1.
Несмотря на поздний час, мне никак не удавалось уснуть. Я несколько раз взбивал подушку, ворочался с боку на бок, но сон не приходил. Чувство вины перед ребятами не давало покоя. Наконец я встал, не включая свет, на цыпочках вышел из комнаты и подошёл к двери маминой спальни. За дверью было тихо, я осторожно приоткрыл её и заглянул в комнату: мама спала прямо в одежде поверх не расстеленной кровати, положив руку под щёку. Слава Богу, она заснула. Этим вечером я почти насильно увёз маму из больницы домой, понимая, что её силы на пределе.
Я вернулся в свою комнату, зажёг настольную лампу и с тоской посмотрел на пустующую кровать напротив моей. Ванечка не ночевал сегодня дома, впрочем, так же как и предыдущие несколько ночей. Ванечка, мой младший десятилетний братишка, уже седьмые сутки боролся за жизнь в реанимационном отделении больницы.
Наш отец погиб при исполнении служебных обязанностей, когда Ване было четыре года, а мне одиннадцать. С тех пор мама воспитывает нас сама. Скромная зарплата учительницы младших классов и пособие на детей по утере кормильца позволяют ей только сводить концы с концами. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы с Ваней очень дружны. Вместе идём в школу, а когда в одно время заканчиваются уроки – вместе возвращаемся. И стараемся учиться так, чтоб маме не было за нас стыдно перед коллегами. Я мечтаю поступить этим летом в один из лучших университетов Москвы, поэтому тщательно готовлюсь к сдаче экзаменов. Точнее, готовился до недавнего времени, пока не грянула беда.
Зимой Ваня переболел ветрянкой. Так, лёгкий детский пустячок. Своей ветрянкой я болел ещё в детском садике и почти ничего не помню. Мы с братом дурачились, и пока мама не видела, разрисовывали его зелёнкой. Через пару недель про ветрянку было забыто, и мы снова вместе отправились в школу. А в начале апреля к нам добралась вторая волна эпидемии гриппа, и Ваня подцепил вирус. Организм, ослабленный недавно перенесённой ветрянкой, тяжело справлялся с гриппом. У Вани быстро развилось осложнение – двустороннее воспаление лёгких. Семь дней назад «скорая» забрала его в больницу. Врачи делали всё возможное, но у организма не было сил бороться, и через три дня Ванечку перевели на искусственную вентиляцию лёгких.
Эти семь дней были для нас бесконечным тревожным ожиданием. Мама одномоментно постарела лет на десять. Она взяла в школе отпуск за свой счёт и все дни проводила в больнице. В реанимацию посетителей не пускали, но для мамы делали исключение – разрешали войти в отделение, постоять возле своего мальчика несколько минут, подержать его ручку, поцеловать горячий лобик. Тщетно беспокойным взглядом она вглядывалась в лица врачей, надеясь увидеть хоть проблеск надежды. Они старались избегать её взгляда, чувствуя своё бессилие.
Сразу после школы я забегал в магазин, покупал продукты и готовил нехитрую еду – делал бутерброды, заваривал крепкий чай в термосе, загружал всё в пакет и спешил в больницу, чтобы накормить маму. С тех пор как Ваню перевели на искусственное дыхание, она отказывалась идти домой и пристраивалась ночевать в коридоре больницы.
Сегодня я примчался в больницу, как обычно, но не планировал долго оставаться с мамой – через полтора часа должна была состояться финальная игра в баскетбол на первенство города между командами нашей школы и другой. Позади были долгие часы тренировок и отборочные игры, мы шаг за шагом приближались к победе. Сегодня определится лучшая команда города. Мы договорились с ребятами встретиться за полчаса до игры и ещё раз обсудить сильные и слабые стороны противника.
Мама, как всегда, сидела в коридоре. Рядом с ней находился незнакомый мужчина средних лет с гладко зачёсанными назад тёмными волосами. Мне он сразу же не понравился. Мужчина участливо склонился к маме, что-то доказывая и протягивая какие-то бумаги.
– Мам, привет! – громко сказал я.
Мужчина быстро встал, бросив на меня колючий взгляд.
– Так вы подумайте над моим предложением, уважаемая Татьяна Викторовна, – проговорил он неприятным, медовым голосом. – Хотя, на вашем месте, тут и думать нечего.
Он снова посмотрел на меня. Было что-то отталкивающее в его козлиной бородке, чуть прищуренных глазах неопределённого цвета и идеально сидящем костюме. Мама тихо утирала слёзы. Что же такого сказал ей этот лощёный незнакомец?
– Я ещё подойду к вам. Чуть позже, когда освободитесь. – Мужчина положил бумаги в папочку. – И мы закончим наше дельце. Я не прощаюсь. – Он пошёл от нас прочь по коридору, слегка прихрамывая.
– Мам, это ещё кто такой? Что ему от тебя надо?
– Понимаешь, Андрюша, – начала мама, – этот человек – представитель частной клиники, которая занимается безнадёжными больными, как в случае с нашим Ванечкой, – при этих словах она залилась слезами.
– Он сказал тебе, что Ваня безнадёжный? – воскликнул я. – Вот скотина!
– Тише, Андрюша, не надо зря обижать человека. Он утверждает, что их клиника гарантированно поставит нашего Ванечку на ноги.
– Наверное, лечение будет стоить безумных денег, – с горечью сказал я. – А где мы их возьмём?
– По его словам лечение не будет стоить ни копейки
– Совсем ничего? – я опешил.
– Совершенно бесплатно!
Я так обрадовался! Неужели Ваня снова будет здоров! Как это было бы прекрасно! Но после первых порывов радости в душу закралось сомнение.
– Мам, неужели совсем ничего? Разве есть такие бескорыстные частные клиники, спасающие тяжелобольных людей?
Мама слегка замялась, а потом ответила:
– Выходит, есть. Только сначала я должна подписать с клиникой Контракт.
– Какой ещё Контракт?
– За лечение Вани возьмутся только в том случае, если я подпишу Контракт на десять лет. По условиям Контракта, я обязуюсь после Ваниного выздоровления беспрепятственно отпускать его в специальную школу на выходные, – пояснила мама. – В пятницу вечером за ним будет заезжать машина, а в воскресенье вечером возвращать домой. При этом запрещено расспрашивать его о том, что он изучает в этой школе, и как проводит там время.
– Какие странные условия. А что через десять лет?
– А через десять лет Контракт будет выполнен, – сказала мама. – Там так и написано в условиях.
– Что же за школа такая? – Я схватил маму за руку. – Ты можешь подписать этот Контракт, а мы Ваню потом никуда не пустим!
Мама испуганно взглянула на меня и зашептала:
– Ты понимаешь, там есть отдельный пункт на случай нарушения Контракта, – она запнулась и погладила меня по голове. – Я никогда не решусь нарушить его. Это невозможно…
От её слов неприятный холодок пробежал у меня по спине. Но тут я вспомнил, что скоро начнётся игра, и ребята уже ждут меня. Я отдал маме пакет с продуктами и собирался с ней прощаться, как вдруг что-то прошелестело рядом, и лёгкий ветерок овеял моё лицо, словно невидимая птица взмахнула крыльями. Я с недоумением огляделся и внезапно ужаснулся, взглянув на маму. До чего же она бледная, измученная, с нездоровым блеском в глазах! Я осознал, что она не спит уже третьи сутки и находится на пределе возможностей. Мне стало стыдно, что сейчас думал о баскетболе, а не о матери. Я по-настоящему испугался, что могу потерять сразу и маму, и брата, поэтому решил немедленно забрать её из больницы и заставить хорошо выспаться.
– Мама, сейчас же едем домой! – решительным тоном заявил я. – Ты еле на ногах держишься.
– Нет, нет, Андрюша, – слабо запротестовала она, – я не могу. Скоро должен вернуться представитель клиники…
– Никуда он не денется, – я мягко, но настойчиво взял маму за руку. – Ты нормально поужинаешь, хорошо выспишься, а утром приедешь и всё оформишь.
Мама больше не сопротивлялась, и мне удалось отвезти её домой. По дороге я позвонил ребятам и сообщил, чтобы ставили мне замену. Сколько неприятных слов я от них выслушал! Ещё бы! Потерять главного нападающего перед игрой!
Поздно вечером позвонила одноклассница Лена и сообщила, что наша команда проиграла. Ребята страшно обозлились и объявили мне бойкот за то, что я подвёл их в ответственный момент. «Ты только не переживай, – успокаивала она. – Это всего лишь игра. Ты выбирал между игрой и семьёй и сделал правильный выбор! А ребята – подуются несколько дней и всё забудут». Но меня слабо утешали её слова, и теперь я лежал, ворочался и не мог уснуть из-за чувства вины и обиды…
2.
Мелкий весенний дождь тихо шелестел, падая на перрон. Я заходил в электричку последним, поэтому успел изрядно промокнуть. Дверь электрички закрылась за моей спиной, и, набирая скорость, поезд повёз меня из Москвы домой. Я прошёл внутрь вагона и сел на свободное место рядом с молодой мамой, держащей на руках девочку двух-трёх лет в ярко-синей вязаной шапочке. Удивительно, что шапочка синяя – обычно девочкам покупают розовые, красные или жёлтые. Хотя, была бы у меня дочь – кто знает, какого цвета шапку она бы носила. Я непроизвольно вздохнул. У меня дочери нет и пока не предвидится, впрочем, как и сына. А жена была да сплыла в неизвестном мне направлении. Да и чёрт с ними, и с моей бывшей женой, и с девочкой, и с её шапочкой, и с мамашей!
До чего же препаскудный выдался сегодня день! Как приеду домой – сразу напьюсь, чтобы всё забыть. В пакете с продуктами лежала заранее купленная бутылка. Не хотелось вспоминать, но в памяти невольно всплыл разговор с директором нашей компании…
– Андрей! – строго сказал Олег Владимирович. – Я предупреждал тебя неоднократно, но ты игнорируешь все замечания. Теперь пеняй на себя – моё ангельское терпение лопнуло!
Я стоял в его кабинете и с тоской смотрел в окно. Ну вот, зарядил свою шарманку, а я должен это слушать и согласно кивать головой.
– Четыре года назад, когда по окончании магистратуры ты пришёл в нашу логистическую компанию, я сразу же разглядел в тебе ответственную неординарную личность, – Олег Владимирович сделал паузу. – У тебя были прекрасные характеристики, ты с блеском защитил диплом, и я надеялся, что твоё появление принесёт нам только пользу. Вначале ты действительно проявил себя: быстро вник в суть и улучшил программу по работе с клиентами, но на этом всё закончилось.
– У нас многие работники просто выполняют свои функции, ничего не улучшая и не модернизируя, – огрызнулся я.
– Да, конечно, – согласился директор. – Ты мог стать обычным винтиком в сложном рабочем механизме. В этом случае я бы признал, что переоценил тебя. И всё. Но ты начал систематически допускать ошибки, а они выливаются компании в копеечку. Начальник твоего отдела постоянно жалуется, что ты хамишь коллегам. Андрей, – Олег Владимирович встал, упёршись руками в стол, – я знаю, что у тебя больная мать, и только по этой причине не увольнял, а старался образумить. Но ты перешёл все границы! Заявляться на работу пьяным – это слишком! Я вынужден просить тебя уволиться по собственному желанию, в противном случае – уволю по статье!
…Вот такая сволочь, вынудил меня уволиться. Я вздохнул. Ну и ладно, к чёрту эту Москву! Найду какую-нибудь работу в родном подмосковном городке. Хотя, конечно, с этой работой мне повезло. И ездить было удобно – не надо стоять в пробке в машине, сел в электричку, доехал до конечной, прогулялся десять минут пешком и уже на рабочем месте. И компания была известная и очень престижная. Я так поначалу гордился, что меня туда взяли! Какая была перспектива карьерного роста! Маринка (это моя бывшая) размечталась, как будем денежки тратить! А вот теперь еду я в промокшей одежде, и нет у меня ни работы, ни Маринки, ни денежек. Под мерное покачивание электрички я погрузился в далёкие воспоминания…
Я вспомнил, как ровно десять лет назад примчался в больницу, в которой мама сутками дежурила, надеясь на выздоровление моего младшего брата. Я принёс продукты и застал рядом с мамой какого-то мужчину, быстро ретировавшегося при моём появлении. Мама всё пыталась рассказать мне о каком-то Контракте, но я тогда очень спешил, ребята ждали меня на финальную игру. В этой игре наша команда триумфально победила. Как же мы радовались и ликовали!
Поздно вечером я, окрылённый победой, вернулся домой. Там меня дожидалась мама с радостной новостью, что Ванино лечение продолжится в частной клинике. Как только она подписала Контракт, представители оформили документы и уже перевезли Ванечку в лечебное учреждение где-то на окраине Москвы. У нас появилась надежда на его выздоровление. А утром нам позвонили из клиники и сообщили, что Ваня пошёл на поправку и начал самостоятельно дышать. Мы с мамой плакали от счастья и порывались к нему поехать, но строгий голос категорически запретил нам появляться в клинике. Потом, смягчившись, маме пояснили, что жесточайший санитарный режим является залогом выздоровления безнадёжных больных. Как только Ваня окрепнет – он сможет сам поговорить с нами по телефону.
Через три дня мы уже беседовала с Ваней, а ещё дней через десять его, абсолютно здорового, привёл домой тот самый мужчина, которого я видел в больнице. Он не стал заходить, просто напомнил, что со следующей недели Ваня будет обязан посещать их школу. С тем и откланялся. А у нас в этот день был праздник! Мы чуть не задушили Ваньку в объятиях!
И жизнь потекла своим чередом. Мы снова вместе ходили в школу, вместе возвращались. Правда, теперь выходные у нас проходили раздельно – каждую пятницу за Ваней приезжала машина и увозила его в неизвестном направлении до вечера воскресенья. Но я даже был рад, что меня никто не отвлекает – усиленно готовился к сдаче ЕГЭ и поступлению в университет.
После посещений «своей школы» Ваня возвращался немного странный, не по-детски серьёзный. Мог часами сидеть, в задумчивости уставившись в стену, хотя до болезни был очень весёлый мальчишка. Мы раньше часто дурачились, устраивая подушечные бои. Как-то я попытался запустить в него подушкой, но он так посмотрел, что у меня мурашки по спине побежали, и сказал:
– Больше никогда так не делай!
Я хотел обратить всё в шутку:
– Да ладно, ты чего? Мы всегда раньше так играли!
– А теперь – нет! – ответил он. – Я тебя предупредил!
Однажды мама не выдержала и начала за ужином расспрашивать Ваню о том, где находится школа, и что он там делает. Ваня не ответил, а якобы нечаянно задел свою чашку, она упала на пол и разбилась. Он быстро собрал осколки, а потом, держа в руке самый большой, начал медленно вести им по своей шее, так что выступили капельки крови. Я схватил его за руку и закричал:
– Ты что делаешь?! Ты – идиот, да?!
Но мама бросилась к нему со словами:
– Прости! Прости меня! Я не должна была тебя расспрашивать!
…Я отвлёкся от своих воспоминаний. Девочка в синей шапочке задремала на руках у матери, и ножка в грязном ботиночке легла мне на колено. Я с неприязнью посмотрел на неё, а про себя махнул рукой, подумаешь, брюки мне испачкает. Какая разница безработному, в чистых он брюках или грязных...
А потом моя мечта сбылась – я поступил в один из лучших университетов Москвы на специальность, которая сулила перспективную и интересную работу в будущем. Годы студенчества летели один за другим. Меня захватила столичная жизнь, появилось множество друзей. Я переехал в общежитие, чтобы не добираться каждый день пригородной электричкой, но обещал матери бывать на выходных. Поначалу так и делал, но потом стал приезжать через выходные, позже – раз в месяц. С братом мы практически не общались. По выходным я не заставал его дома. Только во время моих студенческих каникул у нас находилось время на общение. Но он отдалился и не делился своими секретами. Мама жаловалась на то, что учёба у него сильно хромает, пришлось даже перевести его в другую школу, но я не обращал внимания. Был занят своей учёбой.
А на магистратуре добавилась ещё и личная жизнь. Маринка! Я усмехнулся. Она училась в этом же университете на втором курсе. Красивая девчонка быстро сбила мне крышу! Я влюбился и после недолгого цветочно-конфетного периода сделал ей предложение. Марина мечтала о шикарной свадьбе с множеством гостей и свадебным путешествием, но на это предстояло ещё копить и копить, а пока мы решили пожить в гражданском браке. После получения диплома магистра меня взяли на работу в престижную логистическую компанию, и с первой же зарплаты я снял квартиру для нас двоих. Домой практически перестал ездить, всё моё время было занято работой и Мариной.
Как-то весной мама позвонила мне и со слезами умоляла приехать среди рабочей недели, чтобы застать Ваню дома. Она сказала, что у него большие проблемы, и ей необходима моя помощь. Ванька в этом году заканчивал учёбу в школе, и я решил, что она хочет обсудить его дальнейшие планы, взял на работе отгул и приехал с самого утра. Мама выглядела очень взволнованной.
– С Ваней происходит что-то страшное, – сообщила она.
– С чего ты взяла? Может, преувеличиваешь?
– Нет, послушай. Позавчера меня вызвала директор его школы. Она сообщила, что Ваня не получит аттестат о среднем образовании. Я просто ушам своим не поверила! Как не получит, у него что, настолько плохая успеваемость? Конечно, многие учителя жалуются на его нежелание учиться, но чтоб без аттестации! Она удивлённо посмотрела на меня и говорит: «Нет, Татьяна Викторовна, в связи с тем, что он не посещает школу уже около двух месяцев, его не могут аттестовать по некоторым предметам. Я понимаю, мальчик сильно болеет, но что же делать учителям? Они не могут ему оценки из воздуха поставить?» – рассказывала мама.
– Мам, Ванька столько времени болеет, а ты мне не сообщила? – взволнованно спросил я.
– В том-то и дело, что он абсолютно здоров, – она понизила голос. – Андрей, каждое утро мы вместе выходим из дома. Днём он возвращается домой после школы. Во всяком случае, я так думала. – Мама обхватила голову руками. – Не понимаю, что происходит.
– Давай дождёмся его и попросим объясниться, – успокоил я её.
В середине дня хлопнула входная дверь – это вернулся Ваня. Как же он повзрослел и изменился! На пороге комнаты стоял семнадцатилетний парень с нечёсаными тёмными волосами до плеч. Из-под длинной чёлки он бросил на меня взгляд маленького злобного зверька.
– Какие гордые столичные птицы к нам сегодня залетели, – процедил брат сквозь зубы.
– Вань, ты поздороваться не забыл?
– Привет, – буркнул он.
– Как у тебя дела? – осторожно начал я издалека. – Что в школе?
– Всё в полном порядке! – ответил он, пряча глаза.
– Ванечка, да как же в порядке? – не выдержала мама. – Мне сообщили, что ты не ходишь в школу уже около двух месяцев, прикрываясь несуществующей болезнью! Ты что, врал мне всё это время? О чём ты думаешь? Ты даже аттестат не получишь! Как будешь дальше жить?!
Он с ненавистью взглянул на неё и развернулся, стремясь выйти из комнаты, но я схватил его за руку:
– Не смей уходить, не ответив матери!
Брат попытался вывернуться, и рукав его рубашки задрался, обнажив часть предплечья, покрытую синяками. Я в недоумении уставился на синяки, мама охнула, а он с ещё большей силой рванулся, но я крепко вцепился в его запястье.
– Ты наркоман? – в ужасе спросил я. – Ваня, как ты докатился до этого?
Он перестал вырываться и гордо выпрямился. Его лицо дышало злобой, глаза смотрели в какую-то даль, видимую только ему одному, а губы прошипели ответ:
– Вы – жалкие и ничтожные черви! Вся ваша жизнь – это прозябание в неведении. А мне открыты знания, о которых вы и не подозреваете! Моя цель – моя миссия! Она ведёт меня своим путём, вам не понятным, и никто не остановит меня!
Я выпустил его руку и с ужасом слушал этот бред, понимая, что мой брат –наркоман с поехавшей крышей. Позади меня что-то рухнуло. Я обернулся и увидел, что мама лежит без сознания. Ваня воспользовался суматохой и выбежал из квартиры. Но мне было не до него. Я вызвал «скорую», маму увезли в больницу, где диагностировали микроинсульт.
С того самого дня моя жизнь покатилась под откос. Я разрывался между работой, Мариной и больной матерью. К счастью, мама быстро пошла на поправку, через две недели её выписали. Но из школы она ушла, не выдержав позора, и устроилась нянечкой в детский сад. Мы пытались повлиять на Ваню – умоляли его лечиться, пытались водить к психиатру. Всё было тщетно, он полностью замкнулся в себе, с нами не разговаривал, а домой приходил только ночевать. Но по-прежнему, каждые выходные уезжал в «школу». Я понимал, что именно в этой «школе» кроется причина наших бед. Снова и снова брал в руки злосчастный Контракт, пытаясь разобраться в его условиях. Но буквы либо расплывались большим серым пятном, либо исчезали со страниц. И только мамины подписи на каждом листе оставались яркими и чёткими. Я пытался проследить на машине местонахождение школы. Но один раз меня остановила сосна, рухнувшая на дорогу перед машиной, а второй раз я пробил сразу четыре колеса. Мама, узнав об этом, умоляла меня больше не пытаться следить за братом. Тогда я обратился в полицию. Но там развели руками, связавшись с мамой и узнав, что всё происходит добровольно и с её согласия. Посочувствовали, что мальчик наркоман, и посоветовали пытаться его лечить.
Марина была мной страшно недовольна, постоянно жаловалась, что я уделяю ей мало времени. Теперь, почти каждые выходные я старался ездить домой, поддерживать маму. Однажды взял Марину с собой, но поездка ей крайне не понравилась. Она заявила, что моя мать «курица», а наш городишко «убожество», и больше ни разу меня не сопровождала. На работе меня постоянно отвлекали невесёлые мысли о Ванькином будущем, я начал допускать ошибки, стал раздражительным.
…На предпоследней остановке в электричку ввалилась гурьба мальчишек лет десяти-двенадцати со спортивными рюкзаками за спинами. Вагон сразу заполнился шумом, ребята громко переговаривались. Девочка в синей шапочке проснулась и с любопытством крутила головой, осматривая шумную компанию. Последним в вагон зашёл парень в чёрной куртке с нетбуком в руках. Странно, что с нетбуком, сейчас все со смартфонами и планшетами. Фигура парня и его движения показались мне смутно знакомыми, но широкий капюшон, наброшенный на голову, скрывал его лицо. Парень уселся на свободное место рядом с дверью, раскрыл нетбук и, низко склонившись над ним, начал что-то набирать на клавиатуре…
Рано утром в день Ваниного совершеннолетия мне позвонила мама, задыхаясь от слёз. Она сообщила, что брат собрал документы и вещи и навсегда ушёл из дома. Он предупредил, чтобы мы его не искали, иначе заявит на нас в полицию о преследовании. Мама горько плакала в телефон, я её успокаивал, а днём мне позвонили из больницы и сообщили, что мама госпитализирована с обширным кровоизлиянием в мозг. В этот раз выздоровление было медленным, у неё отнялась левая сторона. Почти все деньги уходили на мамино лечение – лекарства, массажи, реабилитационные процедуры. Марина быстро сообразила, что в ближайшее время шикарной свадьбы ей не видать, и однажды, вернувшись в съёмную квартиру, я обнаружил отсутствие Марининых вещей и письмо, в котором слово «ничтожество» по отношению ко мне повторялось несколько раз. В тот день я впервые напился до потери памяти. Квартиру вернул хозяевам, а сам переехал к маме, нуждающейся в моей помощи. Она не могла самостоятельно выходить на улицу, только с трудом передвигалась по квартире, приволакивая левую ногу, да и левая рука всё ещё полностью не функционировала. А мне приходилось каждый день на электричке ездить на работу и обратно. Дни тянулись серые и однообразные. Чтобы как-то их скрасить я начал устраивать себе периоды расслабления, напиваясь до бесчувственного состояния. О Ване мы старались не говорить. Прошло уже два года, как он ушёл из дома. За это время у нас не было о нём никаких известий.
…В кармане моей куртки раздался сигнал входящего сообщения. У женщины, сидящей рядом, тоже пиликнуло, и она достала из сумочки мобильный. В своём смартфоне я с удивлением прочитал: «Готовься к смерти, ничтожная тварь!» Отправитель был неизвестен. Рядом охнула соседка – на экране её телефона высвечивался точно такой же текст. Женщина подняла на меня глаза в недоумении, а я показал ей свой мобильный. Вокруг гудели возмущённые людские голоса. Я в тревоге огляделся – почти все пассажиры вагона читали угрожающие сообщения. Мальчишки со спортивными рюкзаками громко переговаривались, показывая друг другу текст послания.
«Странная рассылка, похоже на вирус», – подумал я и невольно взглянул на парня в чёрной куртке. Он единственный не возмущался, а продолжал сидеть, склонившись над нетбуком. Мне очень хотелось увидеть лицо парня, скрытое чёрным капюшоном. Поезд подъезжал к станции, ещё минута – и можно будет выйти из вагона.
– Как вы думаете, это какой-то розыгрыш? – взволнованно спросила у меня мама девочки в синей шапочке.
Я не успел ответить, так как внимание всех внезапно привлёк к себе парень в чёрной куртке. Он отложил нетбук в сторону, встал во весь рост, перекрывая выход из вагона, откинул с головы капюшон и распахнул куртку. Под курткой, вокруг его торса был намотан какой-то сложный механизм с разноцветными проводами. «Неужели взрывчатка?» – мелькнуло у меня в голове.
– Готовьтесь к смерти, ничтожные твари! – выкрикнул парень.
Его голос перекрыл стук колёс и гул голосов в вагоне. Страшные слова прозвучали как приговор. Парень медленно поднимал руки, сжимавшие чёрный продолговатый предмет с красной кнопкой на конце. На одно мгновение все замолчали, а потом поднялся визг и крики. Люди в страхе инстинктивно бросились в сторону, противоположную той, где стоял парень. Они падали друг на друга, цепляясь за сидения, в глазах стоял животный ужас.
В тот момент, когда парень откинул капюшон, я с трудом, но узнал его! Длинные тёмные волосы до плеч, недельная щетина и абсолютно безумный взгляд фанатика! Как же он изменился за два года!
– Ваня, остановись! Не делай этого! Это я, твой брат Андрей! – Я вскочил со своего места и громко закричал, перекрывая вопли людей.
Он услышал и узнал меня! На одно мгновение в его глазах мелькнуло что-то человеческое! Руки дрогнули, останавливаясь. Но это длилось только одно мгновение! В следующий миг лицо исказилось от ярости:
– Ты – не брат мне! Ты – ничтожная тварь! И умрёшь, как тварь! – он поднял руки вверх.
В это время поезд остановился на перроне, и за секунду до момента открывания дверей, мой брат крикнул:
– Контракт выполнен! – и нажал красную кнопку.
В последнее мгновение жизни я обернулся и попытался закрыть своим телом девочку в синей вязаной шапочке от урагана огня, боли и смертельной ярости, беспощадно сметающих всех, находившихся в вагоне…
3.
…Я вскочил от ужаса и сел на кровати. Сердце неистово колотилось в груди, по спине стекал холодный липкий пот. Дрожащей рукой я нащупал выключатель и включил ночник. Свет электрической лампы сразу же подействовал успокаивающе. Я взглянул на часы – половина третьего ночи. В квартире тихо – мама спит в соседней комнате. Биение сердца постепенно возвращалось в привычный ритм.
Ну и кошмар мне приснился! Я до сих пор ощущал боль от жара и взрывной волны. У меня даже рёбра ныли! Какой страшный сон! Я как будто прожил целых десять лет своей жизни. Причём всё было настолько реалистично, что, проснувшись, я не сразу смог разобраться, где сон, а где явь. Я встал с кровати и подошёл к письменному столу. Ну вот, на столе лежат учебники, я готовлюсь к экзаменам. А вот Ванина кровать… А сам Ваня, по-прежнему, в больнице. Ни в какую частную клинику его не перевели, ведь я увёз маму домой. А финальную игру наша команда проиграла, и завтра мне придётся оправдываться перед ребятами. Я выключил свет, снова лёг в постель, предаваясь невесёлым мыслям, и, неожиданно для себя, вскоре задремал.
Меня разбудил лёгкий шорох, как будто мышь пробежала. Я открыл глаза и прислушался. Шорох не повторялся, наверное, мне показалось во сне. Я снова закрыл глаза, собираясь уснуть. И тут опять прошуршало, совсем рядом с кроватью. Я резко сел. Да что ж за ночь такая выдалась! В темноте, возле кровати кто-то стоял, и у меня по спине от страха поползли мурашки. Дрожащая рука нащупала ночник и включила его.
– Фу, – облегчённо выдохнул я. – Ванька, это ты? Как же ты меня напугал!
Возле моей кровати, счастливо улыбаясь и щурясь от яркого света, стоял Ванечка. Он был босой, одетый в длинную белую рубаху до щиколоток. Я откинулся на подушку и тихонько засмеялся. Так испугаться собственного брата, с которым мы уже десять лет живём в одной комнате! Потом я прекратил смеяться, снова резко вскочил и посмотрел на часы – без десяти четыре утра.
– Ваня, а ты как здесь оказался? – удивлённо спросил я. – Ты же должен быть в больнице!
– А мне уже не нужно быть в больнице! – радостно ответил брат.
– Тебя что, отпустили? – спросил я. – Посреди ночи? Одного?
– Да, да, – кивнул он. – Меня отпустили.
– Они что там, с ума сошли? Как можно было отпустить ребёнка одного домой, посреди ночи? Почему не дождались утра? Мы бы с мамой тебя забрали.
– А они ещё не знают, что меня отпустили, – серьёзно сказал брат.
– Постой, ты меня совсем запутал, то отпустили, то не знают, – я потряс головой. – Вань, ты что, выздоровел? Ты же ещё вчера вечером дышать самостоятельно не мог!
Он непонимающе посмотрел на меня:
– Я ничего об этом не знаю. – Брат улыбнулся. – Меня отпустили, Андрей, чтобы я мог тебе показать.
– Что показать? – воскликнул я, вскакивая. – Ой, погоди, пойдём маму разбудим, вот она обрадуется! Как она ждала твоего выздоровления!
Но Ванечка быстро схватил меня за руку. Его рука была прохладной и мягкой, словно облачко ко мне прикоснулось.
– Нет-нет! Не надо маму будить. Пусть она спит, ей пока нельзя.
Я удивлённо взглянул на него:
– Хорошо, ты прав. Пусть поспит до утра, она очень устала за эти дни. Зато утром проснётся – а тут сюрприз, Ваня дома! Как чудесно, что ты выздоровел!
Ванечка в это время обошёл всю комнату, разглядывая её, как в первый раз, постоял возле своей кровати, посмотрел на игрушки, разложенные на книжных полках. Потом вернулся ко мне:
– Пойдём со мной, – просто сказал он и взял меня за руку. Я не успел ничего возразить, так как закружилась голова, и сознание отключилось...
Продолжение рассказа здесь...
Рассказ из книги "Специалист по мифологии"
Это не реклама, а просто помощь в поиске книги.
Автор канала рад лайкам и комментариям!