89 лет назад, 18 октября 1934 года, в семье Всеволода Николаевича Можейко и Марии Михайловны Булычевой родился мальчик Игорь. Родители будущего писателя разошлись и Мария Михайловна вышла замуж за Якова Исааковича Бокиника, инженера, видного специалиста в области фото- и кинематографической техники. В этом браке родилась Наталья Яковлевна Бокиник, младшая сестра Игоря. Отчим погиб в последние дни Великой Отечественной, когда семья уже ждала его домой. После школы Игорь Всеволодович Можейко получил высшее образование, причем, довольно сложным путем, начался который, видимо, в знаменитом Военном институте иностранных языков Красной Армии, из стен которого вышли еще как минимум два писателя, имеющих отношение к фантастике: Аркадий Стругацкий и Михаил Анчаров.
В 1957 году Игорь Можейко отправляется в Бирму, переводчиком при советском посольстве. Через два года возвращается и поступает в аспирантуру Института востоковедения АН СССР. С 1963 и до самой смерти в 2003 году остается его штатным сотрудником. В 1961 году в журнале "Вокруг света" появляется рассказ Игоря Можейко "Маунг Джо будет жить", основанный на бирманских впечатлениях. Первый фантастический рассказ "Долг гостеприимства", был опубликован в 1964 году под псевдонимом Маун Сейн Джи. В 1967 году в журнале "Искатель" публикуется рассказ "Когда вымерли динозавры?", впервые подписанный псевдонимом Кир Булычев.
У этого псевдонима своя непростая судьба. Сформировал его писатель очень просто - "Кир" - от имени жены писателя, известной художницы Киры Алексеевны Сошинской, а "Булычев" - от девичьей фамилии матери. Однако издатели долго не могли смирится со столь странным, по их мнению, именем "Кир", поэтому, что только они ни делали с ним: ставили точку (см. иллюстрацию выше), писали имя автора как "Кирилл Булычев" и даже "Кирилл Всеволодович Булычев", но в конце концов, смирились. Как бы там ни было, в советскую фантастику пришел новый автор, которому суждено было стать не просто известным писателем, а затмить своей популярностью большинство советских фантастов.
Рискну высказать мнение, что фантастика для Кира Булычева не была ценностью сама по себе. Его интересовала современность, но он хорошо понимал ограниченность возможностей реалистической литературы. Ты либо пишешь о том, что видишь и чувствуешь, при этом высказывая свое истинное отношение к окружающему, а следовательно неизбежно сталкиваешься с неприятностями, которые помешают тебе не только публиковаться, но и жить, либо занимаешься, как тогда говорили, лакировкой действительности. Единственным выходом из этого противоречия была фантастика, ибо с нее и взятки гладки. Если внимательно присмотреться к творчеству Кира Булычева, мы обнаружим множество подтверждений этой гипотезы.
Реализму фантаст Булычев был верен даже в мелочах. Посмотрим на имена некоторых героев писателя. "Девочка, с которой ничего не случится" (1965) Алиса, названа в честь дочери писателя. а герой рассказа "Хоккей Толи Гусева" (1968), почти наверняка - в честь художника из журнала "Искатель" Анатолия Гусева. Штатное расписание звездолета "Сегежа", из первого фантастического романа Булычева "Последняя война" (1970), копия аналогичного документа теплохода "Сегежа", на котором писателю довелось путешествовать. Имена жителей Великого Гусляра позаимствованы его создателем из дореволюционной телефонной книги города Вологда, а в шестом "В" классе, из повести 1978 года "Сто лет тому вперед" учились одноклассники самого Игоря Можейко.
И не только имена реально существующих людей дарил Булычев своим персонажам, но нередко и характеры. По крайней мере, создается впечатление, что корабельный врач Владислав Павлыш, штурман Глеб Бауэр и другие члены экипажа "Сегежа" очень похожи на своих прототипов, уж больно они живые. Нередко в фантастических произведениях этого писателя мы встречаем и его собственное альтер эго. Во всяком случае в таких рассказах, как "Выбор" (1971), "Корона профессора Козарина" (1973), "Можно попросить Нину" (1973), в повести "Журавль в руках" (1976) и других прослеживаются автобиографические моменты.
Ну ладно, это люди. Некоторым писателям и в самом деле проще использовать прототипы, нежели придумывать несуществующие характеры, а как обстояло у Кира Булычева с реализмом в социальном смысле? В цикле о вымышленном (отчасти) городке Великий Гусляр или о другом городе, Веревкине, в рассказах и повестях, время действия которых ХХ век, писатель смело отображает то, что его окружает, лишь вводя фантастические элементы в повседневность. Другое дело - будущее! К моменту появления писателя Кира Булычева, в советской фантастике существовало два подхода к изображению будущего. Первый - это подход Ивана Антоновича Ефремова, который в своих произведениях показал полностью преображенную Землю и людей, ее населяющих.
Создатель "Туманности Андромеды" показал, что общество эпохи победившего коммунизма будет построено на совершенно иных принципах, нежели современный ему социум. Второй подход продемонстрировали Аркадий Натанович и Борис Натанович Стругацкие в "Полуденном" цикле. Они поместили в декорации будущего лучших своих современников, слегка их идеализировав. В частности, в отличие от героев Ефремова, герои Стругацких не утратили чувство юмора и обладают некоторым количеством недостатков, которые приближают их к читателю. Не удивительно, что многие из персонажей, придуманных этим писательским дуэтом воспринимаются более живыми, нежели люди "Эры Великого Кольца".
Вы можете со мною не согласиться, но я считаю, что Кир Булычев не только личности людей будущего, но и по большому счету общество, в котором те живут, оставил почти без изменений. В его произведениях о XXI веке, мы нигде не найдем упоминания о том, какая именно социально-политическая система установлена на Земле. По умолчанию предполагается, что - коммунизм. По крайней мере - отсутствуют деньги, за порядком следят роботы, а люди занимаются наукой, искусством, путешествиями и так далее. Означает ли это, что писатель, прежде чем перенести время действия в следующий век, штудировал классиков марксизма-ленинизма? Полагаю, что он не открывал их с момента окончания ВУЗа.
Мне представляется, что Кир Булычев поступил просто - он выключил из окружающей его действительности комитеты партии, профсоюзные собрания, очереди за дефицитом, бюрократов, хапуг, алкоголиков, тунеядцев и тому подобные явления, оставив лишь творческий энтузиазм, увлечение наукой и техникой, страсть к путешествиям и открытиям, готовность прийти на выручку попавшим в беду, добавил продвинутую технику и полную свободу передвижения. Так и получился мир будущего по Булычеву, наиболее пестро и ярко представленный в цикле о приключениях Алисы Селезневой и более сдержанно и фрагментарно в цикле о докторе Павлыше, агенте Космофлота Брюсе и в некоторых других произведениях.
Реализму в фантастике Кир Булычев постарался сохранить верность до конца своего творческого и жизненного пути, но, как мне кажется, в последние годы жизни он угодил в ту же ловушку, в какую, в эпоху так называемой "гласности", попали многие советские писатели. В чем суть этой западни? Если человек долго голодал, его нельзя кормить от пуза, он может просто погибнуть. Советское общество слишком долго жило в условиях сенсорного голодания. Не потому, что информации было мало, а потому что зачастую она была однообразна. В фантастике, например, нельзя было рисовать будущее альтернативное коммунистическому. Я слегка утрирую, но в целом ситуация складывалась именно таким образом.
И вдруг стало МОЖНО! Пиши о чем хочешь! О Сталине? Пожалуйста! О репрессиях? Сколько влезет! О том, что при царизме было не все так однозначно? Да сколько душа пожелает! И творческая интеллигенция кинулась во все тяжкие развенчивать, разоблачать, изобличать и клеймить. Никто и не заметил, что подобное поведение свойственно вовсе не свободным людям, а скорее рабам-вольноотпущенникам. Свободный, мыслящий человек не хватает все, что ни попадя, не старается казаться правдивее остальных, а спокойно наблюдает за происходящим со стороны, оценивая и взвешивая на весах логики, здравого смысла, а главное - достоверности.
Увы, Кир Булычев, как и другие известные советские фантасты, не сумел удержаться от обличительного пафоса в своих поздних произведениях, которые, что печально, составляют немалую часть его творческого наследия. И дело вовсе не в том, что сюжетные ситуации, описанные, например, в цикле романов "Река Хронос" не имеют ничего общего с исторической достоверностью, дело в том, что поставив перед собой задачу осмыслить, при помощи фантдопущения, произошедшее с Россией в первой половине ХХ века, автор не сумел остаться над схваткой. Он лишь поменял плюс на минус. Все революционное, советское, социалистическое стало синонимом нелепого, невежественного, жестокого. Возможно тогдашнему читателю такой подход, как говорится, "зашел", но ведь Кир Булычев метил в вечность! И промахнулся.
Со мною можно не соглашаться, но я думаю, что самому реалистичному советскому писателю фантасту в поздний период его творчества как раз реалистичность-то и стала отказывать. Прежде он никогда не работал двумя красками - черной и белой (ну или, если хотите, красной и белой). Мир его увлекательных, населенных совершенно удивительными персонажами, полных юмора и выдумки книг, пестрел красками. Герои Булычева не были однозначно плохими или хорошими. Они были живыми, со всеми своими достоинствами и недостатками, они существовали по законам реальности, а не по авторскому произволу.
Ни Алиса, ни Громозека, ни Весельчак У, ни доктор Павлыш, ни Корнелий Удалов не были рупорами политических, научных, или каких-либо других идей. Они, как и положено по законам искусства, жили в предлагаемых обстоятельствах, и потому в них верилось и верится до сих пор. А вот когда писатель начал сводить счеты с советским прошлым, законы искусства были нарушены. И опять же не потому, что автору отказал талант или знание человеческой психологии, а потому что художественную литературу, нельзя безнаказанно превращать в агитку - в советскую ли, в антисоветскую ли - не важно. Не знаю, как вам, а мне очень жаль, что Кир Булычев потратил на агитки без малого два десятилетия своей творческой жизни.