Мерное тиканье часов на стене пульсирующей болью отдавалось в воспаленных висках. Время текло какой-то нереально вязкой субстанцией. Колющая боль в левой груди, словно кто-то положил под кожу ледяной снежок, не давала дышать. И эта бесконечная ночь… Рядом с кроватью собака время от времени топчется и не перестает лизать руку.
— Спасибо, моя хорошая, что ты рядом. Ты знаешь… ты все понимаешь...
В моем воспаленном мозгу воспоминания наползают друг на друга. В нашей семейной жизни было всякое. И ругались, и мирились, даже разбегались однажды из-за моей ревности.
Беда пришла холодным январским утром. Такая же холодная и неотвратимая.
— Плохо мне, очень плохо, — сказал муж.
— Может, к врачу?
— Я не смогу за руль. Отвезешь?
— Поехали.
Длинный коридор поликлиники и равнодушные глаза врача.
— Остеохондроз. Я не могу вам дать больничный, — осуждающий взгляд врача красноречиво говорил: «Попраздновал, видать, мужик».
Горло сдавила обида — муж совсем не употреблял спиртное.
Вышли на улицу. С посеревшего лица на меня глянули бездонные голубые глаза:
— Езжай на работу. Я сам.
Через час звонок:
— Меня везут в кардиологию — прединфарктное состояние.
У меня все ухнуло в груди, а глаза наполнились слезами. Нет… нет… это не с нами! Господи! Помоги, прошу, пожалуйста!
День прошел в тревожном ожидании. Мир вокруг казался чужим и враждебным: все улыбались, шутили, болтали по телефону, а мне так невыносимо...
Ночью не выпускала телефон из рук и вздрагивала от любого звука.
Утром звонок. Муж еле выдыхал в трубку:
— Ты где?
— Еду к тебе.
— Можешь побыстрей? Мне очень плохо, а никого нет.
Я не бегу, я лечу, не замечая пролетов лестницы. Судорожно ищу врача.
— Помогите, пожалуйста!..
Скорая... каталка... переезд в областную кардиологию... операция. Все как в тумане.
Вечерний звонок в клинику.
— Подскажите, пожалуйста, как он?
— Инфаркт — штука непредсказуемая. Если до утра доживет, значит, будет жить.
Вот так все просто… « ...если доживет… штука не предсказуемая... »
И наступила ночь. Самая страшная ночь…
Утром звонок с чужого номера, и время остановилось. Уже не было сил ни думать, ни волноваться. Уже не было ничего… Никак не могу подключиться, упрямые негнущиеся пальцы никак не хотят слушаться.
— Привет! Это я, — тихо прошептал на том конце родной голос. Я с чужого телефона. Можешь мне мой принести?
***
Смотрю в окно: муж косит траву в саду. Под защитными очками не видно бездонных голубых глаз. А, может, серо-голубых, как он любит меня поправлять. Проходят годы... Много всего было в нашей жизни после той страшной ночи. Порой держу его за руку и думаю:
— Спасибо, Господи, тебе за все! Спасибо, что подарил ему жизнь.
Смотрит преданно в глаза моя постаревшая собака: она все знает и все понимает...