Декабрь 1981 года, у меня последний период срочной службы и тут, наконец, мой командир комендант Лейпцигского гарнизона полковник Яворский Александр Григорьевич объявляет мне отпуск. Первая проблема нарисовалась быстро - мой старший товарищ переводчик комендатуры Владимир (фамилию, к сожалению, не помню) уходит в запой.
Его нет уже несколько дней, а это значит, что отпуск в опасности, не будет Владимира, не будет отпуска. А декабрь стремительно двигался в сторону Нового года. Наконец, я застал коллегу на квартире и уговорил его завтра с утра появиться на работе, чтобы я смог уехать, как раз должен был быть Эрфуртский поезд до Бреста.
И вот я, готовый и наглаженный, с чемоданом стою, а коллеги нет. Бегом к нему, а соседка говорит, что он ушел сразу после моего вчерашнего визита и не ночевал. Стою расстроенный, подходит помкоменданта старший лейтенант Пшеничников и я ему докладываю, что и как. Он спрашивает, доложил ли я Явоскому, я отвечаю, что комендант еще не прибыл на службу.
Пшеничников мгновенно приказывает старшему дежурной машины отвезти меня в Галле на вокзал и говорит, чтобы я подошел к коменданту ВОСО на вокзале и передал привет от него, тот все сделает. Я подошел, передал и был послан в известный адрес.
Сел в зале ожидания с мыслями, что делать -вернуться в часть или ждать неизвестно чего. Просидел долго и уже было решил, что надо возвращаться, а тут подходит ко мне железнодорожный старлей и просит извинения за резкость и спрашивает от кого привет был.
Получив ответ, что от Пшеничникова, быстро оформляет мне все проездные документы и прикрепляет меня к команде отпускников из Галле. При этом их сопровождающему прапорщику было сказано, что я назначаюсь его помощником по команде.
Дальше начинаются небольшие косяки, которые в сумме могли, но, слава Богу, не привели к печальны для меня последствиям. Галльские бойцы узнав, что я шпрехаю по-немецки попросили меня купить с ними в вокзальном магазине конфеты и жевательную резинку, а когда покупали увидели водку Корн и спросили продадут ли ее. Купили, а потом и распили уже в вагоне и, естественно, были взяты с поличным прапорщиком, который саазал, что от своих он ожидал, а вот от меня, после рекомендации коменданта, нет.
Повинились, легли спать, проснулись уже на подъезде к границе. Там все как обычно, поляки со своими товарами. В Бресте получили деньги, полагающиеся отпускникам, купили билеты с доплатой до купе поезда Берлин-Москва, сели и поехали. В купе нас было четверо.
Мы пошли в вагон ресторан и там решили скинуться на горячительное, я как интеллигентный москвич (это самоирония, хотя так и было), памятуя залет в поезде из Галле предложил взять шампанское (ну любил я его всегда), но тут в нашу складчину сверху опускается красный червонец, это положил сверху седой ветеран -красивый и очень высокий и крепкий дядька с несколькими рядами орденских планок на груди.
Наши робкие возражения он отмел, сказал, гуляйте парни. К шампанскому купили коньяк, получилось "северное сияние". Выпили, потянуло на подвиги, шарашились по поезду, где-то еще пили с проводниками.
Потом я понял, что пора спать, а то... А то случилось в Москве после пробуждения. Четвертого в купе не было. Китель, шинель, шапка, ремень, чемодан есть, а человека нет. А поезд уже на Белорусском вокзале. Мы обежали весь поезд, ко все проводникам подошли, к тем, с кем ночью сидели тоже, но никто, ничего не знает.
Взял я его вещи и пошел в камеру забытых вещей, сдал все эти пожитки, записал свой московсккий адрес и телефон, ребята поехали дальше на другие вокзалы, а я на троллейбус и домой. Ну, дома хоть и ждали, но не знали, когда конкретно.
Мама в шоке, тут же звонок бабушке с дедушкой (жили в соседнем подъезде), семейный праздник. Потом через пару дней отец в гости пришел и мы два военных, он подполковник ВВС и я младший сержант выпили армянского коньяка, который отец привез с собой, ему потом надо было в поликлинику, которая находилась прямо напротив Спасской башни Кремля и я в форме поехал его проводить, а заодно и погулять по Москве. Проводил, погулял, зашел в метро площадь Революции и понял, что мне надо перейти на зеленую ветку, до Динамо.
Перейти решил поднявшись по эскалатору и снова спустившись вниз, поднимаюсь и вижу комендантский патруль, перехожу на строевой шаг и отдаю честь с поворотом головы, они мне козяряют в ответ и я вхожу на эскалатор на ватных ногах.
Они меня, наверное, приняли за бойца из московской комендатуры, из Алешинских казарм. Если бы остановили, то не миновать бы мне ареста. Коньяк то точно меня запахом бы выдал, но видать ангел-хранитель спас.
Больше я в отпуске не пил. Возвращение в Германию прошло как во сне. Брест не помню совсем и как в Бресте на поезд смутно, расстроенный был, с девушкой, которая нравилась точки над и расставили не в мою пользу.
Вернулся перед самым Новым годом, на Новый год привезенное с собой шампанское пить отказался, как чувствовал, комендант вместе с начальником особого отдела пришел к нам.
Итак, комендант гарнизона с начальником особого отдела пришел к нам в Ленкомнату (казарма отделения охраны комендатуры находилась на 3 этаже особняка на Манетштрассе, сейчас Труфановштрассе, по фамилии одного из комендантов) и решил проверить меня, как командира отделения охраны (совмещал обязанности командира и нештатного переводчика), на предмет употребления спиртного. Убедившись, что не пахнет, отрекомендовал меня особисту как хорошего солдата и его будущего коллегу.
Я действительно был кандидатом на учебу и весной должен был ехать на сборы в Потсдам, а потом в Москву сдавать вступительные экзамены. Через пару недель решил позвонить домой (была у меня такая возможность), а дома у меня был и опрашиапл мою маму дознаватель из части, солдат, которой пропал из поезда из Бреста в Москву и чьи вещи я сдал в камеру забытых вещей.
Заодно, он меня опросил по существу дела и сказал, что приедет ко мне в Лейпциг для снятия показаний по делу. Матушка моя очень боялась, что этот факт может отразиться на моем поступлении, но офицер ее заверил, что верит в мою непричастность, поскольку замешанный человек не стал бы свои контакты оставлять в камере забытых вещей.
Он свое слово сдержал, приехав в Лейпциг переговорил со мной наедине, не ставя в известность мое руководство и сказал, что конфликт произошел между двумя солдатами одной части, а что было следствием еще не до конца расследовано (вариант -драка и парня выкинули из поезда).
Думал, что это навсегда заставит меня забыть о пьянках в поезде, но уже в конце мая, в поезде Вюнсдорф-Москва, после окончания учебных сборов в Потсдаме, мы закупились в Бресте и под руководством сопроаождающего нас майора хорошо погуляли.
Организмы молодые, жизнь впереди, в голове ветер (правильный), в заднице дым, в Минске, одетый в гражданку из того, что собрали по немногу у всех - джинсы и куртка на голое тело, покупал водку, польскую зубровку, у местных таксистов. Они приняли меня за милиционера и не хотели давать, но расстегнутая куртка и голая грудь под ней убедили, что перед ними солдат-срочник, а не кто-то иной.
Слава Богу на этот раз все кончилось без проблем. Дальше были сборы, экзамены, пять лет учебы, распределение в ГСВГ, но из-за того, что холостяк (не я один был такой) был оставлен в Союзе. В милую сердцу Германию (уже не ГДР) попал только отслужив 20 офицерских календарей и уволившись в запас. Но это уже другая история.
Итак, комендант гарнизона с начальником особого отдела пришел к нам в Ленкомнату (казарма отделения охраны комендатуры находилась на 3 этаже особняка на Манетштрассе, сейчас Труфановштрассе, по фамилии одного из комендантов) и решил проверить меня, как командира отделения охраны (совмещал обязанности командира и нештатного переводчика), на предмет употребления спиртного. Убедившись, что не пахнет, отрекомендовал меня особисту как хорошего солдата и его будущего коллегу.
Я действительно был кандидатом на учебу и весной должен был ехать на сборы в Потсдам, а потом в Москву сдавать вступительные экзамены.
Через пару недель решил позвонить домой (была у меня такая возможность), а дома у меня был и опрашиапл мою маму дознаватель из части, солдат, которой пропал из поезда из Бреста в Москву и чьи вещи я сдал в камеру забытых вещей. Заодно, он меня опросил по существу дела и сказпл, что приедет ко мне в Лейпциг для снятия показаний по делу.
Матушка моя очень боялась, что этот факт может отразиться на моем поступлении, но офицер ее заверил, что верит в мою непричастность, поскольку замешанный человек не стал бы свои контакты оставлять в камере забытых вещей.
Он свое слово сдержал, приехав в Лейпциг переговорил со мной наедине, не ставя в известность мое руководство и сказал, что конфликт произошел между двумя солдатами одной части, а что было следствием еще не до конца рассделовано (вариант -драка и парня выкинули из поезда).
Думал, что это навсегда заставит меня забыть о пьянках в поезде, но уже в конце мая, в поезде Вюнсдорф-Москва, после окончания учнбных сборов в Потсдаме, мы закупились в Бресте и под руководством сопроаождающего нас майора хорошо погуляли.
Организмы молодые, жизнь впереди, в голове ветер (правильный), в заднице дым, в Минске, одетый в гражданку из того, что собрали по немногу у всех - джинсы и куртка на голое тело, покупал водку, польскую зубровку, у местных таксистов.
Они приняли меня за милиционера и не хотели давать, но расстегнутая куртка и голая грудь под ней убедили, что перед ними солдат-срочник, а не кто-то иной.
Слава Богу на этот раз все кончилось без проблем. Дальше были сборы, экзамены, пять лет учебы, распределение в ГСВГ, но из-за того, что холостяк (не я один был такой) был оставлен в Союзе. В милую сердцу Германию (уже не ГДР) попал только отслужив 20 офицерских календарей и уволившись в запас. Но это уже другая история.
Но уже не о себе, поскольку срочникам в ГСВГ дважды отпуска давали редко, но было, знаю. Причем за успехи в БПП. Я серьезно, но это в серьезных частях и за серьезные успехи, а мы так комендатура гарнизона, это ж пионерлагерь, а не служба. Но я в комендатуру за знание немецкого языка попал, в Москве спецшколу закончил, а ДОСААФ меня на оператора РЛС учил и служить я должен был в зенитно-ракетной бригаде, куда вместо меня поехал мой полный тезка из Подмосковья (один призыв весна 80-й). Как такое может быть -фантастика, сам бы не поверил. Но это присказка, сказка в переди. Готовиться к отпуску я начал еще салагой с поезда, на пераом периоде.
Мой коллега Пашка Перепелица, наш комендатурский писарь имел блат в военторге в штабе дивизии (Йена, 79 гв. Танковая) и он в этом магазине присмотрел и купил себе и мне по дипломату, я рассудил, что пригодится мне в будущем для учебы.
Но, не срослось. По телеграмме у нас в отпуск поехал в родную Тюмень водитель замкоменданта Юра Покатов. Собирали мы его всем миром, кто что может дать и быстро, поскольку ехать завтра и времени на сборы и покупки не было.
Юра попросил мой дипломат, чтобы с ним съездить, а набор фарфоровой посуды (тарелка, блюдце, чашка), полученный в подарок во время дружеского визита на одну из многочисленных в Тюрингии фарфоровых фабрик, я отдал ему сам.
Мой отец в середине-конце 60-х служил в ГСВГ и фарфора родители привезли много. Юры не было долго, отпуск он продлял, а когда вернулся, то моего дипломата у него в руках не было, сказал, что весь поселок дивился на него и он оставил его дома. Горевать я не стал, служить мне еще было как медному котелку, а деньги мне Юра отдал за него полностью.
Ну и ближайшие недели мы жили Юркиными рассказами, как он там на "граданке" водку пил и ну вы сами знаете что еще делал. Вообщем, по усам текло, а в рот не попало, но это и не важно, а важно, что за товарища порадовались, он то дома побывал, а с дорогой и продлением его месяц не было.
Следующим в отпуск у нас поехал водитель коменданта, тогда еще подполковника Яворского (полковником он стал уже после Йены, в Норе, в штабе 8 гв. ОА), Сергей Булгака. Родом он был из Гуляй Поле , из махновских мест чем очень гордился. Но на наших тогдашних отношениях хохол-кацап наши малые родины никак не отражались.
Какая разница откуда ты, важно какой ты - друг, сослуживец, человек. Серегу тоже собирали всем миром, кто что-то из формы дал, кто какую-то мелочь для подарков родственникам. Я по его просьба в городе (была у меня возможность редкого свободного выхода в город) в магазине Delikat купил ему десятка полтора маленьких бутылочек с экзотическими напитками, родных заморскими напитками попотчевать. Только не довез Сергей это все до дома.
Его отпуск пришелся на период увольнения из ГСВГ и его отправили домой с дембелями. На аэродроме (на каком не помню, я, например, прилетел в Германию из Калинина в Альштет) они просидели несколько суток, мужикам было скучно и они решили выпить. Сергей сказал, что слили все что горело, в том числе одеколон, ну и его бутылочки тоже. Смесь сказал была гремучая, но молодые организмы все переварили. А дальше все как у Юры Покатова, он гуляет, мы ждем его и рассказов.
Он вернулся и мы разинув рты слушали как он горилку пил и ... ну вы сами знаете, что делал. Мне поведал по секрету, что шикарная деваха согласилась ждать его возвращения, отдавшись ему со всей своей девичьей страстью. Не смотря на наш показной кобелизм, были мы нормальными, где то даже романтичными, только стеснялись этого, вот и изображали из себя грозных воинов.
Третьим в отпуск у нас пошел мой незабвенный комардир, сержант Сергей Алибаш, ростовский казак из совхоза Новый Мир (сейчас это поселок Новомирский), с высшим образованием, окончил сельхозяйственный институт, инженер-мелиоратор.
У него уже была семья, жена и сын. Жена была беременна вторым, рожать должна была уже после того, как его призвали. Ребенок умер при родах, домой Сергей на похороны из учебки тогда даже не отпустили. Вот и так бывало.
Перед отъездом Сергей вытряс при помощи замкоменданта у своего ротного (штатный сержант, командир отделения, в комендатуре Йены был не положен, только три водителя и два стрелка, которые одновременно кочегары.
Сама комендатура и два жилых дома для офицеров и прапорщиков отапливать бурым углем -брикетом. Так что покочегарили мы достаточно. Наши командиры любили спать тепло и сладко, за ночь подбрасывали по нескольку раз, пока не научились некоторым хитростям. Отвлекся, продолжаю. Сергей был прикомандирован к нам из мотострелкового батальона 211 тп.
Его ротный был известный любитель выпить и Серегино довольствие (50 марок) он добросовестно зажимал. Кормили нас хорошо, так что деньги были нужны только на мелочи, так что Обходились. Что-то у нас с запасом было, а ротный иногда мелочь какую-то Сергею все же давал.
А тут отпуск, деньги нужны, ну вот и доложтл Сергей капитану Антоненко о своей проблеме. Ротного на ковер в комендатуру, два часа на возврат долга, а накопилось прилично, за несколько месяцев. Вообщем, Сергей при деньгах, и нас отпустили с ним в город подарки жене и сыну купить.
Отпустили щедро, проходили мы по магазинам долго, встретили первую в Йене группу советских туристов, до этого город в маршрут не входил, все больше по Ваймарам всяким ездили, хотя и у нас всякой старины хватало -остаток старой городской стены, старейший университет, завод Карл Цайс, а недалеко от города место битвы с Наполеоном -Йена-Ауэрштедское сражение.
Интересно было покупать вещи сыну Сергея, он ушел из дома давно, какой размер одежды рокупать на сейчас вообще не понятно. Вот стоим мы у стойки с вещами и думу гадаем, чего брать. Подошла немка продавщица, женщина лет сорока.
Ну, по-немецки то мы шпрехаем, объяснили ей, что так мол и так, отпуск у бравого солдата и лучший подарок это качественная детская одежда производства славной ГДР. Немецкий язык в моем исполнении немке понравился, иногда меня не понимали, образ солдата не вязался с хорошим произношением и правильной речью, абсурд, но это так было.
-----------------------------------------------
Подборки которые были популярны год назад -----