В 1949 году на весь СССР прогремел следственный процесс в отношении большой группы геологов, получивший название «Красноярское дело». Под следствие попали 27 человек, в том числе 4 академика и члена-корреспондента АН СССР и 10 профессоров, докторов геолого-минералогических наук. Главным обвиняемым стал Иосиф Григорьев, который, по мнению следствия, «злонамеренно скрывал от советского государства ценные месторождения полезных ископаемых и умышленно направлял научно-исследовательские работы по ложному пути».
История этого крупного ученого привлекла внимание Александра Солженицына, и в первой главе «Архипелага ГУЛАГа», рассуждая о страхах и действиях людей, попавших под тяжеловесную лагерную машину, он писал:
«Человек, внутренне не подготовленный к насилию, всегда слабей насильника. Редкие умницы и смельчаки соображают мгновенно. Директор геологического института Академии Наук Григорьев, когда пришли его арестовывать в 1949 году, забаррикадировался и два часа жёг бумаги».
Ученый не подписал ни одного протокола допроса, никого не оговорил и не упоминал. Он четко осознавал, с чем и с кем столкнулся, что за этим последует, как отразится на институте и его коллегах, и как всему этому противостоять. Подобное достойное поведение и исключительная ясность видения ситуации привела к тому, что в ГИ АН вслед за взятием директора не последовало потока арестов, как это нередко наблюдалось в других организациях при аналогичных обстоятельствах. Кем же был Григорьев и чем окончился судебный процесс для него самого?
Иосиф Федорович родился в 1890 году в городе на Неве в семье потомственного резчика по дереву. В 1908-ом молодой человек после окончания классической гимназии поступил в Горный институт, где в начале XX века был собран просто первоклассный профессорско-преподавательский состав. Директор вуза и выдающийся русский минералог Евграф Федоров читал студентам кристаллографию и петрографию; геологию вел известный тектонист Дмитрий Мушкетов, впоследствии возглавивший Геологический комитет; профильные горные дисциплины читались основателем отечественной маркшейдерской школы Владимиром Бауманом и основоположником горнозаводской механики Иваном Тиме, а химия - лауреатом Сталинской премии и создателем физико-химического анализа Николаем Курнаковым. С такой базой выпускники университета становились горными инженерами высочайшего класса и учеными широкого профиля.
Получив диплом, Иосиф Федорович занялся изучением полиметаллических и оловянно-вольфрамовых месторождений Алтая, Урала, Казахстана и Грузии. По результатам первых же самостоятельных исследований в 1918 году Григорьева избрали на должность геолога Геолкома. Такое внимание к молодому ученому объяснялось его научной амбициозностью и успехами - работа по изучению рудных минералов двадцати восьми месторождений Алтая стала первым в стране исследованием с применением минераграфии (точный метод микроскопического изучения в проходящем и отраженном свете образцов рудных или непрозрачных минералов). Как выяснилось, полиметаллические месторождения, детально изученные Иосифом Федоровичем, содержали одновременно в промышленных масштабах руды свинца, меди, цинка, а также благородные металлы. Последующая разведка месторождений показала, что Алтай стоял на первом месте в России по серебру и свинцу.
Помимо своей значимости для расширения минерально-сырьевой базы страны, эти изыскания оказались принципиально важны и с академической точки зрения. Григорьев определил критерии установления последовательности выделения рудных минералов, разработал классификацию структур руд, описал первичные руды и руды зоны гипергенеза, выделил генетические типы структур и показал важность их познания для понимания генезиса месторождения. Таким образом, Иосиф Федорович стал одним из пионеров металлогенических исследований в СССР.
В 1921 году впервые в стране Григорьев начал преподавать в своей альма-матер новую дисциплину - минераграфию, а чуть позже написал и читал в Горном институте и в Московской горной академии курс лекций «Рудные месторождения». В 1926 году ученого избрали на должность главного геолога Геолкома и главы металлической секции, фактически определявшей идеологию прогнозирования и поиска рудного сырье в стране.
В 1933 году Иосиф Федорович, уже широко известный ученый в области геологии рудных месторождений, возглавил рудный отдел Геологического института (ГИН) АН СССР. За выдающиеся научные работы, без необходимости подтверждать квалификацию защитой диссертации, ему присвоили сначала степень кандидата геолого-минералогических наук, а затем и доктора.
В 1941 году Григорьева назначили заместителем, а в 1947-ом – директором института. Одновременно он исполнял обязанности заместителя председателя Комитета по делам геологии при СНК СССР, во время Великой Отечественной войны возглавлял Казахский филиал АН СССР и был членом Комиссии по мобилизации природных ресурсов на нужды обороны страны. С 1945 по 1947 годы он исполнял обязанности главного геолога Комиссии по созданию отечественной базы атомного сырья, выполняя многочисленные консультации и экспертизы на севере страны (Норильский р-н), в Западной Сибири, Украине, Закавказье, на Колыме.
Правительство СССР наградило исключительно эрудированного ученого двумя орденами Трудового Красного Знамени и медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
Однако, несмотря на столь блестящую карьеру, ни в одном из юбилейных сборников, посвященных истории Геологического института, в 50-летнем или 70-летнем, нет упоминаний о Григорьеве как о директоре в принципе…
В качестве краткой предыстории стоит вспомнить скандально известную августовскую сессию Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина (ВАСХНИЛ) в 1948 году, организованной академиком Трофимом Лысенко при поддержке высшего руководства страны, которая имела катастрофические последствия для развития биологии и повлекла усиление роли идеологии в науке. Это привело к масштабным гонениям на советских ученых - вслед за генетиками во многих научно-исследовательских учреждениях начались погромные собрания.
Точкой отчета для репрессий в сторону геологов стал подготовленный газетой «Правда» доклад «О состоянии геологических разведок в Красноярском крае», зачитанный на собрании Политбюро ЦК ВКП(б). Он основывался на неподтвержденных фактах, изложенных в статье журналистки Анастасии Шестаковой. Изначально материал не вызвал интереса даже у главного редактора «Правды». Однако на фоне острого кризиса в Атомном проекте СССР и критической нехватки разведанных урановых промышленных месторождений, задача догнать США в ядерной сфере стала проблемой номер один. Ряд чиновников, курировавших геологические поиск, преждевременно рапортовали правительству и МВД об открытии урановорудных провинций на севере Красноярского края, не дожидаясь полного подтверждения запасов и перспектив месторождений от геологов. В итоге огромные цифры затраченных на поиск госсредств не соответствовали полученным результатам. Началась «охота на ведьм», и газета дала ход материалу Шестаковой.
Буквально на следующий после собрания Политбюро день Министра геологии СССР Илью Малышева вызвали в Кремль. После разговора со Сталиным он пережил обширный инфаркт и был снят с поста. В тот же день – 31 марта 1949 года - пришли за Иосифом Григорьевым.
За несколько месяцев до этого по аналогии с заседанием Лысенко была организована Сессия расширенного Ученого Совета Геологического института АН СССР для обсуждения работ научного учреждения. Формально тема мероприятия не претендовала на размах биологов, но последствия оказались не менее драматичны.
Григорьев принадлежал к числу специалистов, выступавших против больших объемов геологоразведочных работ на недостаточно подготовленных объектах, осознавая вероятные последствия.
«Борьба за качество выпускаемых трудов должна быть повседневной задачей Института. От нас никто не требует звонких неосуществимых обещаний! <...> Министерство геологии насколько лет назад начало решительную борьбу за качество отчетов. Все отчеты геологов управлений проходят территориальные или Всесоюзную комиссию по запасам, и только после их принятия работы могут списываться бухгалтерией как завершенное производство. Возможно, рецензенты слишком снисходительны и не придают должного значения доброкачественности описания фактических данных. По существу, конечно, никак нельзя мириться с таким положением, когда описания фактического материала доброкачественны только в работах НИИ. Работы последних лет показали, что в ряде случаев нам приходилось не раз возвращаться к описанию исследованных районов и пересмотру собранных коллекций и иногда заново переделывать работы, если фактические материалы по районам исследований неполноценны или утеряны», - выступал на Сессии директор ГИН Института геологических наук Григорьев.
Таких обвинений чиновники явно не ожидали. Стенограмма Сессии расширенного Ученого Совета ИГН АН СССР была засекречена (ее опубликовали лишь спустя почти 70 лет к 90-летию НИИ).
Академику инкриминировали следующее: «являясь одним из руководителей геологической службы в СССР, Григорьев, хорошо зная месторождения Алтая и их значение, скрывает богатые месторождения редких металлов, в частности, урана, и препятствует их промышленному освоению». Ситуация начинала сильно напоминать "Шахтинское дело" 1928 года, в рамках которого были осуждены 53 руководителя и специалиста угольной промышленности страны (в 2000 году все они были полностью реабилитированы).
«Работа» с обвиняемыми за стенками тюрем приносила свои плоды – новые волны арестов. Но Иосиф Федорович не назвал ни одного имени. Суда не было. Приговор ОСО МГБ СССР вынесло 28 октября 1950 года: 25 лет без права переписки с конфискацией имущества. К тому моменту ученый был уже мертв. Он скончался в камере, вернувшись после очередного допроса «с пристрастием», через полтора месяца после ареста - 14 мая 1949 года. Не зная этого, семья академика подавала заявление на отмену необоснованного обвинения неоднократно вплоть до 1954 года, когда «дело было прекращено производством», и все геологи, как погибшие в тюрьмах и лагерях, так и оставшиеся в живых, были полностью реабилитированы.
После ареста из квартиры Григорьева вывезли мебель, посуду, одежду всех членов семьи. В бывший кабинет академика была насильно вселена женщина с открытой формой туберкулеза, а затем человек, состоявший на учете в психиатрическом диспансере, в прошлом сотрудник КГБ, который терроризировал семью на протяжении 10 лет. Выселить его удалось только в 1974 году.
После «наведения порядка» в Министерстве геологии на смену привычным поисково-разведочным партиям и экспедициям пришла совершенно иная система. Все геологические работы в Красноярском крае и Хакасии передали созданному в 1949 году Главному управлению МВД СССР «Енисейстрою», под контроль которого перешли региональное геологическое управление и территориальный геологический фонд. Месторождения осваивались в основном силами заключенных, поэтому именно в рамках существования «Енисейстроя» были созданы 10 исправительно-трудовых лагерей, где работало в общей сложности более 16 тысяч человек. На поиск урана в Сибири бросили огромные силы и средства. Безусловно, это дало свои результаты, но качество и эффективность геологоразведочных работ оставляли желать лучшего. Деятельность геолфонда в период 1949-1953 годы была практически прекращена. Кадастры месторождений полезных ископаемых за 6 лет почти не пополнялись. Карты изученности составлялись только там, где работал ГУ «Енисейстрой», а это не более 30% всей обслуживаемой Красноярским геолфондом территории.
В марте 1953 году Постановлением СМ СССР «Енисейстрой» был передан в ведение Министерства металлургической промышленности СССР, а уже спусти 4 месяца этот главк был закрыт. В 1955 году партии и экспедиции были возвращены в систему Министерства Геологии СССР.
«В 1949 году при помощи клеветы и использования недостойных лиц бывший сотрудник газеты «Правда» Шестакова Анастасия Федоровна сумела обвинить в глазах Берия и Абакумова и посадить за решетку 27 геологов. Из них умерло в тюрьме и лагерях 6 человек, в том числе академик Иосиф Григорьев. Выжившие безвинно отбыли 5 лет наказания. Шестакова несет огромную ответственность не только за заключение и смерть геологов, но и за многие сотни миллионов рублей, бесцельно и безответственно растраченных Енисейстроем», - подвел итог урановой эпопеи один из арестованных по «Красноярскому делу», ученый-геолог Владимир Крейтер в письме первому секретарю ЦК КПСС Н. С. Хрущеву.
Журналистку исключили из партии, но к уголовной ответственности так и не привлекли.
Весной 1950-го маршал Климент Ворошилов официально заявил о наличии у СССР ядерного оружия. На производство первой советской атомной бомбы пошло трофейное сырье - собственного урана у нас на тот момент не было, и правительство использовало руду с месторождения Яхимов, на границе Германии и Чехословакии. А в начале 1950-х геологи разведали богатые и доступные месторождения на Украине, в Туркмении, Казахстане, Забайкалье и на Алдане, обеспечив надёжную и перспективную сырьевую базу. Весьма скромные по запасам месторождения Красноярска и Колымы на фоне чудовищных природных условий и гигантских затрат на добычу были признаны не рентабельными и не продуктивными. То есть там, как и предполагал Григорьев, торопиться с инвестициями до завершения всех необходимых геологоразведочных работ не стоило.
