Голова Матвея раскалывалась от боли. Вживленные в тело биоконтроллеры должны были исправить ситуацию. Обычно они срабатывали и регулировали физиологические процессы. В связи с чем Матвей не особо нуждался в лекарствах. Но вот сегодня его тело прямо-таки восстало и совсем-совсем не слушалось хозяина.
Матвей летел на научный симпозиум. Всю прошлую ночь он работал над докладом по вопросам теоретических оснований кибернетической педагогики. Чисто технически работа была не то, чтобы слишком сложной, но многое, очень многое пришлось отбросить, а оставшееся – обобщить. Вот это всё и потребовало труда.
Напряжение сыграло злую шутку с Матвеем. Он и вообще часто страдал мигренью. Сегодняшняя же бессонная ночь отправила его голове очередной «пламенный привет». Приходилось вкушать его по полной программе.
Между тем космический корабль, призванный доставить Матвея в пункт назначения, спокойно и размеренно пожирал километры пространства. Ну, или что он там мог пожирать, двигаясь со сверхсветовой скоростью в необходимом для того режиме.
Матвей лежал в своей каюте, периодически впадая в полудрёму, и внезапно понял, что пропустил обеденный час. Привык, понимаете ли, принимать пищу в определённое время. А тут эта головная боль все карты смешала! Что поделать?
Корабль должен был в очередной раз выйти из сверхсветового режима и сделать остановку в промежуточной точке пути. Лететь дальше они могли лишь после дозаправки. Это превращало космический корабль отчасти в железнодорожный состав, ведомый тепловозом.
Во время дозаправок Матвей переходил из своей каюты в буфет и тешил себя надеждами найти достойного собеседника. Не слишком часто, но это получалось. Хотя и не относилось к пассажирам, летевшим с самого начала путешествия. Преданных фанатов теоретической киберпедагогики среди них не обнаруживалось.
Бывало, однако, что новые пассажиры заходили на корабль в пунктах дозаправки. Некоторые из них, подобно Матвею, оказывались не прочь скоротать время в доброй беседе за чашкой кофе или чая в буфете. Поэтому Матвей планировал пойти в буфет и сейчас.
Предыдущие две трети пути на приятных собеседников оказались не очень богаты. Сегодня Матвей тоже особо не надеялся. Но очень уж хотелось отвлечься. Поэтому он спустился в буфет и расположился за столиком на диване.
Диван был узкий и крайне неудобный. Ничего не попишешь. Экономили место. Всё-таки они были в космосе, а не шли хотя бы по морю. Поэтому выбирать особо не приходилось. Зато обслуживание здесь было отменное, как в хорошем земном ресторане.
Сказывались преимущества большого пассажирского лайнера. В космосе такие суда совмещали черты самолётов и морских кораблей. Пространства делились на личные и общие. Спать полагалось в личном пространстве, а есть и развлекаться – в общем.
Существовали, впрочем, варианты космических кораблей меньшего размера и вместимости. Планировка помещений там была иная. Перемещались они на относительно близкие расстояния. Во время перелёта пассажиры постоянно находились в креслах общего салона.
В корабле дальнего следования можно было получать удовольствие, если не от удобства мебели, так хотя бы от сервиса обслуживания. Подошедший к Матвею официант принял у него заказ на кофе. Возможно, кофе при головной боли не очень показан. Тем не менее, хоть даст потешить себя вкусом бодрящего напитка.
– У Вас за столиком не занято? – раздался вдруг прямо над головой Матвея надтреснутый старческий голос.
Матвей встрепенулся, посмотрел на подошедшего к нему пожилого человека. Тот был старомодно одет в костюм из традиционной ткани. Так давно уже не одевались.
Матвей, скажем, носил просторную световую тунику. Сияние подсветки светло-коричневого цвета, обеспечиваемой подкожными имплантами в ключевых местах (шея, руки, ноги, пояс), накрывало верхнюю часть тела Матвея, спускалось чуть ниже пояса и оставляло открытыми ноги ниже коленей.
Туника Матвея напоминала, пусть не материалом, так фасоном одежду, распространённую в древние времена. В таких туниках ходили мужчины из народов, имевших общее наименование «германцы».
Впрочем, нельзя сказать, что отступление от современных тенденций так уж портили облик незнакомца. Старомодный костюм-тройка тёмно-синего цвета в белую клетку сидел на нём довольно элегантно. На груди поверх жилетки в тон пиджака красовался бордовый галстук, хорошо сочетавшийся с белоснежной рубашкой. Из кармана пиджака кокетливо выглядывал кончик носового платка.
– Так у Вас занято или я могу присесть? – опять спросил незнакомец. Голос неприятно дребезжал и похрипывал. Матвей поразился, как можно в наши дни так запустить голосовые связки и дать им состариться!
– Да, конечно, присаживайтесь! – проговорил Матвей, одновременно раздражаясь и стыдясь своих мыслей о человеке, ничего ему плохого не сделавшем.
В руках незнакомца поблёскивала трость из тёмного, возможно, даже натурального материала. Незнакомец неожиданно ловко перехватил её другой рукой, присаживаясь рядом с Матвеем. Вот он уже сидел, подперев обе руки набалдашником трости.
– Вижу, страдаете от головной боли? – спросил незнакомец.
Матвей вздрогнул, ибо удивился точности попадания в цель.
– Не удивляйтесь, – проговорил незнакомец. – Я врач по одной из своих прошлых профессий. Когда-то нас называли «невропатологами». Но в век господства машинного разума врачами служат в основном кибернетические или, как их называют, машинные люди. Впрочем, у Вас очевидные признаки сильной мигрени. Это мог бы заметить любой наблюдательный человек, а не только такой старый врач, как я. Поэтому не удивляйтесь моей прозорливости. Кстати сказать, меня зовут Франц.
Матвей представился в ответ. На том их разговор на время прервался.
Принесли кофе. Матвей поблагодарил официанта, помешал ложечкой напиток в чашке и чуть пригубил. Франц взглянул на него и вдруг сказал:
– На Вашем месте я не злоупотреблял бы кофеином!
– Что делать, страстно люблю этот напиток! – развёл руками Матвей.
– Вы всегда руководствуетесь эмоциями? – спросил Франц.
– Я обычный, природный или натурный, как говорится, человек! – всплеснул руками Матвей, откинувшись на спинку дивана.
– Полагаю, что Вы так необдуманно тратите эмоции, поскольку не вполне понимаете их ценность, – задумчиво проговорил Франц. – Иначе бы были поэкономнее!
– Как будто Вы понимаете ценность эмоций, – огрызнулся Матвей. Разговор ему нравился всё меньше и меньше.
– Представьте себе, понимаю, – сказал с достоинством Франц, и голос его словно помолодел. – Могу рассказать Вам историю, к чему приводит тяга к эмоциям. Причём история затрагивает существ, эмоций от природы не имеющих. Очень показательный случай!
– Вы имеете в виду машинных людей? – уточнил Матвей.
– Именно, именно их! – кивнул Франц.
– Видите ли, – мягко начал Матвей, – так случилось, что я специалист в области киберпедагогики. Поэтому я не очень заинтересован слушать истории…
– Вздорных стариков? – опередил мысль Матвея Франц.
– Не стал бы так на том настаивать, – ответил Матвей, – но я эксперт в теории воспитания и обучения кибернетических детей. Если вообще можно говорить о «воспитании» и «обучении» в их случае, конечно. Так что, сами понимаете, я не очень горю желанием получить массив информации от неспециалиста.
– А Вы послушайте и потом лишь решайте, стоящая это история или пустышка. Главное, чтобы Вы поняли, как трудно обрести чувство радости в детстве и как легко его потерять в зрелости.
– Хорошо, – обречённо вздохнул Матвей. – Рассказывайте!
Франц немного помолчал, приподняв в задумчивости подбородок. Потом опустил голову, отодвинул от себя трость, так, что на неё опиралась только его вытянутая правая рука. И начал свой рассказ.
Продолжение в сборнике рассказов:
Сергей Куликов "Время знать любовь и нравственность" (Author.Today)