"Мы в ответе за тех, кого приручили," - писал один француз. Я была с ним согласна, а потому смиренно пыталась сосуществовать с Васей.
Роковой кот Василий. Начало.
Итак, в дне подиума под кухней образовалась дыра, достаточная для того, чтобы в неё пролазил даже упитанный взрослый кошак. Кот возрадовался этому и иногда по вечерам над краем подиума стали возникать два серых уха, исчезавшие при любом подозрительном звуке. Потом к ушам добавились глаза.
Иногда Василий просачивался наружу, когда я была дома. В эти моменты я обычно бросалась на кухню, чтоб закрыть дыру заранее заготовленной доской. Кот под кухней меня не устраивал хотя бы тем, что нижней полкой шкафчика я была намерена пользоваться по назначению, а не в качестве прихожей котохаты. К тому же география подкухонного пространства была мне неизвестна и я переживала, что кот снова застрянет где-то там. К февралю мне это, наконец удалось сделать при помощи Марка. Кот прокрался в прихожую и стал принюхиваться к его ботинкам.
- Держи его! - Ничего больше не объясняя, я рванула на кухню.
Марк, к слову, на срочные призыввы всегда реагирует без лишних раздумий. Поэтому он лихо перекрыл коту обратный путь, пожертвовав ногами, в которые Василий немедленно вцепился. За это время я успела положить доску и придавить её шестилитровкой, снятой с крышки ведра.
Через секунду кот влетел на кухню, шваркнулся об бутыль, совершил нечто похожее на сальто и вертикальный взлёт одновременно и снова испарился.
В следующий визит Марк принёс инструменты и забил дыру.
- Сначала я кота выпилил, а теперь, по ходу, засверлил, - удовлетворённо сказал он, отряхивая руки. - Теперь главное, чтоб этот гад не понял, что во всём виноват я. Ботинки у меня уж больно хорошие.
Больше таких укромных убежищ в квартире не было, поэтому Василию волей-неволей пришлось наступить на свою кошачью гордость идти на уступки. Постепенно установился некий паритет.
Эта серая морда напрочь игнорировала меня, не давая даже приблизиться. Зато с удовольствием играл с ватными ушными палочками, жонглируя ими в воздухе. После он утаскивал их в свои убежища. Собственно, по ним и серой шерсти, я их и вычисляла.
Мурлыкал он только миске с кормом. Еда была главной (возможно единственной) страстью его жизни. Однажды мне понадобилось съездить в Донецк (ДНР) на два дня. Коту была оставлена гора сухого корма и двойная порцию мяса. По возвращении я впервые увидела, что Василий меня встречает. Он осуждающе орал своим непередаваемо хриплым голосом курильщика со стажем.
Миски были пусты. На полу рваный кулёк и россыпь крошек от сухаря (!), забытого мной вне холодильника.
Можно вытащить кота из помойки, но невозможно вытащить помойку из кота. Он продолжал виртуозно воровать всё, что не прибито. Уже не съедал, зато крошил и надкусывал.
Своему лотку он по прежнему предпочитал кресло, пока я не психанула и не выкинула несчастную мебель.
А ещё он сожрал комнатный папоротник.
- Ты в курсе, что он ядовитый? - Спросила я кота.
- Буэээ, - ответил кот.
Пришла весна. Василий возмужал, начал покрикивать хриплым басом и подозрительно обнюхивать углы. Я решила, что в этой битве атаковать надо первой. И кот лишился своих фаберже. Не могу сказать, что он расстроился. Скорее всего, он так и не понял, что собственно с ним произошло. Но нрав, оказывается, зависит не только от гормонов.
В апреле потеплело и я стала открывать окна. Когда Васечка в первый раз спарашютировал с подоконника на клумбу, он растерялся и был мгновенно возвращён в родные пенаты. А я обрадовалась, что у меня всего первый этаж и кот остался цел.
Через пару дней он снова спрыгнул. И юркнул в подвал. Полчаса ушло на отлов. Через неделю он уже уверенно десантировал почти каждый день, а я изучила топографию подвала досконально. Домой он каждый раз возвращаться решительно отказывался, вырываясь изо всех кошачьих сил. А сил было немало. Он разорвал задней лапой махровое полотенце, в которое я его упаковала в подвале.
Потом кот применил тактику отсиживания на деревьях. Пришлось вспоминать далёкие времена, когда я ходила на скалолазание.
Васька вскорости научился виртуозно с разбега выбивать москитки. Поэтому мне снова понадобилась помощь друга.
- Теперь, значит, его запилить надо? - уточнил уже привычный к моему коту Марк и переделал наружные москитки на внутренние. Пока мы отмечали это чаем с пирожными, кот с разгона вышиб новую сетку и галопом пронёсся в сторону тополей.
-.... мать! - Сказала я и побежала наружу.
-.... мать! - Сказал Марк, снимая меня с тополя. (Я снова вспомнила навыки скалолазанья, но увлеклась и не учла отсутствия самостраховки).
Кот остался на дереве. Искали его в итоге всем двором. Бабульки приносили мне вести с полей: Васечку видели возле помойки, Васечка шнырял у дома №8, Васечка подрался с местным "котом в законе" Гошей и сбежал.
Через неделю беглец был пойман при помощи трёх соседок и двух такс. Домой я тащила орущее благим матом когтистое чудовище.
Дома Вася нажрался от пуза, выспался, выбил третий вариант москитки - распашную на щеколде - и скрылся вдали. Я сплюнула и не стала его преследовать.
Хотя совесть грызла. Я снова призвала на помощь соседский дозор. Но на этот раз всё было глухо - ни одной весточки. Видимо, Вася решил эмигрировать всерьёз.
А осенью мне встретился на клумбе у того самого восьмого дома мордатый серый кот. Он был вальяжен и очень упитан. Но что-то в его позе вызвало у меня чувство дежавю...
- Вася, кис-кис? - он презрительно повернул морду в мою сторону.
- Это мой кот! - закричала мне какая-то бабушка с лавочки.
- И слава Богу! - ответила я и пошла домой.
Да, мы в ответе за тех, кого приручили, но только если они согласны приручаться.
Вдобавок, к этому времени у меня завёлся ещё один кот, а потом ещё... И головной боли только прибавилось. Но это уже совсем другая история.