- Сколько добра! - воскликнула Мадам, стоя перед шкафом с маминой одеждой. От тепла её лицо раскраснелось и на лбу выступила испарина. Из-под шапки вылезли непослушные прядки светло-каштановых волос, а после того как дама скинула в прихожей свою шубу, а потом, как с капусты снимают листья, ещё несколько кофт, то оказалось, что в реальности размеры её фигуры были много меньше, чем казались изначально.
- И что можно забрать всё, что понравится? - недоверчиво спросила она и перевела взгляд на Олега.
- Не только, что понравится, можешь забрать всё...
Мадам, всё ещё не веря своему счастью, подошла ближе к полкам с одеждой и достала оттуда любимую мамину кофту из ангорки.
- Какая мягенькая! - сказала она и поднесла её к лицу. Неожиданно на глаза бомжихи выступили слёзы.
- Ты чего? - спросил Серёга. - Плакать что ли собралась? Всё же хорошо...
- Хорошо! - подтвердила Мадам. - Вы, наверное, думаете, что я всегда такой была?
- Уверен, что нет. А что случилось? Почему оказалась на улице?
Мадам обняла кофточку, будто прижала к груди ребёнка. Глаза погрустнели и потускнели, а голос задрожал:
- Жизнь - она такая жестокая штука, что не единожды хотела в петлю влезть, да смелости не хватило. Была у меня семья. Замуж вышла сразу после школы. Одноклассники поступали в институты, техникумы, а я замуж выскочила. Муж старше меня на десять лет, не местный был. К другу в гости приехал. Познакомились на танцах. Он не отстал от меня, сделал предложение, а я не отказалась. Поженились, Толя переехал ко мне в комнату. Жили неплохо. Сыночек родился через год. Супруг работал на заводе токарем-инструментальщиком шестого разряда. Руки золотые были, от этого у начальства на хорошем счету значился. Через шесть лет квартиру дали двухкомнатную. Я заочно закончила техникум и тоже на заводе работала нормировщицей. Всё хорошо было пока не заболел он. Долго не могли понять, что случилось, а когда разобрались было уже поздно. Сгорел за полгода. Потом эта долбанная приватизация случилось. Завод наш выкупили. Всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность - станки, оборудование новые хозяева продали, а затем и завод тоже. Эти хозяева продали, что предыдущие не успели, а его опять перепродали... По итогу территорию завода по частям сдали в аренду...
Я осталась без работы. Одна знакомая предложила пойти реализатором на рынок. Выбора особо не было, согласилась. Зарабатывать получалось неплохо. Платили процент от выручки плюс, то удавалось продать дороже, оставляли нам, как чаевые. Натекало неплохо. К тому времени сын вернулся из армии. На работу устроиться не получалось. Куда брали, платили копейки, а куда хотелось не принимали... Замкнутый круг. Пока работала у меня скопилось немного деньжат. Вот сын мне и говорит: "Сколько ты мама будешь работать на дядю? Давай своё место возьмём и на себя работать начнём..." Я подумала, что дело ребёнок говорит. Товар знаю, торговать научилась. Почему бы и нет... Дай, думаю, рискнём. Рискнули. Как раз тогда в Лужниках начал работать оптовый рынок. Первый раз за товаром съездила сама. Продали его быстро. Потом начал Игорь ездить. Спрос был хороший, а товара не хватало. Нужно было увеличивать объём закупа, а денег не было. Тогда сын говорит: "Давай квартиру продадим, а потом, когда заработаем, новую купим." Сначала я не соглашалась, но в итоге уступила сыну. Нам подсказали риэлтора, который быстро и дорого поможет продать. Квартира у нас приватизирована была. Покупатель нашёлся быстро. Приехал молодой парень, посмотрел и даже торговаться не стал... Сказал, что всё нравится. В назначенный день на сделку мы с сыном поехали вместе. Договор заключили, целую сумку денег нам передали. Вышли с такими деньжищами. Машину поймали и быстро до дома доехали. Сын в квартире остался, а я до магазина пошла. Мне там обещали коробки под вещи приготовить. Не было меня минут сорок. Вернулась домой, дверь приоткрыта. Меня, словно кипятком ошпарили... Захожу, а посреди комнаты сын в луже крови лежит... Представляете, моя кровиночка...
Мадам в этом месте всхлипнула и слёзы ручьём покатились из глаз. Она скромно присела на краешек дивана. Олег принёс стакан воды. Выпив её, бомжиха продолжила. Парни с нескрываемым вниманием слушали её душещипательную историю.
- Конечно, денег дома не оказалось... На следующий день пришёл новый владелец квартиры и попросил побыстрее освободить жилплощадь. Что ему скажешь? Он законно купил квартиру. А куда мне с этим добром? Родных у меня в этом городе нет... денег тоже... сына хоронить надо... Скинула задарма остатки товара, чтобы мальчика моего по-людски проводить в последний путь... Рыночные помогли на первых порах. Распродала я мебель, золотишко, что было, сняла комнату... Но мне не давало покоя, что с продажей квартиры нас подставили. Слишком всё гладко и быстро произошло... Я поехала в офис к этому риэлтору и сказала, что думаю о случившемся. Он, конечно, в отказ: "Вы деньги получили? Получили. Тогда ко мне какие вопросы? Не сберегли, так это ваша головная боль." Я пошумела там, пообещала всем рассказать о их мошенничестве... Иду потом в свою комнатушку, а в подъезде меня два жлоба в угол зажали, нож к горлу подставили и говорят: "Если ты, тварь, рот не закроешь, горло перережем..." И как пластанут им но лицу... У меня кровища хлещет, реву... отчаяние полное... Думаю, что из-за меня сыночек погиб. Ругаю, на кой чёрт я в эту коммерцию влезла? Теперь ни мужа, ни сына, ни жилья... Быстро нашлись доброжелатели, которые стали утешать, рюмочку наливать... Мне всё безразлично было. Выпью, вроде, как легче немного станет, забудусь... Придёт утро, а вместе с ним раскаяние с новой силой наступает... Стала я прикладываться к бутылке, работать перестала. Продала всё, что было, документы стащили. С комнаты меня, понятное дело, выгнали. Так вот очутилась на улице. Прибилась к таким же, как я. Среди нас немало вполне нормальных людей, попавших в беду, которые в силу обстоятельств не смогли выкарабкаться. У нас живёт, и повариха, и парикмахер, и прачка... даже профессор есть настоящий - Иван Денисович...
Среди бомжей много хороших людей, просто жизнь такая. Подонки у нас не задерживаются. Они живут в других условиях, грабят на вокзалах, в автобусах, в общем, живут за чужой счет. А здесь - всё своим трудом. Не потопаешь, не полопаешь. Часто за работу рассчитываются спиртом, поэтому пьют здесь многие. - Мадам тяжело вздохнула. - От безысходности, наверное... Боль душевную заливают. Но израненную душу спиртом не залить. Спирт лить на рану - нестерпимо больно, в итоге, она всё равно погибнет. А пить я перестала, но к людям возвращаться не хочу. Конечно, среди них есть и добрые. Нас иногда подкармливают. Ну, как подкармливают... Просто не выбрасывают пакеты с едой и старой одеждой в мусорный контейнер, а ставят аккуратно возле него... Профессор приучил нас читать.
Как появляется свободная минутка, сразу берусь за книгу или журнал. Книги, которые мы раньше не могли достать, сейчас просто выбрасывают на помойку. У нас есть полное сочинение Толстого, Пушкин, Есенин, даже Солженицын… Парадокс! Как говорит Иван Денисович, духовная ценность нашего поколения теперь покоится на свалке вместе с нами... Нам тоже нет места в этой жизни. Не смогли мы приспособиться к этой перестройке, что началась у нас в стране, не научились воровать, обманывать, привыкли доверять людям. Мы просто жили, работали и верили в светлое будущее, а оно оказалось на свалке Вот и вся история...
В комнате установилась абсолютная тишина. Было отчётливо слышно, как отсчитывают секунды жизни часы на стене. Каждый, находящийся здесь за короткое время прожил трагичную историю Мадам сердцем, да так, что боль от душевной раны бомжихи, передалась и их душам...