Рассказ "Важное решение". Начало.
Елизавета Семёновна протянула полную руку вперёд и требовательно потрясла ею перед невесткой:
— Давай деньги, ты же зарплату сегодня получила?
Люда перевела взгляд на руку свекрови, а потом посмотрела на мужа, жующего бутерброд. Выражение его лица явно давало понять жене, что он тоже так думает.
— А где у вас лежат общие деньги, чтобы взять, если нужно? — поинтересовалась Людмила.
В её семье деньгами тоже заведовала мать, распоряжалась какие будут покупки в течение месяца, откладывала на что-нибудь дорогостоящие, поэтому требование отдать зарплату, странным Люде не показалось. Деньги на мелкие расходы лежали в огромной декоративной шкатулке, которая стояла на полке в стенке. Мать не скрывала от дочери это место в гостиной и просила следить, чтобы мелочь была в наличии.
Елизавета Семёновна странно усмехнулась и ответила:
— А ты себе оставь на проезд тысячу и хватит, ты же у нас живёшь на всём готовом, зачем тебе деньги?
Люда пожала плечами и достала из сумки кошелёк.
— Всё давай, — свекровь с силой рванула кошелёк и вынула все деньги, даже те, что мать дала дочери в подарок на день рождения.
Это Люду покоробило, она даже открыла рот, чтобы сообщить о лишних деньгах, но свекровь с сыном уже скрылись в комнате.
Людмила сняла сапоги и села в коридоре. Сейчас было то же самое состояние, как пять лет назад, когда она получила тройку за реферат по биологии. Почти все одноклассники получили "5", было несколько "4" и только у Люды — тройка.
"У тебя прекрасный реферат, отличные иллюстрации, видно, что ты сама писала, но нужно было распечатать".
Люда стояла и держала в руках пятнадцать листов, исписанных ровным красивым почерком, и не знала, что ответить. Таких условий учительница не ставила, когда выдавала задание. Да и распечатать Люде было негде, у неё не было ни принтера дома, ни компьютера.
— Люд, Люда, а когда ужинать будем? Я опять бутербродами давлюсь.
Люда вышла из ванной комнаты и молча прошла на кухню. Не так она представляла себе семейную жизнь. Не так. Говорила мама: "Убери деньги, спрячь", — выходит права была.
Старший брат уехал из деревни после девятого класса, десятилетняя Люда не понимала, почему он так редко приезжает домой. А мать радовалась. Отец всю свою жизнь работал в леспромхозе, много работал по дому, но столько же и пил в выходные. Люда видела весь этот образ жизни и понимала, почему мама её поучала:
"Ты учись хорошо, дочка, в институт поступишь, человеком станешь. В деревне перспектив никаких и женихов нет. Даже если плохо будет, а осядешь в городе, не торопись к мамкиной юбке возвращаться, всегда успеется".
И Люда поехала поступать. Поступила. Жила в общежитии, из окна которого виднелась река и "ничего" больше. Ян учился в том же институте, был на три года старше. И познакомились банально, и встречаться стали не от большой любви, больше по симпатии.
Люда напоминала Яну внешне его мать. Крупная, мягкая, тот же цвет волос и глаз — это сыграла большую роль, Ян недолго думал и очень быстро сделал девушке предложение. А Людмила согласилась.
Только мать Люды не приняла известие радостно:
— Думала, ты замуж выйдешь, когда институт позади будет, на работу устроишься.
— Мам, сама говорила, если есть вариант — держись. Вот...
— Детей хотя бы не планируй пока, мало ли что, — сочувственно, а не с радостью произнесла мать. — Счастья же хочу. Или уже поздно?
— Нет у нас детей, — испуганно выпалила Люда.
— Ну и отлично, будь счастлива, дочка.
И Люда старалась. Она видела счастье в малом. В том, что есть крыша над головой, муж не пьёт, руки не поднимает, как её отец. И в этом виделось будущее, некий смысл. Людмила готовила, убирала, училась. Когда перешла на последний курс, устроилась на работу в Дом Детского творчества. Это была отличная практика для девушки, оканчивающей педагогический университет.
Как только Людмила появилась в доме мужа, Елизавета Семёновна уволилась с работы.
— Ноги совсем замучили, — жаловалась она и бегала по магазинам, на встречи с подругами, ездила с ними в сауну или отдыхать к кому-нибудь на дачу.
У Яна с работой тоже не всё получалось. В одном месте платили мало, в другом нужно было перерабатывать, а до третьего далеко было добираться. После первой зарплаты Люды муж сказался больным и не пошёл в офис.
— Врача вызвать? — спросила Людмила Яна, собираясь на работу после учёбы.
— Нет, я сама за ним присмотрю, — вмешалась мать и указала Люде на дверь, — иди.
А вечером, когда Людмила вернулась, Ян уже сидел на диване и пил пиво перед телевизором.
На следующий день всё повторилось.
— Ян, без больничного тебя уволят, это же не школа, когда мать может справку написать.
Ян посмотрел на Елизавету Семёновну, словно ожидая слов защиты, но собрался и сказал сам:
— Зачем такая работа, где не могут войти в моё положение?
— В какое положение? На любой работе так. До поры до времени будут верить и держать работника, так нельзя, ты же глава семьи!
— Глава семьи у нас папа! — возразил Ян. Елизавета Семёновна закивала соглашаясь.
Да. В этой семье главой номинально был Юрий Сергеевич. Он работал на двух работах и редко бывал дома. Елизавета Семёновна перед ним раскланивалась, угождала, говорила ласково, выставляя еду, приготовленную Людой, подавала рубашки, выглаженные Людой.
Но Юрий Сергеевич, крупный и полный мужчина с залысинами на голове, доходящими до темечка, всё видел и слышал, понимал, а зарплату, как и Людмила, отдавал жене. В дни получки Елизавета Семёновна была всегда в хорошем настроении, ещё более заботлива и радостна. А муж всё больше молчал и хмурился.
На следующий день свекровь с сыном отправились за покупками.
— А ты чего осталась? — спросил Юрий Сергеевич, разбирая перегоревший чайник на кухонном столе.
— Обед буду готовить, Ян попросил пирожков жареных.
— Пирожки могла бы и Лиза испечь, чего она в этом торговом центре забыла?
Людмила пожала плечами.
— Мила, — так ласково Люду звал только свёкор. — Ты счастлива? Первое время у тебя и глаз горел, и энергии было через край, а сейчас, как не вернусь домой, ты то готовишь, то убираешь. Сходили бы куда-нибудь с мужем, в театр там, в кино. Купила бы себе пальто новое.
— У меня нет денег на пальто, я всё Елизавете Семёновне отдаю, — ответила Люда и потупила взгляд, поняла, что поторопилась рассказать.
— Ах так! А зачем?
— Она так сказала. Я же к вам в семью пришла жить.
— Ясно, — стукнул ладошками по коленкам свёкор.
Он ушёл в комнату, потом вернулся и протянул большой пухлый конверт от какого-то письма.
— Здесь и на пальто, и на сапоги хватит, и на другие женские радости. Купи и не рассказывай, где взяла. Скажи, что на премию купила.
Люда стояла и смотрела на конверт, не решаясь его взять.
— Мила, собирайся, поехали. Нет и нет, не хочу ничего слышать о пирожках.
— Я за пять минут тесто поставлю, Юрий Сергеевич, а вернёмся, пожарю.
Свёкор улыбнулся.
Когда они вернулись домой с кучей пакетов, свекрови с сыном ещё не было дома.
— Я же тебе говорил, что успеем, машины во дворе нет ещё.
Людмила оставила все покупки в комнате и быстро отправилась готовить еду.
Елизавета Семёновна с Яном вернулись только к вечеру. Уставшие, голодные, но довольные.
— Это что? Это на какие деньги куплено? — закричала свекровь, увидев пакеты у кровати молодых.
Она бросилась в гостиную, проверять, не нашла ли Люда случайно общую кассу и не взяла ли деньги оттуда. Но все деньги лежали на месте.
Людмила захлопала ресницами, продолжая выкладывать готовые пирожки на тарелку:
— Это...
— Это он тебе денег дал, да? — ткнула пальцем в мужа Елизавета Семёновна.
— Это мне мама ко дню рождения выслала перевод, я получила и потратила.
— Ах ты! Значит, деньги были, а ты у меня словно попрошайка на проезд просила, вместо того, чтобы отдать их мне...
— Лиза! — возмутился муж, — ты говори, да не заговаривайся.
— Мы в семью её приняли, а она!
— А она в семье словно прислуга. Давно ли ты мыла посуду или пол? Я вижу, что все дела по дому Мила на себе тащит.
Елизавета Семёновна, словно пойманная рыба, стала открывать рот:
— Ах, Мила! Так и живи со своей Милой.
— Я бы на твоём месте не был так категоричен. Деньги в семью мы с Милой приносим. Вам с Яном надо молча сидеть.
— Я, пап, и молчу, — не выдержал сын.
Елизавета Семёновна выскочила из кухни, и было хорошо слышно, как она хлопнула дверью.
Ян тоже схватил со стола пирожок и ушёл к себе.
— Ты его хоть любишь? — вдруг спросил свёкор.
Люда опустила глаза в пол.
— Надо вам пробовать жить отдельно. А так — это ни жизнь, ни семья. Ты не думай, Мила, я не прогоняю, добра тебе хочу.
Людмилу этот разговор взволновал, заставил задуматься. А что и правда, съехать на съёмную квартиру и начать жить по-своему?
Всего планируется три части, не расходимся.
А пока можно обсудить прочитанное.