал поливать из него водой врачей медкомиссии. Мне казалось, что это было очень весело. После моей выходки меня увезли на “скорой помощи” в психиатрическую больницу.
- Получается, Вы получили белый билет по психическому здоровью. С ним ведь и на работу нельзя устроиться, и права нельзя получить. Или я ошибаюсь?
- Вы правы…Но я был хитреньким и не стал разыгрывать из себя полноценного психа. В 29 лет я пошёл в ту же больницу, прошёл обследование и с меня сняли этот диагноз. И тогда же я получил настоящие водительские права. Потому что до того я был вынужден ездить по купленным правам.
- А когда же Вы их купили?
- Вообще, первые права я купил в 16 лет. И когда лежал в том самом психическом санатории, меня в какой-то момент начали выпускать погулять. Я выходил прямо в больничной пижаме, садился в свой Запорожец» и так ездил. Гаишники меня так ни разу и не поймали.
- Вернёмся к вопросу об Эльдаре Рязанове. Мне вот интересно, как Вам с ним работалось?
- Легко, а вот ему со мной - не очень.
- Были конфликты?
- Вроде того. В кино есть некоторые традиции, которые не зависят от твоих регалий и от того, насколько ты заслуженный. Например, существует правило - кто тебя первый начал снимать, у того первоочередное право на этого актёра. Я тогда снимался в Одессе, в фильме “Перед большой дорогой на войну” режиссёра Эдуарда Хачатурова. И Рязанов тоже захотел меня снять - в “Елене Сергеевне”. Поскольку Хачатуров начал съёмки первым - он был вправе решать, когда и как я буду работать. А Рязанову нужно было подстраиваться под этот график. А он не хотел. Когда я в очередной раз прилетел в Москву к нему на съёмки, то Эльдар Александрович начинал диктовать свои правила. Тогда я ему задал вопрос: «А ничего, что меня ждёт другая машина съёмочной группы?». Это ему сильно не понравилось, и он в присутствии всех говорит: «А не слишком ли рано у тебя начались замашки кинозвезды?» На что я сказал, что здесь только он “строит из себя кинозвезду”. Рязанов топнул ножкой, вспылил. Но хорошо, что он был отходчивый. Мы быстро помирились и как ни в чём не бывало продолжили работать. Потом он ко мне приезжал в Израиль, звонил частенько, а я к нему приезжал несколько раз на дачу…
- Вы его каким запомнили?
- Ну, он пупсик такой. Весёлый, добрый, остроумный.
- Правда, что он Вам помог устроиться в Израиле?
- Он меня познакомил с Михаил Михайловичем Козаковым. Подвёл меня к нему и начал расхваливать. А в конце сказал: “Миша, встретишь его в Израиле - обязательно помоги!”. И мы с ним действительно там встретились. К тому времени я уже, правда, жил в Израиле около года. Подрабатывал как мог: то посуду мыл в ресторане, то ещё какой-то мелочёвкой занимался, в общем, старался выживать. Поселился вообще в каком-то подвале, который больше похож на бомбоубежище…
- Так, и как Вам помог Козаков?
- Я его на улице встретил, когда гулял по центру Тель-Авива. Смотрю, мне навстречу идёт Михаил Михайлович, я к нему подошёл, поздоровался, а Михаил Михайлович меня сразу же вспомнил и привёл в местный театр. Там я сразу же получил роль в массовке спектакля «Поминальная молитва». Так и началась моя новая жизнь на сцене в Израиле.
- После этого жить стало легче?
- Конечно! У меня появилась постоянная официальная зарплата и нормальная занятость. То есть утром репетиции, вечером спектакль. К тому же я не переставал подрабатывать: по ночам я трудился барменом. В общем, я стал очень много получать - около двух тысяч долларов в месяц. Я за всю свою жизнь таких денег раньше не видел! Одной тысячи мне целиком хватало на комфортную жизнь, а ещё тысяча оставалась!
- А Вы вообще почему решили переехать в Израиль? В России у Вас же всё хорошо было?
- Все друзья моих родителей, все их однокурсники и одноклассники, по большей части были евреями, поэтому они все, как правило, переезжали в Израиль.
- А насколько сложно вообще было переехать?
- Это был трудоёмкий процесс. Нужно было получить визу на въезд, но это полбеды! Надо ведь ещё получить визу на выезд! Это ведь Советский Союз - просто так за границу не попадёшь. Так что главной задачей было выехать. Но попасть прямо в Израиль из СССР было нельзя - ведь между ними не было дипломатических отношений. Рейса “Москва-Тель-Авив” просто не существовало. Нужно было ехать в какую-то другую страну, жить там в лагере беженцев и только оттуда как-то добираться в Израиль. При этом еврея, который собирался выехать из Союза в Израиль, сразу же лишали гражданства. Но вот нюанс: при этом выездную визу могли и не дать. Проще говоря, в то время появилась целая группа несчастных евреев, которых гражданства лишили, а из страны не выпустили! Ситуация у них была ужасная - как жить? Ты не гражданин, никаких прав у тебя нет - на работу даже не устроишься. Этих бедняг знакомые и родные как-то подкармливали.
Но кроме того, даже если тебе дали визу на выезд, то ведь едешь в новую жизнь с пустыми руками. С собой ничего взять нельзя - люди придумывали сложнейшие схемы, чтобы хоть с чем-то остаться. Например, можно было продать югославскую стенку и шашку, которую тебе Чапаев подарил, и на эти деньги купить мотоцикл “Ява”. Этот мотоцикл надо было разобрать на запчасти и отправить через Одессу долгим грузом в Хайфу. А потом уже в Хайфе его получить, собрать и продать. И вот так получить хоть какие-то деньги.
- В советской армии Вы не служили, зато пришлось послужить в израильской. Как это было?
- Да, был такой эпизод в моей жизни. Там нужно служить довольно долго - около двух с половиной лет. Но я их тоже надул. Мне зачли службу в Советской Армии, в которой я, как вы уже знаете, не служил. Но перед отъездом я устроил фотосессию на “Мосфильме”, где одной из локаций была казарма для солдат, а в костюмерной было полно военной формы. Ну, я оделся в эту форму с солдатами, и нас снимали, как мы отдыхаем, как на гитаре играем, как едим и всё прочее. Мы даже потом плёнку эту специально состарили, чтобы всё смотрелось правдоподобно. То есть любая экспертиза подтвердила бы, что я служил два года. Поэтому оставалось мне служить в израильской армии полгода, что я с успехом и сделал.
- А по документам они никак не могли проверить?
- Не могли, как раз из-за того, что дипломатических отношений между Израилем и Советским Союзом не было. Я был предатель Родины, и меня лишили советского гражданства. Хотя я и просил Горбачёва этого не делать. Написал ему письмо, но мне отказали, и я обиделся, конечно.
- Хорошо. Вот Вы живёте в Израиле - там всё прекрасно, Вы играете в театре, получаете большие деньги. Почему Вы решили вернуться в Россию?
- Там у меня действительно было всё хорошо. А в Москву я приехал потому, что мама себя начала хуже чувствовать и ей нужен был уход. Когда я был в Израиле, то мы с ней созванивались каждый день, но этого было уже недостаточно. А потом я вдруг понял, что в Израиле мне уже не у кого и нечему учиться, а в России было у кого.
* - признан иноагентом
Из третьей (заключительной) части интервью с Фёдором Дунаевским вы узнаете о том, за что он обиделся на режиссёра Соловьёва, как отказался от гражданства Италии и почему считает себя идеальным мужчиной.
Источник: https://zhizn.ru/p/3744
Автор: Юлия Ягафарова