Начало произведения
Большой пожар никак не отпускал Феанора из своих лап. Длинными языками пламени он связывал его ноги, руки. Огонь обретал образ многоокого. Некой огромной членистоногой твари с сотнями щупалец. Она рвала всех, кто пытался на нее напасть, а нашего целителя просто поднимала вверх. Все выше и выше.
Вот уже он пронзил облака и увидел огромный золотой холл. По которому на него неслась иссиня-черная колесница. А затем он проснулся.
Эльф тяжко захрипел и раскрыл слипшиеся глаза. Вытер испарину и попытался сфокусировать свой взгляд.
Перед ним качалась старая люстра с оплавленными свечами. Они горели половину ночи, пока не потухли сами в себе.
Лекарь поднялся и уставился на большую картину, расположенную над входом в комнату, где он спал. Словно тысячу лет он жил здесь и ни разу ее не замечал или просто не хотел, не желал замечать.
Ведь есть то, что мы не хотим вспоминать ни при каких условиях и наш мозг может нам в этом помочь, делая причастную к прошлому вещь просто не видимой.
Кому-то от нее стыдно, кто-то стесняется своих прошлых воспоминаний, а кому-то они причиняют боль. Вспыхивая как спичка сжигают серу наших доспех со временем окутавших эти блеклые картинки из прошлого. И едким дымом возвращая нас в тот самый момент. Что сейчас и ощутил на себе Феанор.
На берегу реки стояла семья эльфов, а позади них качалась на воде лодка, которую разгружали слуги.
Слева стоял Феанор, а с права его жена и дочь. В груди остро кольнуло, и лекарь закашлял. Воспоминания не успели впиться в его кожу комариным уколом. Эльф быстро прогнал их, заспешив на кухню и что-то насвистывая себе под нос.
Все тело гудело. На коже были растяжки от вчерашнего неудачного превращения. Ничего, скоро они пройдут, как всегда. Это не первый его срыв и не последний. Но он не допустит полного превращения. Никогда. Феанор так всегда говорил себе на следующее утро после случившегося.
Кто у него сегодня будет?
В чашку полился кипяток. И родниковая вода тут же окрасилась в янтарный цвет. Крупные листья разных трав закружились по спирали.
Сегодня он ждет, Бертрана. Славного рыцаря нашего короля. Хотя скорее их короля. У эльфов нет правителей, есть только совет ста. Так было и так будет.
Феанор словно с кем-то, чокаясь, качнул кружкой и отпил душистого напитка, причмокнув.
Интересно, почему Харальд ему не говорил о том, что дракон украл его дочь. На все есть свои причины.
Эльф допил чай и потянулся как старый кот. Солнце ослепило нашего целителя и тот сделал шаг назад. И в этот момент раздался аккуратный стук в его дверь.
«Тук-тук-тук», – донеслось из-за двери.
Эльфа окутал легкий испуг, а затем и стыд, расплывшийся по телу мягким теплом.
Точно, у него встреча с рыцарем утром, а не днем! Как он мог забыть?
Феанор быстро оделся в то, что было под рукой и выскочил на порог, распахнув старую дверь.
Как он и ожидал, перед ним стоял в полном своем обмундировании Вульденберг. Солнце переливалось на его доспехах и пыталось завершить недавно начатое ослепление нашего лекаря.
Лесной целитель покашлял. Но не успел он открыть рта как рыцарь опередил его:
– Мастер, простите что опоздал. Столько всего произошло! Я даже не знаю с чего начать! – сердце рыцаря вот-вот было готово выпрыгнуть из его железного тела.
Эльф улыбнулся и указал на беседку, добавив:
– Все хорошо, Бертран. Идем, там мне расскажешь о своем приключении.
– Мастер, вы не поверите. Где я был на той неделе! Мы с отрядом отправились за разлом в темные земли. А потом выследили сектантов многоокова и устроили с ними бой. А потом… – они подошли к беседке, на которой сидела стая птиц и пела красивую песню.
Их, казалось, разные трели сливались в одну приятную мелодию. Теплую, как парное молоко. Мягкую как пух. Но стоило рыцарю подойти чуть ближе и скрипнуть доспехами, как птицы вспорхнули всей стаей и устремились в сторону леса.
– Да уж, прочность в обмен на незаметность, – рыцарь улыбнулся и постучал рукавицей себя по груди.
Они зашли в беседку и сели. Рыцарь бросил короткий взгляд на свое оружие, оставленное у входа, и сложил руки на столе, уставившись карими глазами на эльфа.
Феанор молчал, как и его собеседник.
Вульденберг медленно снял рукавицы, а затем и тяжелый шлеп поставив тот рядом.
Перед целителем предстало лицо обычного крестьянина. Темные волосы, щетина, впалые скулы и чуть вздернутый нос. Совсем не внешность для героя сказок. Но и мы с вами не в сказке.
– Пожалуй так будет полегче вам обо всем рассказать, мастер.
– Прошу, Бертрант, просто Феанор.
– Тогда и вы меня называйте, Берт, мастер. То есть Феанор. Я постараюсь, честное слово, рыцарь попытался потереть щетину руковицей.
– В общем мы с ребятами преодолели адскую реку. Расправились со стаей волков, а потом встали у трактира на перепутье. Там такая заварушка началась, когда местные узнали откуда мы. Ну и порубили мы голов, мас… Феанор, – рыцарь улыбнулся.
– Затем, мы направились через ледяной перевал на север. Там нас ждали эти мерзкие сектанты или культисты. Наверняка вы о них слышали, Феанор.
Бертрант поерзал на скамейке и, устроившись по удобнее, продолжил.
– Их было дюжины три не меньше. Лезли как тараканы, просто отовсюду. Но мы – прославленные рыцари нашего короля, сделали свое дело вновь. Положили конец их ковену, обрубив его верхушку. Один из нас погиб, но барды сложат о нем песню. Я об этом позаботился. Позаботился…, – Бертрант сглотнул, и его улыбка начала таять.
– Все это ни черта не стоит, мастер! И согнутого гроша не стоит! – рыцарь закрыл лицо руками. – Я снова не смог. Снова…
– Этот чертов дракон, мастер. Он, он…
– Он слишком силен?
– Да нет же! Дело вообще не в нем.
– А в чем тогда дело, Берт? – целитель облокотился о столик и сложил руки перед собой домиком.
– В принцессе. Дочери нашего короля. Простите, ныне покойного короля, – Вульденберг тяжело вздохнул и, казалось, постарел лет на десять.
– Дракон, что-то с ней сделал?
– Если бы. Наверное, было бы лучше, если бы и сделал. Она… она… – рыцарь закрыл лицо руками и промямлил. – Решила остаться с ним. Она отказалась от спасения и умоляла пощадить это трусливое чудовище. Я не знал, как быть. Не знал, Феанор! К такому меня жизнь не готовила, – Вульденберг закричал, а затем по его щекам потекли горячие слезы.
Минутная слабость стерлась минутной тишиной.
Эльф сидел с поджатыми губами и пытался представить картину, описанную Бертрантом.
– А ведь я ее любил с детства. Бегал за ней как пес. Помогал в любой просьбе. Но она выбрала – дракона, Феанор. Дракона!
– Какой теперь из меня рыцарь? Если об этом кто-то узнает, то мне конец. Конец моей репутации. Придется сброситься со скалы или шагнуть в реку. Я не знаю, что делать. Новые подвиги меня совсем не радуют.
Бертрант взмахнул руками и ударил по столу.
– А эта «принцесса» со своим «фаворитом», – больше не выходит у меня из головы. Жизнь кончена, мастер. Кончена, – рыцарь отвернул лицо и всхлипнул.
Эльф поднялся и приблизился к Вульденбергу. Сел рядом, положив свою ладонь на его наплечник.
– Это лишь колосок в поле твоих подвигов, Берт. Он взойдёт в сезон, а затем осыпится, опадет наземь. Дав место для новых.
Рыцарь поднял голову, вытерев глаза. Сейчас перед Феанором сидел не первый воин королевства, а простой сельский мальчишка, давший волю своим чувствам.
– Время, как море, сточит любой камень. Даже самый тяжелый в твоем сердце. Просто дай ему сделать свое дело. Это самое сложное. Могу сказать лишь одно – живи, ешь, спи. Делай обычные дела. И увидишь, как со временем тебя перестанет тяготить эта история.
– Но я пообещал королю вернуть его дочь. Потратил на эту скотину столько лет, выслеживая. А теперь я должен просто отступиться? Мастер, я не могу! Пусть в ваших словах и есть что-то, но я рос среди людей, а не эльфов! Простите меня… Мне пора. Больше такого не повторится. Я справлюсь с драконом и верну принцессу. Что бы мне этого не стоило.
Рыцарь поднялся. Надел шлем и, взяв свое оружие, вышел из беседки.
Феанор сидел и размышлял. Стоило ли ему что-либо говорить? Может нет, а может и да. Но поступок уже отпечатался на берегу времени. Совершенного не воротишь. Он дал совет и теперь ему же и пожинать плоды от него. Придет ли Бертрант снова к нему?
***
Вечер выдался прекрасный. Феанор стоял на своем крыльце и пил ароматный отвар. День прошел легко и спокойно. Разве что нашего лекаря немного волновали мысли о Бертранте.
Но целитель был почему-то в нем уверен. Уверен, что человек справиться. Люди сильнее эльфов. Крепче. Жестче и злее. Хотя с последним можно поспорить, когда дело касается выживания целого рода, как было тысячу лет назад. Но не будем об этом. Сейчас мы застали куда более спокойные времена, чем ранее. За исключением многоокого.
Эльф стоял и смотрел на первые звезды, разукрашивающие темнеющее небо. Луны в этот раз не было.
Эльфийские мудрецы прошлых лет как-то ему рассказывали одну легенду.
Что когда старые боги низвергли новых. И начали заточать их под землю в огненную сферу, одному удалось бежать. Самому подлому и злому из всех. Он вырвался на свободу и спрятался в ночи. Говорят, что он ждет некого момента. Копит силы, чтобы отомстить своим обидчикам. И когда на небе появится его колесница, от стука копыт которой остается длинный яркий шлейф, он попытается украсть луну. И если у него это получится, тогда наступит конец времен. Что это значит мудрецы не рассказывали маленькому Феанору, но по их лицам это было не самое хорошее что могло произойти с нашим миром.
Подобные колесницы время от времени возникают на небе, и луна бывает исчезает. Но когда все это произойдет вместе. Друг за другом. И срок ночного неба без своей царицы будет равен недели… Тогда-то и начнется конец времен. Все эльфийские дети знают эту страшилку. В каждой семье год от года ее вспоминают. Для того ли что бы не потерялась былина сквозь века или для того, чтобы помнили молодые о прошлом и готовились подсознательно к тому, что миновало стариков? Феанор старался не думать на эту тему. Его душе хватало и так забот. Его жизнь была длинной и сложной.
Чашка остыла и больше не грела руки целителя. Он поставил ее на край терраски и медленно наполнил легкие ночным воздухом.
– Я! Это, явился, остроухий! Хотел, собственно, продолжить, то, что мы начали, – раздался из неоткуда скрипящий голос.
Феанор вздрогнул, и чашка полетела вниз. На секунду ему стало очень горько. Ведь в ней была частичка его прошлой жизни.
Но из-за терраски раздался другой, менее скрипучий и плавный голос:
– Так это вы, Фенор – мастер слова. Сын рассказывал о вас. Да и на что он только не был готов, чтобы затащить меня в лес проклятых эльфов. Правда, что не сделаешь ради своего отпрыска, не так ли?
Феанор спустился с лестницы и увидел двух гоблинов, неловко переминающихся с ноги на ногу.
Один был точно, Шмыгрым. Насупившейся и не находящий своим широким кистям места. Глаза которого то и дело бегали из стороны в сторону. Парню было явно не ловко.
Рядом стояла его мать с кружкой Феанора в руках. Кожа ее была песочного цвета. А голубые глаза горели двумя звездочками ожидая от него чего-то.
– Рад познакомиться. Шмыгрым рассказывал о вас. Предлагаю пройти в беседку и там немного поболтать? А то ветер поднимается, – лекарь поежился.
Женщина усмехнулась и протянула ему кружку.
– То, что падает, не обязательно разобьется. Забери, – Феанор нежно принял старую «реликвию» и быстро отнес домой.
Вернувшись, они направились к беседке.
– Как дела в вашем подземелье?
Шмыгрым сглотнул и потупился.
– Ужасно, Феанор, – гоблинша сложила руки подперев две округлые груди. – От этих чертей нет спасу. Еще и мужа моего взбаламутили. Сидел себе столько лет в темноте, растил грибы да пас хряков. А теперь отправился по соседним подземкам собирать народ на «воздаяние» – она протянула по слогам последнее слово, – Что бы отомстить. Дурень, ей-богу.
– Что скажет, Шмыгрым? – эльф повернулся к разглядывавшему свои порванные сапоги гоблину.
– Да что мне сказала, мать права. Все так, остроухий. Все так…
Они зашли в беседку и уселись друг напротив друга.
Луна к этому времени вышла из-за крон деревьев и сейчас ярко освещала поляну и беседку.
Хоть гоблинша и была в годах, ее лицо ничуть не постарело, а лишь украсилось небольшим рядом морщин на лбу. Скорее всего от того, что та часто морщилась или хмурилась.
– Мне важно, чтобы ты высказал свое мнение Шмыгрым. Давай начнем с того, что тебя сейчас волнует больше всего.
Парень заерзал на лавке стараясь сесть и не с края, и не рядом с мамой.
– Что меня волнует? Чтобы мы ушли отсюда целыми с матерью. Вот что меня волнует, – он закатил глаза. – Что эти чертовы придурки, люди. Приходят к нам. Сжигают наши деревни. Разоряют подземелья. И все ради чего? Славы и наживы, – гоблин смачно плюнул на землю. – Трофеев. Да, когда-то мы напакостили на целый мир. Но это было много веков назад. И что теперь вечно держать нас за чертой? И приравнивать к лесным тварям? – гоблин прервался разнервничавшись. Его зеленое лицо покоричневело.
– Весь в отца. Все переживает за нас. Нет бы отпустить ситуацию и наладить быт. Ох, сил моих больше нет на них. Дурни!
– Вы не думали уйти подальше от разлома в северные земли? – Феанор сложил ладони и посмотрел на гоблиншу.
– Совершенно нет. Тут жили наши родичи, а до них их родичи, пока их не выгнали с большой земли. Да и что там делать на этом проклятом севере? Одни культисты и чудища. Да племена кочевых орков. Мало приятного, я вам скажу, – гоблинша шмыгнула длинным носом.
– И как вы думаете остановить своего мужа?
– Гулдр, хороший боец. Никак. Пусть сходит, сожжет с ребятами пару деревень. Авось успокоится и начнется старая жизнь.
– Вы не думали, что корни ваших проблем с людьми растут из-за сожженных деревень с обеих сторон?
– Так они первые к нам лезут! – Шмыгрым вскочил и замахал кулаками.
– А мы к ним, первые. Если спросить их детей, – гоблинша положила руку на плечо сына. – У всех своя правда, Шмыгри. У всех своя. Ладно, пойдем уже. Час волка наступил, сможем уйти незамеченными.
Гоблины встали и вышли из беседки, за ними поднялся и Феанор.
Гоблинша почесала потрепанное ухо и сказала на прощание:
– Приятно было с вами поболтать. До следующего раза. Если что, зовут меня – Вулди. Пока, Феанор – мастер слова, – гоблинша улыбнулась и, взяв под руку сына, зашагала вместе с ним в сторону леса. За которым в паре километров располагался разлом, где они и жили.
– Пока-пока, остроухий. Пока-пока… – донеслось до Феанора от удаляющихся темных фигур. Кривые силуэты с большими ушами быстро растаяли в ночи.
Два смелых гоблина этой ночью пришли к нему для того, чтобы просто поговорить. А ведь так раньше и было. Когда-то давно…
Наш лекарь погладил бородку и довольно вздохнул. Он явно был доволен собой этим днем.
Мать Шмыгрыма оставила после себя приятные чувства. Она показалась Феанору взрослой и рассудительной женщины, с которой можно о многом поговорить. Совсем не то представление, которое сейчас ходит у людей о зеленокожих. Совсем не то.
Люди и к эльфам то относятся снисходительно, потому что им это выгодно. Начнись какая неразбериха у разлома, кто первый примет удар? Правильно лесной народ, а уж только потом зло доберется до готовых к нему людей. Все как обычно. На вершине самый хитрый.
Но Феанора это не злило. Кто он такой, чтобы решать за народы и расы. Его удел другой – лечить чужие души.
Другие мои произведения:
- Ученик мага,
- Путешествие на Марс,
- Лифт,
- Последний дракон,
Читатель, если тебе понравилось произведение поставь лайк и подпишись на канал. Ниже в комментариях можно поделиться своим мнением.
Мой телеграмм канал - https://t.me/fantasyworldstorie