В эфире передачи Экономика по-русски Михаил Хазин с Владимиром Левченко обсудили следующую тему.
Владимир Левченко:
Когда происходит девальвация и когда определённые группы базовых товаров становятся практически недоступны для основной массы населения, к чему мы приходим?
Мы приходим к тому, как было в Советском Союзе, что что-то нужно доставать. А если тебе надо что-то достать, то что там получается? Там вот такая ценовая премия. Почему? А потому что работает закон размера рынка: если ты поставляешь 100 000 автомобилей на Россию, то у тебя средняя цена каждого автомобиля одна, допустим, 20 000 $
А если ты поставляешь 10 000 автомобилей, то у тебя автоматически цена каждого автомобиля растёт. И так далее по списку. Подобная девальвация – бегство капитала приводит к чему? К тому, что люди, которые привыкли к определённому качеству жизни, начинают уезжать уже не просто потому, что им что-то не нравится, а просто потому, что нет того качество жизни, к которому человек привык.
Мы получаем здесь провал. Следующим шагом у нас начинают рваться хозяйственные связи, которые рвались, например, при карантинных ограничениях в COVID, которые вводили по всему миру. К чему это приводит? Это мощнейший проинфляционный фактор.
Михаил Хазин:
Растут проинфляционные издержки.
Теперь смотри, ещё одно обстоятельство. Мне много раз говорят: « У нас высокий импорт. Что нам мешает начать создавать импортозамещающее производство? Мы гоним халтуру, поэтому её никто не хочет покупать».
Давайте договоримся сразу. Я не верю, что мы не умеем производить гвозди. Да, действительно, мы не можем выиграть всю конкуренцию китайцев, потому что китайцы производят гвозди триллионами, а мы их будем производить десятками миллиардов. Так жизнь устроена. Но поскольку нас фактически выгнали из ВТО, нам ничто не мешает пошлинами эту ситуацию компенсировать.
Владимир Левченко:
Протекционизм.
Михаил Хазин:
Причём не очень большой. Но самое главное – для того, чтобы делать гвозди, необходимо потратить деньги на то, чтобы сделать заводскую площадку, подключиться к коммуникациям, причём за коммуникации надо заплатить, и нужны деньги на оборотные средства. Плюс к этому закупить металл – проволоку, из которой нужно это всё делать. Я сейчас уже не говорю про систему торговли.
Владимир Левченко:
Она налажена. Она есть.
Михаил Хазин:
Те, кто продает китайские гвозди, они говорят: «А зачем? Нам этого не надо. У нас тут своё». Ну да, хорошо, с этим тоже можно справиться.
Владимир Левченко:
Очень быстро в прошлом и в этом году переключились с одних гвоздей на другие.
Михаил Хазин:
Но оборотных средств то нет. Для того, чтобы их не было, подняли ставку.
Владимир Левченко:
Отток капитала сделали. Ставка – дело 10-е. Если мы уберём отток капитала, то тебе не нужно будет стимулировать это с помощью денежно-кредитной политики. У тебя своих денег, а не каких-то чужих, будет достаточно.
Потому что если мы начинаем, как ты говоришь, финансировать и основные, и оборотные средства с помощью кредитных денег да ещё и под искусственно заниженную ставочку, мы получаем пузырь. Как это получили сначала в Японии, потом в Штатах и далее по списку. Мы получим концентрацию добавленной стоимости в очень узких кругах, что мы получали долго.
И что с этой стоимостью происходит? Она тут же бежит за речку. Сразу же. А если мы начнём свои деньги, своё заработанные, чтобы оно бежало, куда-то вкладывать здесь, оно и будет здесь оставаться.
И вот это получится тот самый нормальный акционерный капитал, те практически вечные инвестиции, которые здесь будут работать на каждого жителя нашей страны.
Читать в продолжение темы: