Сразу предупреждаю, эта статья снова будет не о фильме, как и другие мои статьи рубрики «Невыносимое кино»
Сюжет фильма мне безразличен, потому что я не могу себе представить такую ситуацию в моем селе. Оно всего в 30 км от нынешней границы РФ с Казахстаном, деревня моего деда – в полутора километрах. У нас всегда жило очень много казахов и уважительная лояльность к вероисповеданию была нормой жизни. Единственное различие, которое мы железно знали, что жениться русским с казахами нельзя! )) Потому что православные и мусульмане. Но и это тоже воспринималось такой данностью, которая не вызывала никаких ни сомнений, ни протестов – нельзя и все! Очень хорошо помню, что в деревню, где жили мой дед и тётушка, к казахской семье приехали в гости родственники, где муж был казахом, а жена – русская. Так мы бегали на них смотреть, как на чудо чудное. Да еще разглядывали их трёх сыновей. Было интересно, что старший был как чистокровный казах, средний выглядел, как русский – русоволосый и голубоглазый. А вот самый младший и самый, на наш взгляд, симпатичный, был ни то, ни сё – какой-то экзотической непонятной внешности. Еще помню, что именно среднего (тот, который выглядел русским) мы спросили: а он кто по национальности – русский или казах, на что он с негодованием нам ответил, что казах. И что он мусульманин! Ну, мусульманин, ну и хорошо, никто и не спорит. А кем он должен быть, если отец казах и он сам носит казахскую фамилию…
Так что деревенское неприятие мусульманства героя Евгения Миронова у меня не вызвало никакого интереса – ни сочувствия, ни одобрения. Наоборот - дураки вы все!
Но после первого же просмотра я поняла, что фильм этот больше не буду смотреть никогда и ни за что, потому что от просмотра БОЛЬНО!!!
Всё дело только в одном человеке. В актрисе Нине Усатовой! Она ТАК сыграла деревенскую женщину, дождавшуюся сына, что еще раз видеть её невыносимо. Это моя мама, ждавшая троих сыновей с армии. Вот как она выглядит в этом кино, как она двигается, как бежит к калитке на больных ногах навстречу сыну… я не хочу больше это видеть. Каждый раз своя боль захлёстывает…
В 2002-м году, 9 мая, я проснулась где-то около двенадцати дня. Настроение - великолепное! Выспалась! Ребенок у свекрови, можно поваляться еще. Я протянула руку за пультом, включила телевизор, идет "Семнадцать мгновений весны". О, посмотрим... Этот фильм можно смотреть бесконечно, проговаривая реплики героев еще раньше их.
Пяти минут не прошло, фильм прерывается заставкой: "Экстренное сообщение". Сначала просто недоумение: "Что за нафиг?", а потом появляется милая девушка и говорит, что несколько минут назад в Каспийске, во время парада, посвященного Дню Победы, произошел теракт. И дальше какие-то слова про то, что количество жертв пока неизвестно.
Ё-моё, какой Каспийск? Как Каспийск? Там же Толя! Мой самый младший брат! Он же служит там, в 77 бригаде морской пехоты, а, значит, в параде точно участвует... Ааааааа....
Как прошло время с 12 до 4-х я не помню. В четыре часа дня (у нас с Москвой +2 часа) показали первые видеокадры. И показывают, как в госпиталь на носилках заносят мальчишку в черной форме морской пехоты с оторванными ногами. Он мечется, голова бритая, черные брови... И мне показалось, что это Толя.
Может быть, я сама себя еще бы уговорила, что этого не может быть, но тут же звонит телефон и родственница мне говорит: "Марина, мне кажется, я только что Толика нашего видела..." И все!!! Теперь я точно знаю - что такое УЖАС! Это когда ползаешь по полу, бьешь кулаками об пол и воешь... орешь и воешь....От страха, от неизвестности, от боли, от самого ужасного ужаса!!!...
А потом позвонила мама и таким беспомощным голосом спрашивает: «Доченька, что же это? Что же делать-то теперь?»
Потом были три дня, когда мы никуда не могли дозвониться. Мы ничего не могли узнать. Никто не хотел с нами разговаривать. Ни военкомат, ни министерство обороны, - никто.
Знаете, что я сделала? Я пошла на почту и заказала переговоры с Каспийском.
Подумав, что городок маленький и телефонные номера там наверняка пятизначные, я придумала какой-то пятизначный номер и на него заказала разговор. Когда меня соединили, на том конце трубку взял мужчина, очень плохо говорящий по-русски. У него был такой жуткий акцент, что я с трудом его понимала. Но мне нужно было, чтобы он меня понял. Я сказала ему - кто я, почему ему звоню, и попросила разузнать хоть что-нибудь о брате. Он мне ответил, что он работает таксистом, что завтра же с утра он доедет до воинской части и все попытается узнать.
Я еле дождалась следующего дня. Когда позвонила, мужчина уже ждал моего звонка и сообщил мне, что Толя в госпитале, он жив, но больше ему никто ничего не сказал. Всю оставшуюся часть заказанных мною минут он успокаивал меня, говорил, что все теперь будет хорошо, главное, что брат жив! Еще сказал, что если разрешат, то навестит Толю или передаст ему что-нибудь покушать.
Кстати... только сейчас до меня дошло, а ведь я ни разу Толю и не спрашивала - навещал его кто-нибудь или передавали ему что-нибудь? Я даже не помню - как того мужчину звали?
Еще через пару дней мама дозвонилась до воинской части и стала кричать, что если ей немедленно не дадут услышать сына, то она не знает - что она с ними со всеми сделает. Навряд ли кого она этой истерикой напугала, но ее соединили с госпиталем и через некоторое время она услышала голос сына. Первая фраза, которую она произнесла: "Сынок, что же ты так долго шел к телефону?". А Толя ей ответил: "Это не я долго шел, это мне трубку долго несли, я не могу ходить..." И мама потеряла сознание....
Тот мальчишка с видеокадров не был Толей, просто они там все очень похожие – бритоголовые, в одинаковой форме. Толе прилетела в голень железяка и от удара началось рожистое воспаление. Сначала не заметил ничего и в госпиталь попал, когда стали вызывать добровольцев для сдачи крови. Переливали напрямую. Сначала была 6-летняя девочка, потом солдатик. Солдат умер. А Толя потерял сознание. А потом и воспаление на ноге началось, полтора месяца в госпитале…
Взрыв пришелся на оркестр, который исполнял "День Победы" и на трибуны, где сидели ветераны войны и школьники с цветочками. 43 погибших (12 детей, 15 военнослужащих) и 170 раненых, причем, со страшными ранениями. Оркестр, в который Толю начальник части уговаривал пойти, увидев в его документах информацию о музыкальной школе, о фортепиано, гитаре и трубе. Толя ему дерзко ответил, что музыки наелся по горло и хочет быть морским пехотинцем, а не музыкантом. Толя рассказывал о двух парнях, которые, выписываясь из госпиталя, купили одну пару обуви на двоих, т.к. у одного не было правой ноги, а у другого – левой… Пару лет назад, в новосибирском аэропорту увидела информацию о парне из оркестра, который потерял в этом теракте ногу и сейчас стал очень известным пара олимпийцем.
Это уже после Каспийска у Толи были семь месяцев в чеченском Ведено, но от родителей мы все семь месяцев это скрывали, врали изо всех сил. Но тот Каспийск 9 мая был гораздо более страшным, чем все эти семь месяцев.
Почему еще я не буду смотреть этот фильм? Из-за того дядьки –дагестанца, который говорил по-русски так, что я с большим трудом его понимала. Но как же он тогда выручил нас всех! Он был вестником счастливой вести и он был мусульманином!!! Номер телефона, набранный из случайных цифр и – безотказная помощь!!!
А еще мусульманами были те пожилые люди, жители Каспийска, которые становились на колени вдоль дороги со словами «Сыночки, простите нас», когда солдат бегом возвращали в воинскую часть, опасаясь второй мины. И она там была, только почему-то не взорвалась.
И еще я не буду смотреть «Мусульманина» из-за того – КАК Миронов произносит слова, пытаясь выдернуть кольцо, на котором когда-то вешали люльку, а теперь на нём пытался повеситься старший брат:
"Не можете молиться — не молитесь, не можете поститься — не поститесь. Не можете верить в Христа — не верьте. Не можете верить Мухаммеду — не верьте. Но знайте: придет Сатана — и вы поверите ему, потому что он заставит вас поверить ему. И будет плохо..."