Когда заходит речь о крепостной и наёмной прислуге, об отношениях с ними Тургенева, мы должны отдавать себе отчет в том, что это тоже часть его творческого космоса. Откуда взялись в повести «Муму» буфетчик дядя Хвост, или бурмистр Софрон Яковлевич и «плут с голубыми глазами», лошадиный барышник Анастасий Иванович Чернобай в «Записках охотника»? Галерея художественных образов у Тургенева обширна и разнообразна (Словарь литературных типов. Том 1-й. Тургенев. Изд. журнала «Всходы». С-Пб. 1907). Это во многом пока ещё непрочитанная страница. Тургенев – барич, помещик и господин. Конечно, он выстраивал отношения с прислугой и зависимыми от него людьми честно. Сообразно собственным принципам - гуманным и либеральным, в духе человеколюбия и порядочности.
Иван Сергеевич от природы обладал гуманным, податливым характером. Всё это в сложной совокупности создавало непростой житейский и бытовой фон, породило немало биографических нестыковок. Художник, всю свою творческую деятельность направлявший против рабства, он оставался владельцем сотен крепостных крестьян до самой реформы 1861 года. Спасско-лутовиновский архив таит ещё много неизведанного. В документах крестьянских «ревизий», в фонде Преображенской церкви, в эпистолярных и мемуарных источниках драматически отражены судьбы крепостных людей, известные писателю. Типы из числа дворни – излюбленные персонажи Тургенева. Многократно поминаемый на страницах переписки Тургенева старейший слуга (П.1.590), бывший крепостной музыкант Кирилла Софронович Тоболеев [Табаленков] (П.1.155; Гос. архив Орловской области (ГАОО), ф.760, ед.458, л.363-364) родился около 1782 года, умер в 1843-м. Он не раз художественно изображался писателем: Поликарп в «Татьяне Борисовне», или Иринарх Толобеев (!) в «Старых портретах». В 1844 году, будучи уже в зрелым возрасте, Иван Сергеевич по какой-то причине вынужден обратиться к маменьке, чтобы та взяла назад камердинера Митьку, а взамен прислала Егора <Е.Д.Хрусталева>. «Егора не могу отдать, - ответствовала Варвара Петровна, -он мне нужен, он и лакей и садовник, и фортепьяно настройщик. Теперь учится быть полотером и поваром». И далее укоряет сына: «Все мои люди перебывали у тебя в камердинерах. 1-й Андрюшка, 2-й Михайла, 3-й Сенька, 4-й Алексашка Серебряков, 5-й Алексашка Кирилин, 6-й Порфирий, 7-й Митька. Тогда как у брата [т.е. Н.С.Тургенева] всё один между тем - его Ефим».
Мать почти хронологически перечислила крепостных слуг, которые были спутниками молодых лет Тургенева. Кто из них и какой оставили след в его жизни и творчестве? Андрюшка - позднее известен в спасско-лутовиновской дворне под прозвищем Святой. Камердинера из него не получилось. В Петербурге, куда уехал с господами, он исполнял обязанности кучера (письмо В.П. сыну от 21 сентября 1841 года. Полностью в кн. Чернов Николай. «И.С.Тургенев в Москве», с.90-92). Наибольший интерес знатоков Тургенева всегда вызывал грамотей- дворовый, который с детства приохотил будущего писателя к книге, читал ему «Россиаду» Хераскова, показывал рисунки в редком издании Н.М.Максимовича - Амбодика «Эмблемы и символы» тиснения 1788 года (С.9.18; С.11.201; П.9.71; П.1.168-169). В спасско-лутовиновской библиотеке той поры, ныне хранящейся в музее И.С.Тургенева в Орле, этот экземпляр отсутствует. Но там есть более поздний выпуск, 1809 года (Библиотека И.С.Тургенева. Часть I. Составитель и автор вступительной статьи Л.А.Балыкова. Орёл. ГМТ. 1994, с.126-127).
Высказывалось предположение, что человеком, читавшим с Тургеневым - мальчиком «Эмблемы» и «Россиаду» мог быть Федор Лобанов, домашний секретарь Варвары Петровны. В одном из беллетристических сочинений автор даже изобразил Тургенева- ребёнка, ласкающимся к Федору, целующим его в бакенбарды (Тимрот А. Тургеневские встречи. М.1970. с.3-4). Но тот был всего на три года (р.1815 г.) старше Ивана Тургенева. Какие уж тут бакенбарды! Называют и ещё одного предполагаемого чтеца «Россиады» - Леона Лобанова (крещеное имя которого - Лев). Тому в момент описываемых событий тоже исполнилось только 8 лет. Вот к чему приводит неаккуратное обращение с фактами.
Теперь личность любителя «Россиады» установлена с достоверностью. Тщательные разыскания, изучение архивных документов позволили выявить его имя – Леон Серебряков, дворовый крепостной человек Тургеневых. Смелый и дерзкий, хорошо грамотен. Был сдан потом за провинность в солдаты, но со службы дезертировал. Леон и читал с Ванечкой «Россиаду» (см. «Провинциальный Тургенев», с.58-59, 94-95). На него указал сам Тургенев. Загадка в течение многих лет была мнимой. Никто не обратил внимания на существенную подробность, сообщенную Тургеневым в сентябрьском письме 1840 года: «Он после бежал и теперь отличается на Кавказе» (П.1.168).
Заметим, что Федор Лобанов, Семён Тоболеев и другие сверстники из ближней дворни обучились грамоте, сидя в той же классной комнате возле барчуков. Фёдор говорил и писал по-французски, хорошо владел письменным русским языком (Житова В.Н. Воспоминания о семье И.С.Тургенева. Тула, 1961, с.41). Даже стихи сочинял. Варвара Петровна была холодна с Федором, даже когда тот считался её секретарем. Не жаловала за строптивость, что чаще всего проявлялось в его умении не возражать. Барыня придиралась к Фёдору, как говорили в дворне. Часто отлучала его от семьи, посылая с поручениями по деревням. А жене его Дуняше запрещала самой вскармливать своих детей (Житова В.Н., с.44). Тоже как бы в наказание. Меры, не столько репрессивные, сколь эгоистические: ей требовались слуги, свободные от собственных семейных забот.
В доме Тургеневых считалось, что Федор и его жена Авдотья Кирилловна пользуются покровительством Ивана. То, что Фёдор Лобанов в некоторых публикациях именуется «камердинером папеньки», т.е. С.Н.Тургенева – несомненная неточность, совмещение Фёдора с его двоюродным братом Михайлой Лобановым. Когда в 1828 году тяжело заболел Сергей Николаевич, и надо было ехать лечиться за границу, Фёдору исполнилось всего 14 лет. Обслуживать господина, сопровождать его в чужие края такому мальчику было бы не по силам. Взят в поездку умудренный опытом Михайло (Спасско-Лутовиновская хроника, с.36).
Из всех нелитературных друзей, слуг-товарищей писателя, более других известен публике Порфирий Тимофеевич Кудряшов (1813-1880). Приятели Тургенева именовали его Перфилом. Не чурались общаться с ним на равных. «Толстый и отяжелевший, он иногда сопутствовал И.С. в ближайших охотах и в случае надобности мог составить желающему партию на биллиарде, или в шахматы. Наивное вранье и попрошайство указывали в нем на бывшего дворового» (Фет А.А. Воспоминания. Том 1. М. Культура.1992 (репринт), с.273). Домашний лекарь Харитон, способный спать четырнадцать часов в сутки, по-видимому, появился в повести «Муму» тоже не случайно (С.4.265). Порфирий Кудряшов был огромного роста, его бесцветные глаза скрывались под нависшими бровями, в тёмных волосах на голове и длинной, густой бороде едва просвечивалась седина. В общем, смахивал на неряшливого крестьянина, только в штатском платье (Щепкина С.Г. И.С.Тургенев в Спасском-Лутовинове. Журнал «Красный архив». 1940, N III, c.221).
Сведения о происхождении П.Т.Кудряшова друг с другом несогласны. По одним - это дворовый мальчик Варвары Петровны. По другим – кровный брат Тургенева, от его отца и крепостной женщины села Спасского (Первое собрание писем И.С.Тургенева.1884, с.110 (версия принадлежит М.А.Языкову; в дальнейшем легенда многократно повторялась). Если было бы так, то в отношениях Ивана с Порфирием многое бы меняло. Будучи двадцатилетним студентом, Тургенев не мог не знать подобных семейных тайн. Как же нам следовало бы тогда расценивать всё это? Чем измерить моральный урон Ивана, если он был вынужден согласиться, чтобы кровный брат состоял при нём на положении слуги? Тщательные разыскания убеждают, что гипотеза о «побочном брате» - скорее всего, основана на косвенных умозаключениях (см. об этом в книге «Провинциальный Тургенев, с.96-97).
У Прасковьи, матери Порфирия, имелись сыновья от брака с крестьянином Хриисанфом. Один из них - Николашка - способный мальчик, хорошо учился, о чём Варвара Петровна уведомляла иногда обоих берлинских студентов. И, будучи изощренной в изобретении наказаний, запугивала Ивана и Порфирия, ленившихся ей писать: не получу письма - велю высечь Николашку. За что бедный мальчик будет страдать! (ноябрь 1838 г.). Понимала, что пожалеют, станут посылать письма регулярно. Не исключено, что Николай, брат Порфирия Кудряшова, мог быть побочным сыном Сергея Николаевича. Тогда понятнее стали бы причины возникновения легенды и в отношении Порфирия. Угроза высечь Николашку, адресованная сразу двум его братьям, выглядела бы более оправданной. Николай Хриисанфов (р. около 1827 г.), как прежде старший его брат, обучался потом лекарскому искусству.
Порфирия друзья Тургенева воспринимали не столько как «дядьку» и камердинера, более спутником в заграничной поездке (Гутьяр Н.И.С. Тургенев и его нелитературные друзья. Русская старина, 1909, N 3-4). Вместе пережили пожар на море. Утратили платье и багаж. Перепугались. Оба были тогда в юном возрасте. Конечно, послан Порфирий не для одних услуг, а для присмотра за здоровьем Ивана. Обязан был направлять письменные донесения барыне. Ему доверялись также счёты и деньги. Ещё мальчиком Кудряшов обучался у фельдшера, а позднее его сделали «домашним доктором». Живя в Германии, он овладел немецким. Когда Тургенев уходил на лекции, Кудряшов, убравши квартиру, сам отправлялся в университет. Совершенствовался в медицине. Обедал всегда вместе с барином, который с ним рассуждал как с равным. Разница была только в том, что барин Порфирию говорил «ты», а тот ему – «вы» (Аргамакова О.В.Семейство Тургеневых. Исторический вестник, 1884, N 2, с.335).
Тургенев знал Кудряшова с детства (П.5.95). Неглупый, слегка ленивый, тот мог с иронией отозваться, что, де, с годами Иван стал «похож на свою мать» (Ф.Б-ъ (Бизюкин Ф.И.). Из воспоминаний о селе Спасском-Лутовинове. Русский вестник, 1885, N 1, с.371). «Я виновата, - писала Варвара Петровна сыну, - что дала тебе Порфирия, из которого ты вместо слуги сделал компаньона» (25 сентября 1838 г.). Спрашивала: «Что его медицина? Как гомеопатия?» (л. 46). Угрожала: «Готовлю ему награжденье. Да и не ему, а семье его (т.е. матери и братьям. Н.Ч.). Он ещё в моих руках» (письмо В.П. от 31 января 1839 г.). Узнав об успехах Кудряшова, мать писала Ивану: «Порфириевы триумфы не оставили бы его в неметчине. Это жаль будет...Но! ежели бы это случилось, то тогда ты ему скажи, что я столько милостива, сколько мстительна и что он будет отвечать Богу за падающие слёзы его матери с братьями ...» (26 марта 1839 г.).
Перед отъездом домой Тургенев советовал «дядьке» не возвращаться в Россию: - Тебя же моя матушка в батрака обратит, а в дурной час и в солдаты может отдать. - Знаю, - отвечал Кудряшов, - а все-таки, хоть убей меня, родина милее. Кудряшов возвратился и выпил горькую чашу. Оставаясь крепостным, терпел притеснения. Барыня его унижала, вмешивалась в личную жизнь. Захотел жениться на костелянше, Варвара Петровна не позволила: «Она ему не невеста, дурища!» (из письма к Ивану от 11 июня 1843 г.,л.303). На эту житейскую подробность Тургенев вскоре после случившего намекнул в рассказе «Контора» (С.3.153-154). Тут уж Порфирий не выдержал, стал бунтовать. «Входит ко мне бледен, с письмом в руке, - сообщала мать Ивану. - Положил и вышел. Что же? Пишет, что он не хочет мне служить, потому что я неблагодарна за его 15-летние услуги. Что он хочет переменить род жизни; чтобы я отпустила его на волю. Что - ему душно у меня: он читал Пушкина, видно. Письмо полетело ему в рожу. Я его отослала без всякого скандалу, однако - он твой протеже. Дядя (Н.Н.Тургенев - Н.Ч.) велел посадить его на хлеб и на воду под арест» (11 июня 1843 г.).
Барыня незадолго до собственной кончины всё же подписала Кудряшову вольную (П.5.95). Он успел жениться на «молоденькой, хорошенькой художнице-портретистке. Та оставила ему сына, которого позднее Иван Сергеевич поместил на свой счёт в Технологический институт» (Митракова Л.А. Дворовый Тургеневых П.Т.Кудряшов. Спасский вестник. Вып. 4, 1997, с.42). Потеряв обеспеченный кусок хлеба, Порфирий долго не мог устроить свою судьбу. «Кидался во все стороны, пробовал быть фотографом, рыбным торговцем и т.д. Наконец, «похудевший до странности, разбитый, в одном сюртуке, он вновь появился в Спасском, где его приняли самым радушным образом» (П.5.97-98). И.С. Тургенев пытался помочь другу своей юности. Обращался за содействием М.А. Языкову,
Д.Я. Колбасину,
рассчитывая устроить Кудряшова на службу по ведомству уделов, или по акцизной части. Этот проект удался не во всём. В последние годы жизни Порфирий занимал место земского лекаря в южной части Мценского уезда. Обслуживал целый околоток. Жил в мценском селе Собакино (недалеко от ст. Золотарёво). По нездоровью покинул постоянную должность. Практиковал в качестве дантиста. Чтобы обеспечить ему хоть какое-то существование, земцы сделали его оспопрививателем с жалованьем в 300 рублей в год (Материалы для описания Орловской губернии. Рига, 1905 г.). Но и тогда Порфирий Тимофеевич не отказывался лечить крестьян. Всегда возил с собой гомеопатическую аптечку. Хотя прежде был убежденным аллопатом.