Писать статью о сложном, многогранном, знаковом живописце, самостоятельно анализируя его творчество — всегда неуютно. Даже страшновато. Всё равно что пешком возвращаться домой с затянувшейся вечеринки. В вечернем платье — по ночным переулкам.
Раздосадованный поклонник художника, которому не угодишь любой рецензией кроме восторженной; лютый ненавистник, возмущённый "слишком положительным» отзывом; профильный историк искусства, рассерженный отсутствием в статье каких-либо дат, чисел и номеров; ревнитель каноничного музейного обзора, требующий «прекратить отсебятину» и «лучше послушать что умные люди написали»: одинокого аналитика обидеть может каждый.
В такие минуты тянет спрятаться за широкую спину какой-нибудь глыбы русской живописи. А ещё лучше — словесности. Почувствовать себя защищённой от всяческой критики за его широкоспинной бронзовой монументальностью. Хочется опереться на набор подходящих цитат аки на галантно подставленный локоть. И чинно шествовать через переулок вступления до мостика кульминации. Чтобы затем, у самого порога-эпилога, мило поблагодарить избранного классика за помощь. И пообещать новую встречу. Но, разумеется, не прежде, чем опять возникнет острая потребность в доказательствах и отсылках. Нас не должны слишком часто видеть вместе. Иначе моя репутация самостоятельно мыслящего автора может пострадать...
Постоянные читатели канала «Живопись» знают: обычно я так не поступаю. Но с каких это пор маленькие слабости перестали быть законной привилегией слабого пола? В конце концов, это мой канал! Могу я хотя бы изредка позволить себе не быть «железной леди». Могу ведь?
Решено. Вашу руку, господин Чуковский! Сегодня моим провожатым будете Вы. А заодно (посредством Ваших цитат) расскажете о том, каким лично Вам виделось творчество Петра Александровича Нилуса. Кому как не Вам, его близкому другу и страстному поклоннику его полотен, доверить суждение об этом мастере?
Что Вы говорите, дражайший Корней Иванович? В каком это смысле: «Со времени вступления в товарищество передвижников Нилусов стало двое?» А, понимаю. Вы полагаете, что «новый Нилус» утерял ранее присущее его творчеству «изящество рисунка, законченность композиций, умение работать с ясными цветами». В то время как «прежний» Пётр Александрович, всё ещё (время от времени) создававший полотна в строго реалистичном стиле, оставался Вами искренне любим.
А как Вы полагаете, господин Чуковский, чем были вызваны столь радикальные перемены в его творчестве? Ах вот как. «Он погнался за модой», «поддался настроениям». И случилось это, надо понимать, после длительных поездок по Европе? О, Вы полагаете, именно там он и «впал в декадентство»? Ясненько...Что ж. Приятно было с Вами поговорить, дражайший Корней Иванович, однако не смею более стеснять присутствием. Тем более что далее мне по пути с другим Вашим близким другом...
Илья Ефимович, доброго Вам времени! Не расскажете ли немного об одном из своих талантливейших учеников, Петре Александровиче Нилусе? Даже краткая характеристика от такого мэтра как Вы будет для меня бесценной. О, благодарю! Итак?
Именно Вы посоветовали ему покинуть Академию художественной после первого же года обучения? Но почему? «Не для всякого таланта Академия хороша», «многих художников она превращает в стандартных» — поразительные высказывания из уст профессора и действующего педагога, знаете ли! Впрочем, Вы всегда слыли большим оригиналом.
Вы помогали Нилусу в организации выставок. Долго следили за его творчеством и неоднократно им восхищались. Что более всего импонировало Вам в его полотнах? «Его краски»? Да, понимаю. Ведь не даром приём «белое на белом» в исполнении Петра Александровича стал чем-то легендарным. Художник «брался за дерзновенно-смелые эксперименты» с тональными отношениями, и всякий раз выходил победителем из схватки со стихией цвета. Чем в конце концов и снискал любовь французской публики.
Что же, примите сердечную благодарность, Илья Ефимович. Ваша переписка (в частности - с господином Буниным) действительно позволяет лучше понять творчество Нилуса. Увидеть «постепенный переход от реализма к символико-романтическому направлению». А оттуда — к уютным городским и элегичным сельским пейзажам. Теперь же позвольте Вас покинуть, дабы остаток пути (к финалу статьи) проделать в компании упомянутого выше адресата.
Иван Алексеевич, доброго вечера! Как Вы, верно, заметили, что аллеи сегодня необычайно темны. Так позвольте мне опереться на Ваши воспоминания как на надёжную руку и доверить ход моего рассказа Вашей переписке с Петром Александровичем Нилусом. Возможно, в ней содержится нечто интересное и неожиданное. То, чего не найти ни в каких иных архивах.
«Поэт красок»? «знаток природы»? — ах, оставьте. Эти факты общеизвестны. «Приобщил Вас к живописи и назвал хорошим колоритом»? — О не сомневаюсь, что Ваши таланты были многочисленны и всесторонни. «В 1905 году рисовал карикатуры на августейших особ»? — прелюбопытно. Я полагала его довольно аполитичным человеком. «Депутат городского совета от трудовой интеллигенции»? — пикантно! «Тонкий ценитель женской красоты», «затрагивал чувственный мотив»? — занятно. Я совершенно не припоминаю его полотен, в которых прослеживалась бы эта тема...
Что Вы говорите? «Были представлены на Салон независимых, Осеннем салоне, в Национальном обществе изящных искусств Франции»? Да, Вы правы, в России всё ещё плохо известны его картины, написанные в эмиграции. Но всё поправимо, не в последнюю очередь благодаря изучению Вашей переписки с Нилусом. Знаете, Иван Алексеевич, в каком-то смысле мне даже жаль, что вы жили в Париже в одном доме с героем моей статьи. И много общались между собою лично. Ведь будучи записаны на бумаге, Ваши диалоги имели бы шанс «дожить» до 21 века.
Немного эгоистично с моей стороны? О, простите за бестактность. Поверьте: всё это ради искусствоведения! Нравится ли мне стихотворение «Одиночество», которое Вы посвятили Вашему другу Нилусу? Как Вам сказать... Э-м-м-м... Ой, а вот и конец статьи! Мы пришли. Премного благодарна за то, что проводили. Вы — сама любезность, месье Бунин. Ваша обширная корреспонденция — кладезь знаний! А теперь позвольте оставить Ваш светлый эпистолярный образ и откланяться...
Что же, дорогой читатель, давайте попробуем подвести итог нашей с Вами умозрительной прогулке. Создавать материал о выдающемся, многогранном, знаковом живописце — всегда сложно. Всегда неуютно. Из груды пыльных фактов, противоречивых откликов, эмоциональных посланий и сухих документов подчас восстаёт архисложный образ. Хрупкий и ломкий, с острыми вопросами и неудобными фактами, но всё равно безумно обаятельный и привлекательный. Не гранитный барельеф или изящное изваяние, но сложная арт-инсталляция, созданная Временем и Судьбой.
И лишь от нас с Вами зависит, как именно воспринимать такого живописца. Наш сегодняшний герой — художник вечного поиска. Тот, кто умел писать на заказ, но умел творить по велению сердца. Вечный странник, что в мире материальном, что в измерении живописных течений, техник, идей, смыслов. Очень разный, всегда новый, свой для каждого и в конечном счёте «явление в себе». Одно неоспоримо: его картины прекрасны. Так давайте же на этом и остановимся.
P.S: ...не люблю стихи Бунина. Каюсь, грешна 😊
Автор: Лёля Городная