Панк, Стинг и «наэлектризованные зомби упоротые клеем»: Стюарт Коупленд о том, как образовалась группа Police. В этом отрывке из новой книги, написанной под впечатлением от старых дневников, барабанщик вспоминает декабрь 1976 года, рассказывая о том, как он разыскал Стинга и погрузился в панк-сцену
Стюарт Коупленд, барабанщик и один из основателей The Police, публикует книгу, в которой он рассказал, каким на самом деле было начало группы со Стингом и Энди Саммерсом.
«Полицейские дневники» основаны на ежедневных заметках, которые музыкант вел между 1976 и 1979 годами, и включают копии некоторых листов с комментариями, объясняющими, о ком он говорит в каждом анекдоте, что конкретно произошло и почему. В свою очередь, страницы иллюстрированы «классическими и никогда ранее не публиковавшимися» фотографиями первых дней существования лондонской группы.
«Вы знаете, где вы были 25 сентября 1976 года? Может быть, и нет, но я знаю», — говорится в описании. — «Я был длинноволосым барабанщиком, который гастролировал по Великобритании с прогрессив-рок-группой Curved Air. В тот вечер мы были в Ньюкасле, где я увидел местную группу Last Exit. Я знаю это, потому что каждый день я делал записи в своих маленьких карманных дневниках».
Помимо классической версии, книга выпущена еще в двух вариантах ограниченными тиражами. В первом — экземпляр книги, постер Outlandos D'amour и компакт-диск с неизданными записями песен, которые Коупленд записал в своей студии в период с 1977 по 1978 год, некоторые из которых в итоге стали хитами. Второй вариант (простите, уже заранее распродан) содержит тот же материал, но с версией книги в переплете из переработанной кожи и портретом группы, сделанном в подвале Стинга, с автографом.
«Полицейские дневники», отрывок, автор Стюарт Коупленд
Мой брат Ян устраивал лучшие вечеринки. После нашего концерта [выступления с Curved Air] в Лестере и двухчасовой поездки, вернувшись в дремучий Мэйфейр под покровом ночи, мы слышим шум веселья за несколько кварталов. Мы с Соней [Кристиной, вокалисткой Curved Air] взбегаем по лестнице в пентхаус и обнаруживаем там свисающий с люстр бедлам. Ян превзошел самого себя. Его природная жизнерадостность, чутье на идеальную музыку и зажигательная шаманская манера ведения вечеринки зажгли толпу самых странных ребят, скачущих вокруг нашего готического особняка.
Из миллионноваттных стереоколонок Иэна неистово неслась музыка, и каждая нота говорила: СЖЕЧЬ ВСЕ ДОТЛА! Я не уверен, что кто-то еще занимался танцами, но, когда вся позолоченная мебель была отодвинута в сторону, парадная гостиная заходила ходуном под топотом ног племени именуемого панками. Драные черные костюмы, всклокоченные волосы и вертикальные танцевальные па. Не разбегаясь, а «Здесь, Сейчас и Тебе в Лицо». Радостная ярость!
Незадолго до нашего приезда на вечеринку ввалились Пол Кук (Sex Pistols) и Глен Мэтлок (Glen Matlock) со своей съемочной группой, только что шокировавшие народ по телевидению. Ян, несомненно, заставил самых крутых лондонских деятелей музыкального бизнеса отплясывать под Average White Band и Chic, но тут появились эти диковатого вида незнакомцы со своими собственными пластинками. Ян был одновертушечным прото-диджеем. Рваные переходы, когда он резко опускал иглу, чтобы проверить принесенные панками пластинки, идеально подходили к рваной энергетике зала. Когда он завёл пластинку Ричарда Хелла «Blank Generation», зал взорвался от бешенства.
И это была совсем не танцевальная музыка в привычном понимании. Дети были на взводе, но такое же напряженное возмущение было и у всех наших модных друзей. Знатоки прога кашляли, плевались и дули губу по стенкам. Не было никаких триолей! Только два аккорда! Это не пение, это крик! Но у Яна есть связь с танцполом. Все в шоу-бизнесе ищут «Следующую Большую Вещь», и мы смотрели на нее прямо там. Прикиды и короткие стрижки были похожи на кошмарную версию Человечества, против которого по жизни выступали хиппи. Месть нормалов вернулась в виде наэлектризованных зомби уторченных от клея, а не травки! Эти дети были оскорблением всего, за что выступала моя группа, но, черт возьми! Я чувствовал, что я на их стороне.
За три дня до нашей вакханалии в Мэйфэре Стив Джонс сказал «fuck» по национальному телевидению, и таблоиды взорвались от ярости. Прилив сменился отливом, и началась следующая волна. На этот раз я плыл на переднем крае этой волны, а не плескался позади в хипповской жиже. К концу 1976 года Лондон по-настоящему зажегся. Все чувствовали, что творится история культуры. Мы с Майлзом быстро увидели возможность. Нас вдохновляла наивная энергия этих новых групп, и вскоре мы оказались погружены в нее, как акулы среди мелюзги. Отчасти меня привлекло DIY «сделай это сам». Группы старой школы, такие как Curved Air, жили в башнях, далеких от рычагов, которые управляли нашей судьбой. Мы были как мини-нефтяные скважины для звукозаписывающих компаний, чьими клиентами были радиостанции Top 40. Мы были их продуктом, запертым в наших роскошных консервных банках. Но теперь открывались новые клубы и проводились разовые мероприятия, был альтернативный поток информации и новые пути к известности. Открытое восстание против старого порядка! Я хотел создать DIY-группу.
К этому времени я уже знал все тонкости работы групп, откуда и куда идет каждая копейка. Это должно было быть трио, потому что так делали Джими Хендрикс и Cream. При игре на барабанах для вокала у меня была слишком сильная одышка, поэтому вокалистом должен был быть либо гитарист, либо басист. У меня был довольно утилитарный взгляд на пение, и я придавал большее значение харизме, чем вокальному мастерству. Кроме того, на новой сцене все равно в основном орали.
Я должен был найти двух игроков, один из которых должен стоять у микрофона, одновременно ударяя молотком по своей лопате. В нашей компании также был Пол Маллиган, старый друг моего брата Яна. Они вместе угоняли мотоциклы еще в Бейруте, где мы жили как дипломаты в узле ближневосточных интриг. На самом деле, как я представляю себе, это Ян воровал, а Пол занимался скупкой краденого. Но это было в детстве. Теперь Пол был совладельцем небольшой авиакомпании, человеком с достатком и любил повеселиться. Он собирал людей энергичных, харизматичных... или полезных. К первой категории относился его корсиканский приятель Генри Падовани (который только недавно, после 30 лет дружбы, сказал мне, что его имя пишется c «y», а не c «i» на конце). Он сказал, что играет на гитаре и что у него действительно есть инструмент. Вот здесь он был более квалифицирован, чем кто-либо другой, кого я смог найти, но он не умел петь. Но был один басист, которого я знал, который умел. Этот парень «Король Лев» из джаз-группы [Last Exit] в Ньюкасле.
Я был в восторге, когда получил номер его телефона от Фила Сатклиффа, журналиста, который привел меня на концерт Last Exit. Однако вместо того, чтобы разделить мой восторг, Фил сразу же насторожился. Моя ошибка заключалась в том, что я начал рассказывать о том, какие классные вещи происходят в Лондоне. То, что называется панком. Температура упала на 30 градусов. Любой человек, имевший место в старом порядке музыкального бизнеса — а это был любой профессионал — воспринимал панков как варваров у ворот. Все святое подвергалось нападению, а тут еще я, лепечущий о том, что заманю лидера лучшей арт-группы Ньюкасла в болото Сатаны! Фил упорно отказывался дать мне его номер. Хм... Ладно.
Повесив трубку и в стремительно расхаживая по комнате, я придумал для Фила более убедительный аргумент. Это было что-то вроде «Дай мне его чертов номер!» Но трубку взял не он, а его девушка. Она с радостью сообщила мне, что Фил ушел, но, помня, как он предан Curved Air, предложила помочь, чем сможет. «Номер Стинга? Подождите немного». Я слышал ее шаги, удаляющиеся в поисках телефонной книги Фила, пока сдерживал дыхание. Потом она вернулась, а я уже записывал номер.
Через минуту... «Говорите...», — сказал тот хриплый голос, который мы все теперь так хорошо знаем.
Я позвонил ему неожиданно и спросил, нет ли у него амбиций добиться успеха в Лондоне... без своей группы. Этими «говорите» и были определены наши отношения на ближайшие два года. Я должен был постоянно говорить о наших перспективах, чтобы он мог уверенно вкладывать свой моджо в нашу общую миссию, а не в другие варианты в большом городе. Там же я узнал, что он свободен и открыт для предложений. Отлично! Он был наслышан о моих грандиозных замыслах и убедительной уверенности, но я старался не акцентировать внимание на панках. Речь шла скорее о том, как мы можем использовать эту новую сцену, чтобы обойти склеротические империи музыкального бизнеса и взять стены штурмом.
У Стинга было очень северное подозрение к подходу «по-Крупному», и моя схема «сделай это сам» импонировала его трудовой этике. Мы не собирались продаваться Человечеству! Когда он понял, кому мы продаемся (лондонским критикам), было уже слишком поздно. Лягушка была сварена. Он сказал, что ему нужно хорошенько подумать. Он взял мой номер телефона и сказал, что позвонит.
Что он и сделал во вторник, 14 декабря в год Господа нашего 1976. Он только что приехал из Ньюкасла вместе с Басом, женой Фрэнсис Томелти, новорожденным Джо и собакой Турди. Они приехали на юг, чтобы продолжить ее многообещающую актерскую карьеру, а с его стороны — несколько музыкальных зацепок. Одной из них был я. В тот день он ни с того ни с сего позвонил мне из телефонной будки снизу на улице и через три минуты уже стоял в нашей квартире в Мэйфэре.
Бог знает, что он думал об атмосфере вампирского шика в этом месте. Вскоре я уже всунул ему в руки бас Ampeg Яна, прыгнул за свои барабаны и настроил регуляторы на сердце космоса. Черт возьми! Два совершенно незнакомых человека, но мы сразу же оказались в серьезном музыкальном диалоге, крутя финты и высекая искры; бешено кайфуя и глубоко закапываясь. Я мог бросить любую сбивку, а он мог точно её подхватить. Он придумывал басовые линии, которые были совершенно новым миром грува. При всем этом мы были заодно, мы держали руки на пульсе друг друга — святой грааль всей ансамблевой музыки. Мы с этим таинственным незнакомцем сразу поняли, что у нас есть что-то уникальное.
Позже тем же вечером мы отправились в Ковент-Гарден на открытие первого панк-клуба Roxy и увидели, как группа Билли Айдола Generation X заводит зал. Я потащил туда своего нового приятеля, чтобы показать ему мелюзгу, которую мы, акулы, могли поглощать. Мы оба знали, что мы «настоящие» музыканты, и в своей общей самонадеянности понимали, что можем съесть всех на обед. Не обращая внимания на грохочущую какофонию примитивной музыки этой новой сцены, это была стена, на которую мы могли взобраться. Это была волна, которую мы могли оседлать. Ради этого стоит постричься, Стинго?
Книга Стюарта Коупленда «Полицейские дневники» выходит 26 октября в издательстве Rocket 88.
