Конец августа 1994 года выдался на удивление жарким. Трава во дворах уже давно выгорела, изнемогающие от засухи тополя застыли, понуро опустив ветки – ни один листок на них не шевелился.
Звонок задребезжал резко, громко, пронзительно. Миша нехотя оторвался от просмотра футбольного матча, вылез из уютного кресла, на ощупь нашарил тапочки, пересёк прихожую и открыл дверь. За дверью обнаружился одноклассник и закадычный друг Стёпа Зуевский – загорелый до черноты, с выгоревшими под южным солнцем соломенными волосами и облупившимся носом.
– Привет! Ты давно приехал?
– Привет. Пару часов назад.
– Ну, и как там Сочи?
– Сочи стоит, море плещется, медузы плавают, чайки летают. Слушай, куда Ирка подевалась?
Возникла долгая, неловкая, томительная пауза.
– Соловьёва уехала… её увезли… – глядя на грязную плитку под ногами, нехотя ответил Миша.
– Куда уехала? Кто увёз?
– Ну, ты же знаешь, её мама тяжело болела, и в июне, где-то через неделю после того, как ты уехал на море, умерла. Тут всем двором деньги на похороны собирали. А потом, через пару дней, приехала какая-то родственница Иры и забрала её. Я из окна видел, как они уходили – у Соловьёвой один маленький чемоданчик с собой был…
– Куда она уехала?
– А я почём знаю?
– Она оставляла записку для меня?
– Нет… Ладно, давай… я пойду, – Миша кивнул на прощанье другу и скрылся за дверью. А Степан, напрочь забыв о существовании лифта, стал медленно, спотыкаясь на каждом шагу, спускаться вниз по лестнице.
Он только что потерял свою первую любовь.
***
В этот тёплый сентябрьский четверг Степан Александрович задержался на работе, хотя никаких особых дел у него не было. Причина была проста – ему не хотелось домой. В ресторан или ночной клуб ему тоже не хотелось – не было настроения.
Зуевский отпустил секретаршу и теперь сидел в компании початой бутылки виски в своём полутёмном просторном кабинете, освещаемом неярким светом настольной лампы. После очередного бокала виски в памяти отчётливо всплыла их первая встреча с Иркой Соловьёвой – его потерянной юношеской любовью.
***
Это было первого сентября. Классная руководительница их 10 «В», математичка Татьяна Андреевна, которую за внушительные габариты и грозный характер вся школа за глаза звала Торпедой, вошла в класс с новенькой – высокой худенькой темноволосой девочкой.
– Минуту внимания! – от зычного голоса Торпеды, подзабытого за время каникул, несколько десятиклассниц вздрогнули. – У нас новенькая. В нашем классе будет учиться Ирина Соловьёва.
Татьяна Андреевна окинула взглядом класс:
– Ира, садись пока за вторую парту среднего ряда – Кати не будет недели две.
Спустя минуту тугие тёмно-русые колечки Ириных волос замаячили перед самым Стёпиным носом.
Когда он в неё влюбился? В тот самый солнечный сентябрьский день? Через неделю? Через месяц? Он и сам не мог точно ответить на этот вопрос.
Соловьёва, или, как он позже называл её – Соловушка, была из абсолютно простой семьи: Иру воспитывала одна мать, отца своего она даже ни разу не видела. В этой худенькой, хрупкой, плохо одетой девочке было странное изысканное изящество: судьба, будто в насмешку, забросила девочку с внешностью и повадками аристократки в беспросветную бедность, почти нищету.
В ноябре того памятного 1993 года они с Ирой стали встречаться. Деньги на билеты в кино у Степана водились раз в месяц, поэтому они часами бродили по холодным, пустым улицам Ярославля, а потом, продрогнув до костей, забегали в дешёвенькое кафе, где брали чашку чая на двоих.
На Новый год Стёпа подарил девушке серебряное колечко в виде дельфина, в пасти которого была зажата небольшая жемчужина – он купил украшение на деньги, которые полгода откладывал на покупку новых джинсов. Степан выбрал самое маленькое кольцо, но даже оно спадало с тонких пальчиков Иры – со всех, кроме большого. Каким восторгом горели Ирины глаза – это было её первое украшение!..
В июне 1994 года Степан с мамой уехали в Сочи, к гости к тётке, у которой он обычно проводил все каникулы. Вернувшись в Ярославль, Ирку он уже не застал…
***
Степан Александрович спрятал недопитую бутылку виски в шкаф, вышел из офиса и совсем уж собрался вызвать такси, но тёплый сентябрьский вечер дышал такой свежестью, так красиво было московское небо, раскрашенное закатом в тысячу оттенков алого цвета, что он решил прогуляться. Ехать домой по-прежнему не хотелось.
В июле любимая дочь Маргарита вышла замуж и съехала из родительского дома. После её отъезда их огромная четырёхкомнатная квартира опустела.
С женой Зуевский уже давно жил под одной крышей только по привычке, да ещё потому, что берёг спокойствие любимой дочери: сколько бы ни было дочке лет – два, двенадцать или двадцать три – ей всегда хочется, чтобы родители жили в любви, уважении и согласии.
Только любовь, если она и была, давно испарилась. А уважение к Анне умерло в тот день, когда он узнал, что у нее есть любовник.
Тогда они с Аней поговорили «по душам» и решили сохранить хотя бы видимость семьи – ради Риты. Дочь была ранимым, впечатлительным подростком – той зимой ей едва исполнилось тринадцать лет. Степан Александрович очень любил Маргариту и, как мог, оберегал хрупкий покой любимой дочери.
Первую любовницу он завёл в отместку жене, вторую и третью – по привычке. Встречались, голубились-любились, а счастья всё равно не было.
Утонув в невесёлых мыслях, Степан больше часа бесцельно бродил по осенней вечерней Москве. Уже в сгущающихся сумерках он рассеянно остановился возле пустого прилавка с овощами и фруктами: грузчики только что отнесли в машину последний ящик винограда, и невысокая темноволосая продавщица, аккуратно протерев прилавок, уже садилась в машину, когда взгляд Степана Александровича скользнул по тёмно-русым колечкам её волос, свободно спадавшим на плечи.
«Волосы, как у Иры», – лениво пронеслась мысль.
Машина аккуратно вырулила на дорогу и растворилась в пряных осенних сумерках. С грустью посмотрев ей вслед, Степан Александрович вызвал такси и, наконец, поехал домой.
Жена уже спала. По всей квартире струился тёплый аромат кофе: Анна не изменяла своим привычкам – она годами выпивала перед сном чашку латте, а потом спала сном праведницы. Они с супругой уже давно ночевали в разных спальнях, и Степан, мучаясь от бессонницы, долго ворочался на огромной кровати: его сон прогонял то ли аромат кофе, всё ещё струившийся из кухни, то ли яркий лунный луч, пробивавшийся между неплотно задёрнутых штор, то ли такие знакомые колечки тёмных вьющихся волос – они, будто наяву, стояли перед глазами. Да, эти тёмные завитки волос не давали Степану спать:
«Жаль, не разглядел лица той незнакомки», – в сотый раз за эту ночь мелькнула навязчивая мысль.
В тяжёлый, зыбкий сон он провалился только под утро.
***
«Я должен ещё раз увидеть эту женщину», – это была первая мысль, посетившая Степана после того, как он поутру продрал глаза.
До конца рабочего дня Степан Александрович не досидел – сбежал из офиса сразу после обеда. Он вызвал такси, назвал адрес. Расплатившись и отпустив таксиста, Степан замер на углу улицы, украдкой наблюдая за продавщицей.
«Ира? Невозможно, чтобы это была Ира», – метались в голове беспокойные мысли.
Наконец, он решился подойти к прилавку, и не своим голосом попросил взвесить ему полкило винограда. Когда продавщица поставила пакетик с виноградом на весы, Степан быстрым, хищным движением схватил её за правую руку: на мизинце этой руки ярко блеснуло знакомое кольцо – серебряный дельфин.
Женщина испуганно вскрикнула и вырвала руку.
– Ира! Ирочка! Ирина! Соловушка! Это же я – Степан Зуевский!
Несколько долгих минут она с испугом и недоверием напряжённо вглядывалась в его лицо, а потом опустилась на старый, скрипучий пластмассовый стул и неудержимо расплакалась.
***
– Почему ты не оставила хотя бы записки? – они второй час гуляли по парку Горького, потому что идти в ресторан в потёртых джинсах и дешёвой байке Ирина отказалась наотрез.
– Всё случилось так неожиданно… Нет, я умом понимала, что мама умрёт, но не хотела в это верить – мне ведь даже шестнадцати не было. Потом, после похорон, ко мне пришли какие-то женщины, стали спрашивать про родственников, сказали, что если меня никто не заберёт, то я поеду в детский дом. Потом приехала тетя Лариса и увезла меня…
– Куда?
– В Елизово, это небольшой городок на Камчатке.
– Да уж, край света…
– Там я окончила школу, выучилась на швею. Долгое время работала в ателье в Елизово, а шесть лет назад перебралась в Москву.
– Ты замужем? – Степан, наконец, задал самый важный для него вопрос.
– Нет. И никогда не была. Одна воспитываю сына… Его Стёпой зовут, как тебя. Я ради него в Москву переехала – тут перспектив больше. Он в следующем году оканчивает школу.
У Степана Александровича запершило в горле.
– Покажи кольцо, – пытаясь скрыть накатившее волнение, сказал он.
Ирина протянула правую руку. Серебряный дельфинчик теперь налезал ей только на мизинец, а его пасть была пуста – жемчужина выпала от времени.
– Ты сам давно в Москве?
Степан кивнул:
– Как приехал учиться после школы, так и остался. Сейчас у меня небольшая фирма, занимаемся грузоперевозками.
Тёплый, почти по-летнему солнечный день по капле перетекал в пряный осенний вечер. Воздух был напоен ароматом опавших листьев, неяркие лучи закатного солнца золотили ветки деревьев, рассыпались бликами по реке.
Через пару часов стемнело, зажглись фонари, на небо выкатилась огромная яркая луна, сверчки завели свои трели. Степан и Ира сидели на одной из лавочек, почти не видной среди кустов, и целовались, как школьники.
– Я есть хочу, – прервав поцелуй, сконфуженно сказала Ира.
– А я предлагал тебе ресторан!
Ирина критически осмотрела свои старенькие джинсы и мятую байку:
– Ну, ресторан так ресторан. Авось не прогонят.
***
– Закрой глаза, раскрой ладони!
Ирина, улыбаясь, подошла вплотную к Степану, зажмурилась и протянула сомкнутые «лодочкой» ладони.
Он, улыбаясь, опустил в «лодочку» маленькую алую коробочку.
– Что это? Мы же на прошлой неделе купили обручальные кольца…
– Я починил твоего дельфинчика.
– Так быстро? – она открыла коробочку.
На алом бархате ярко блеснуло начищенное и тщательно отполированное серебряное кольцо. В пасти дельфина матово блестела крупная белая жемчужина.
– Прелесть! – Ирина чмокнула Степана в губы.
– Может, всё же немного растянуть кольцо?
– Не надо, я привыкла носить его на мизинце.
– Ну, ты не передумала выходить за меня замуж? – он привлёк к себе Ирину и ласково поцеловал в волосы.
– И не надейся: позвал замуж – теперь так просто не отвертишься.
***
Ирина была, как и подобает невесте, великолепна в белоснежной шляпе и белом брючном костюме.
– Давайте быстрее, а то опоздаете в ЗАГС, – допивая кофе, усмехнулся пасынок.
Они действительно опаздывали. Степан схватил букет и коробочку с кольцами, второпях закрыл дверь. Такси уже ждало у подъезда.
В глубине души Степан боялся, что на свадьбу не придут единственные приглашённые гости с его стороны – дочь и зять, но, выйдя у ЗАГСа из такси, он уже издали увидел Маргариту и Николая. От сердца отлегло.
– Добрый день! Поздравляю! – дочь протянула невесте аккуратный букет лилий и окинула оценивающим взглядом Ирину, которую видела впервые, но в этом взгляде не было ни капли неприязни или злобы – только женское любопытство. Похоже, Рита, наконец, смирилась с разводом родителей.
***
После регистрации в ресторан шли пешком – апрельский день дышал такой свежестью, что грех было не пройтись.
– Папа, мы на следующей неделе заедем к вам с Колей – мы же ещё не видели вашей новой квартиры. Заодно и отметим ваше новоселье.
– На следующей неделе не получится – мы уезжаем в свадебное путешествие в Карелию. А как вернёмся – приезжайте в любой день! – Степан улыбнулся дочери и взял жену под руку.
---
Автор рассказа: Наталия Матейчик