— Тетя Зина, а можно я к вам приеду? Мамка с папкой опять пьяные. Дерутся, а мне страшно.
— Да как же ты доберешься до поселка одна?
— Доберусь! Я дорогу запомнила. И деньги на билет у меня есть, я с обедов в школе сэкономила.
— Мала еще одна так далеко ездить. Вдруг в дороге что случится, или заблудишься. Потерпи Люсенька, я тебя на каникулах заберу.
Я тяжело вздохнула. Тетю Зину не переубедишь. Это я уже знаю. А я бы точно добралась до поселка сама. Я не маленькая уже, во второй класс пошла. И учительница говорит, что я сообразительная, несмотря на то, что родители пьяницы.
То, что мои родители были пьющие, знала фактически вся школа. Из-за этого некоторые ребята даже не хотели со мной дружить, называли меня обидным словами: нищенка, побирушка и тому подобное. Поэтому, когда я выросла, то научилась тщательно скрывать такое родство.
Училась я на самом деле неплохо и после школы поступила в институт. На заочное отделение, конечно, понимала, что никто меня кормить не будет. Взрослая уже, сама себя и обеспечивай. Я сняла комнату подешевле, с такими же алкашами по соседству. Мне не привыкать, тем более до чужих алкашей мне не было никакого дела.
В институте же я познакомилась с Сашей, только он учился на дневном отделении. Саша крайне неприязненно относился к моим пьющим соседям.
«Как можно вести такую жизнь? Таким людям лучше вообще не рожать детей, гарантированно пойдут по стопам родителей», — говорил он. И я соврала. Сказала, что сирота и меня вырастила тетя Зина. Та самая из поселка, двоюродная сестра моей матери.
Позже, когда Саша познакомил меня со своими родителями, я поняла, что поступила совершенно верно. Во-первых, его семья была образцовой и положительной, а во-вторых, мама Саши очень подробно расспрашивала меня о моей родне. И я снова соврала. Сказала, что родители были геологами и погибли в горах, во время схода снежной лавины.
Потом мы поженились. Вполне понятно, моих родителей на свадьбе не было, но не было на ней и тети Зины. Мне пришлось снова соврать, что вырастившая меня родственница уехала на Север, чтобы ухаживать за своим братом, который после болезни прикован к постели.
Мое вранье катилось за мной как огромный грязный снежный ком, грозя однажды придавить меня. Естественно я не сказала о том, что вышла замуж своим родителям, которым, впрочем, не было до моей жизни никакого дела. Их больше интересовало, сколько денег я им принесла. Но, я не сообщила о своем замужестве и тете Зине, которая уж точно не заслуживала такого отношения с моей стороны.
— Сашка, у нас будет маленький, — с сияющими глазами отважилась я сообщить новость своему мужу. Мы жили в квартире его родителей, и я говорила шепотом, боясь, что меня услышит свекровь. Мне оставалось учиться еще полтора года, а беременность означала то, что мне придется на некоторое время оставить учебу. Да и работу тоже.
— Ребенок? — переспросил Саша довольно громко и тут же за стенкой послышался кашель.
Я вздохнула.
— Да, ребенок. Но ведь это нормально? Мы же понимали, что когда-нибудь это случится?
— Хорошо бы сначала пожить для себя. Но, что же, раз так, то ничего не поделаешь. Ребенок, так ребенок.
Саша улыбнулся своей детской улыбкой и я, наконец, успокоилась. Хороший у меня муж. Немного бесхарактерный и находится под влиянием своей мамы. Но это означает, что он любит свою маму. А, значит, и меня будет любить. И нашего малыша тоже.
Я была счастлива. Наутро, правда, свекровь прочла мне лекцию о том, что женщина должна планировать такие вещи. Мы с Сашей еще молодые не слишком хорошо стоим на ногах, по большей части живем за их счет. И прочее, прочее. Но в итоге она приняла новость о ребенке довольно позитивно и со свойственным ей напором начала контролировать каждый мой шаг. Свекровь следила за тем, что я ем, как я одеваюсь, чем занимаюсь. С одной стороны мне была приятна ее забота, раньше обо мне никто так не беспокоился. Но иногда ее назидательный тон был слегка утомителен и даже чуточку обиден.
За время беременности, вернее с тех пор, как стал виден живот, я ни разу не была у родителей. Говорила им, что очень занята учебой и на работе. Старалась регулярно отправлять им деньги, чтобы они не беспокоили меня.
И вот, наконец, муж отвез меня в роддом. Роды были долгими и изнуряющими, но, когда на свет появился наш сын, я от нахлынувших чувств, попросила телефон и сразу же позвонила мужу. На звонок ответила свекровь.
— Дорогая моя, сегодня у нас был очень необычный гость, — не слушая меня, начала свекровь, — Можно сказать, этот человек явился с того света. И знаешь, что хотел этот давно погибший геолог? Он жаждал опохмелиться!
— Простите, Раиса Дмитриевна! Я боялась вам сказать. Думала, что вы будете судить обо мне по моим родителям.
— И правильно думала! Яблоко от яблоньки не далеко падает. К тому же нам не нужен такой позор! Чтобы все знакомые говорили, что у Саши жена дочь алкоголиков.
— Извините, — я не могла выговорить ничего другого. Слезы душили меня, и мне хотелось только одного, чтобы этот разговор скорее закончился.
— Значит так, не ты, ни твой ребенок больше не должны появляться здесь. Александр подаст на развод сам.
— Как? Что вы говорите? Саша не бросит своего сына!
— Саша еще не сошел с ума, чтобы обзаводиться наследником, у которого такой дед!
— Но причем тут ребенок?
— Я не собираюсь объяснять тебе очевидные вещи. Нам не нужна такая наследственность, — отрезала свекровь и положила трубку. А я в тот же миг потеряла сознание.
Когда я пришла в себя, то подумала, что ничего страшного не произошло. Реакция свекрови, конечно, была негативной и я ее заслужила тем, что скрывала от них правду. Но Саша не бросит меня и тем более не бросит своего сына.
Я позвонила мужу, но телефон не отвечал ни в тот день, ни на следующий. Саша так же не приходил в больницу, проведать нас. Я с тоской наблюдала, как другие мамочки показывают детей в окно и за тем, какие у них счастливые лица. В палате лежала моя однофамилица, и я каждый раз радостно вздрагивала, когда ей приносили передачу.
Когда врачи заговорили о выписке меня и сына из роддома, я позвонила тете Зине. Я рассказала ей все как есть, с самого начала. После моих откровений, тетя Зина вздохнула и сказала: «Ох, Люся, Люся!».
На следующий день мне принесли передачу, и я показывала в окно своего сына. Но только не его счастливому отцу, а своей любимой, все понимающей тете.
Мы вместе с тетей Зиной поехали домой к моему мужу. Тетя Зина планировала забрать мои вещи, а я все еще надеялась на то, что Саша, увидев сына, передумает.
На дверях был новый замок, и мой ключ к нему не подходил. Я дрожащей рукой нажала на кнопку звонку и страшно обрадовалась, когда дверь открыл мой муж.
— Саша, извини меня, я, действительно, виновата! Не нужно мне было скрывать правду. Но я так боялась потерять тебя. Прошу, не принимай поспешных решений. Я все та же, посмотри на меня. Ты же знаешь, что ничего не изменилось. Мы сможем это пережить, главное быть вместе. У нас теперь сын, ему нужен отец.
— Люся, я не хочу детей от тебя. Он мне не нужен, я не признаю этого ребенка.
— Ты хотя бы посмотри на него.
— Мама говорила, что ты будешь на этом настаивать, чтобы манипулировать мной. Так что, нет!
Саша выставил в подъезд мои вещи и закрыл дверь.
— Пойдем отсюда, — тетя Зина, прихватив чемодан, уже спускалась по лестнице, а я все еще смотрела на закрытую дверь, пока малыш не заплакал.
Я перевела взгляд на крошечный сверток и удивленно улыбнулась. В тот момент я осознала — все, что мне было нужно от этой семьи, у меня в руках. Вот этот маленький человечек, которого я буду любить и, который будет любить меня. «Вот, дурак!», — воскликнула я, имея в виду мужа и пошла вслед за своей тетей.
Тетя Зина забрала нас с сыном к себе и так мы стали жить в поселке, где я проводила лучшие дни своего детства. Все мне здесь было знакомо, все казалось родным. Сам воздух был будто наполнен спокойствием и умиротворением. Я назвала мальчика Тимофеем в честь дедушки, отца тети Зины и моей матери. По рассказам тети он был хороший человек и, если бы я родилась в его семье, а не у своих родителей, со мной бы не случилось то, что случилось. Ну и хватит об этом. Саша мой муж вскоре подал на развод и больше ни я, ни наш сын Тима его никогда не видели.
Я устроилась работать на местную птицефабрику. Трудилась по сменам и на это время с Тимой оставалась тетя Зина. Жили мы у нее же в доме, весело и дружно. Мне уж точно здесь было лучше, чем в любой из моих прошлых жизней.
На комбинате, где я работала, был водитель. Балагур и весельчак по имени Василий. По началу, я относилась к нему с некоторой осторожностью, но Васька не принимал такого положения дел. Вокруг него все должно было блестеть и крутиться. И он попросту не отставал от меня, пока и я не начала хохотать от его шуточек. Мир сразу же стал каким-то простым и легким, пропала моя постоянная настороженность и ожидание неприятностей. Само собой разумеется, все это я поняла гораздо позже. Когда я привыкла к поведению и жизневосприятию Васьки, мы стали с ним как бы приятелями. Хотя у Васьки все вокруг были друзьями и я не исключение.
Мое холостое положение местным жителям не нравилось. Как так? Непорядок! Соседка так, вообще, предлагала мне различные варианты холостых претендентов на мою руку, чуть ли не с фото. Будто в магазине, или на сайте знакомств. Обрисовывала личные качества мужчин, расхваливала, показывала товар лицом, так сказать. В один момент, я подумала, а что это я артачусь? Тимке нужен отец, я тоже еще слишком молода, чтобы ставить на себе крест. И тогда я решилась, остановив свой выбор на Степане, которого соседка нахваливала больше всех.
Степан мне сразу понравился, он как-то располагал к себе. Широкие плечи, глубоко посаженные глаза и вьющиеся волосы. Этакий Аполлон деревенского масштаба. Непонятно было только, как с такой внешностью он до сих пор гулял на свободе, а не сидел у телевизора окольцованный одной из местных птичниц.
На втором нашем свидании Аполлон, ой Степан, полез ко мне целоваться. Было немного неприятно, потому что данный процесс у Степана сопровождался с обильным слюноотделением, и после оного хотелось вытереть рот. Но я терпела. Мало ли у кого какие особенности. Бывает гораздо хуже. Взять хотя бы моего бывшего мужа… А нет, обещала же о нем больше не вспоминать.
В общем-то, стали мы со Степаном значит встречаться. И как-то раз тетя Зина была в городе, а Степан зашел ко мне в гости. И вот мы с ним принялись как раз целоваться. Степан все больше распаляется, я терплю его слюни и слышу, что Тимка проснулся и захныкал. Степан, почувствовав мое сопротивление, выругался:
— Щенок, когда он уже заткнется!
Мои глаза полезли из орбит. Я, молча, прошла в комнату, успокоила Тиму, а потом, прихватив по дороге веник, вернулась обратно.
— Кого ты назвал щенком, кобель переросток? — я огрела Аполлона прямо по его прекрасному лицу, — а ну, пошел отсюда и, чтоб я тебя больше не видела, а то все твои волосенки кудрявые повыдергиваю!
С тех пор меня и прозвали в поселке Люська гордячка. Даже не знаю, почему. Возможно, потому что не позволила безропотно и дальше слюнявить свой рот, пока мой сын будет заходиться плачем, и его при этом будут называть щенком. Ну и пусть! Все же логично. Сына своего я любила больше всего на свете. Намного больше себя самой и уж точно больше, чем какого-то совершенно постороннего для нас мужика. Хотя и Аполлона.
Шло время. Соседка все еще подсовывала мне различных ухажеров, перекинув свой поиск уже на соседние села. Но однажды я сама познакомилась с парнем, который мне довольно-таки понравился. Виктор был приезжим, но собирался обосноваться в поселке. Планировал заняться лесозаготовками и присматривал себе дом. Остановился он, так же как и я, у своей тети, бабы Ани, которая жила на соседней с нами улице. Тимке было в то время уже два с половиной года и больше всего мне нравилось, что Виктор с ним, как будто бы ладит. По крайней мере, щенком не называет и покупает ребенку различные подарки.
В тот день Виктор принес Тимке конфеты. Я хлопотала у плиты, стараясь удивить гостя, приготовив настоящее жаркое в русской печке. С появлением различных технологических новшеств, готовили в печи мы редко. Но все же стоило признать, что вкусовые качества блюд от этого утратили былую привлекательность. Поэтому я иногда баловала своих домашних то пирогами в печи, то наваристыми щами.
Достав ухватом из печи чугунок, я услышала странные звуки. Какие-то хлопки непонятного происхождения. Я прошла в комнату и увидела самую ужасную картину в своей жизни. Виктор своей широкой ручищей лупил по спине моего сына.
Недолго думая, я треснула по его спине ухватом.
— Ты что? — взвизгнул гость, — ребенка нужно воспитывать с раннего возраста, а то потом мы с ним не справимся.
— Кто это мы? И что он сделал?
— Посмотри, он раскидал фантики от конфет по всему полу.
Я оглядела комнату.
— Это не фантики, а корабли. Посмотри внимательнее. Мы как раз изучаем с сыном технику оригами. Мой сын к тому же любит истории про пиратов. А теперь, сложи пазл и подумай, кто здесь нуждается в наказании?
Ни слова больше не говоря, я еще раз треснула Виктора ухватом.
— Да что ж ты делаешь? Мне же больно! Жена не должна так обращаться со своим мужем.
— Скажи спасибо, что ты мне не муж, иначе бы проснулся в больнице.
— Ненормальная, — Виктор, хлопнув дверью, выбежал во двор, чуть не сбив с ног тетю Зину.
— Что это с ним? — спросила тетя, заходя в дом.
— Поцапался с ухватом.
Я осматривала сына и с ужасом заметила на его теле след от ладони Виктора.
— Больше ни один мужчина не появится в этом доме! — воскликнула я и расплакалась.
Вечером зашел Васька, принес мед, у его отца была пасека.
— Вася! — бросился ему навстречу Тимофей.
Вот Ваську сын обожал. Хотя с таким характером Ваську обожали все вокруг. Обожали, но в серьез никто его не воспринимал. Балагур он и есть балагур. С ним только веселиться да болтать. От Васьки сбежали уже две жены, сначала позарившись на легкость его нрава, а потом этого и не выдержав.
Единственное место, где Васька становился серьезным — это дорога. Когда он садился за руль и заводил мотор, то он словно переключался. Даже выражение лица его менялось. Любопытная метаморфоза, сама пару раз видела, хотя сфера моей деятельности, не предполагает частые разъезды на казенном транспорте, водителем которого был Васька.
— Тима! Ты еще подрос, что ли? Мы же только на прошлой неделе виделись? — Васька потрепал мальчика по голове и подхватил на руки.
— Пойдем, что-то покашу! — заговорщически проговорил сын.
— Жирафа что ли? — Васька знал, что Тима не выговаривает букву «ж» и даже старался приносить ему игрушки, в названии которых была эта буква.
— Ширафа ты уше видел, пойдем.
Васька с Тимой на руках ушел в комнату, а Тетя Зина, улыбаясь, проводила их взглядом, а потом, почему-то внимательно посмотрела на меня.
После того как я выставила Виктора, слухи по селу поползли самые нелицеприятные. Уязвленная гордость будущего бизнесмена, намного превышала размеры обиды Аполлона. В меня стали тыкать пальцем и шептаться за спиной. А соседка, та, что пыталась меня с кем-нибудь сосватать, прямо так и говорила: «Ты что о себе возомнила? Ишь, городская необъезженная! Думаешь, хорошие мужики на дороге валяются? Она их, то ухватом, то веником! Тьфу, больше никого тебе искать не буду, так и живи одна!». «Вот и спасибочки, хоть какая-то радость!», — подумала я, но вслух ничего не сказала. Зачем обижать старушку, она и впрямь беспокоится обо мне.
Наступила зима. Снег в этом году выпал разом и в огромном количестве. Каждый день мело, и мы с тетей Зиной уже устали расчищать двор.
— Тяжело без мужских рук в доме, — вздохнула тетя Зина.
— Что-то я не заметила, чтобы те мужские руки, что здесь ошивались в поисках сметаны, нам снег гребли.
— Не на те руки, может быть, нарывалась? — тетя Зина кивнула, указав на улицу.
Я выглянула в окно и увидела, как Васька бегает с лопатой по двору. Я глянула на тетку и, схватив пальто, вышла на улицу.
— Ты чего это? Тебе своего двора, что ли мало? О чем люди подумают?
— Ого! Люська гордячка людских взоров боится! — засмеялся Васька, но встретившись с моим грозным взглядом, пояснил, — Я принес Тиме лыжи, а тут сугробы лежат, где прикажешь ребенку учиться кататься?
Васька, правда, принес сыну лыжи, и как только он же расчистил двор, они вместе ушли гулять. Раньше я не задумывалась, почему Васька приходит поиграть с моим сыном. Просто своих детей у него не было, к тому же Василий добрый, всегда всем старается чем-то помочь.
Я долго наблюдала за ними из окна, а потом, махнув на все рукой, вышла во двор. Мы дурачились как дети. Барахтались в сугробах, играли в снежки, смеялись от души. Пожалуй, я не помнила, когда мне в последний раз было так же весело.
— Я еще хочу на лыжи, — запросился Тима.
— Постой, как ты сказал?
— Хочу на лыжи.
— Вася, ты это слышал?
— Слышал, слышал. Это его жаба научила говорить.
— Какая жаба?
— Вот эта! — Васька сложил руку в большой рукавице, изобразив рот, и стал разговаривать, растягивая слова, — Жаба Жабовна, позвольте представиться! Я желаю видеть желтого жирафа, покажите мне его!
Тимка хохотал, повторяя за ним:
— Жаба Жабовна, пойдем чай пить.
Уже на следующий день о нашем веселье во дворе знал почти весь поселок. В сельской местности наблюдение в онлайн режиме и скорость распространения информации превышает все современные технологии. Я, по началу, пыталась оправдываться, а потом махнула рукой. Какая разница, что обо мне говорят и думают люди? Главное мой сын научился выговаривать букву «ж», главное он счастлив в присутствии Василия. И главное в его присутствии мое сердце оттаивает, как от солнышка весной.
Как-то раз, засидевшись вечером вдвоем с Василием на кухне, мы с ним, можно сказать, открыли друг другу свои души. Я рассказала ему о своей жизни, о сильно пьющих родителях, о неудавшемся браке и даже о том, как я соврала своему мужу, утаив правду. Мне было легко рассказывать ему о себе. Я просто точно знала — он поймет! Вася тоже поделился со мной своей историей. Рассказал, как обе его жены сбежали в город, как только там замаячили некоторые перспективы. Как он переживал это, скрывая свою боль за маской постоянного веселья. Как отчаялся найти на этой земле искренность и бескорыстие.
После того разговора, мы стали еще ближе, а к весне и вовсе стали встречаться как пара. Все вокруг дивились такому союзу. Ну и пусть. Не так уж хорошо они нас знали, чтобы понимать, что души наши роднее некуда.
Во дворе уже цвела черемуха, когда на пороге нашего дома появилась она. Моя бывшая свекровь Раиса Дмитриевна.
— Люсенька, как ты живешь? Не надоела тебе еще деревня?
— Н-нет, — выдавила я, совершенно не понимая, зачем она здесь и чего от меня хочет?
— Ох, Люсенька! А нам так тебя не хватает, такая беда у нас!
— Что случилось?
— Саша женился. И какой кошмар начался! Его жена постоянно таскается по барам и дискотекам. Саша пьет, начал играть, угрожает продать квартиру.
— Что же вы не проверили родословную новой невестки?
— Я проверяла! — воскликнула женщина.
Потом, поняв, как это звучит, снова взмолилась, — Люсенька, может, ты вернешься, и Саша одумается? Я помогу уговорить его развестись с этой Верой.
Тут на крыльцо вышел Вася.
— Вы простите, но вы опоздали. У нас с Люсей назначена свадьба, и мы ждем ребенка.
— Откуда ты знаешь? — выпалила я, резко обернувшись к нему.
— Я тебя чувствую, — шепнул он.
Когда свекровь удалилась, я, вдруг, поняла — она даже не спросила о своем внуке! Ни разу не поинтересовалась даже его именем! Вот какая бесчувственность. А тут Васька! Говорит, что почувствовал мою беременность, о которой я сама узнала только сегодня утром! Вот такая она жизнь! Вот такая любовь! И не нужно говорить о каких-то там яблоках, свалившихся не с тех яблонь…
Автор Светлана Юферева