Родился и вырос я на Урале. Все моё детство прошло в небольшом шахтёрском городе. Мать работала на почте, а отец трудился на шахте. Сейчас его уже нет в мире живых, но историю, что он поведал в былые времена, я расскажу вам.
Анатолий или Косой, так прозвали шахтеры мужика, слыл самым обыкновенным работягой. Ранее работал на заводе, а как тот закрылся, пришлось ему идти на шахту. Так и трудился он второй год. Свое прозвище получил за внешнее сходство с серым зверьком. Ушастый, имеющий ряд крупных зубов и чуть раскосые глаза. Ничем не примечательный, тихий, молчаливый и часто занудливый мужчина средних лет. Анатолий сторонился остальных. В то время как все окружающие товарищи давно обзавелись семьями, он проживал со старенькой матерью, что продолжала обхаживать сына.
На смену старушка непременно заворачивала сыну обед: картошку в мундире, хлеб да кусочек сала, а иной раз и пирожками баловала. Анатолий никогда не обедал с мужиками, а незаметно уходил в темные туннели шахты. Это не было жадностью, скорее он не хотел стать невольным участником грубых и колких насмешек, которые непременно сыпались из уст рабочих. Впрочем, на сие уходы мужики не обижались и давно свыклись. Ведь, несмотря на нелюдимость Косого, работником он был хорошим. Трудился, не покладая рук, на износ и никогда не отказывал в помощи другим.
В тот день, как и всегда, Анатолий не разделил трапезу с коллективом, а скрылся в одном из закутков туннелей. Здесь, достав тормозок с нехитрым перекусом, неспешно, молчаливо обедал.
Вдруг, точно над головой раздался треск. Анатолий вскочил на ноги и замер. В следующее мгновение по туннелю пронесся гул. Мужчина было хотел бежать через штольню к выходу, как сверху, подобно спичкам, заскрипели и сломались крепления, посыпались камни и преградили путь. Треск, грохот, крики ужаса вперемешку с нецензурной бранью наполнили шахту. И настала темнота.
Когда Анатолий пришел в себя, с трудом открыл глаза. Откашлялся и попытался оглядеться. Повсюду мрак. В груди спёрло, невыносимая боль во всем теле. Приложив ладонь к голове, ощутил липкую, сочащуюся кровь из раны. Прислушался. Ни единого звука, ни криков товарищей. Мертвая, звенящая тишина вокруг. И странный, сковывающий тело холод, струящийся сквозняком из ниоткуда.
— Мужики! Есть кто живой? — позвал он несколько раз осипшим голосом.
Ответа не последовало. Но произошло то, отчего Анатолий встрепенулся. Буквально в паре метров от него раздалось тяжёлое, прерывистое дыхание.
— Эй! Здесь кто-то есть? — спросил Анатолий, пытливо слушая тишину.
До слуха донёсся стон, затем раздался полушёпот:
— Мужик, я сына ищу, Пашку Савельева. Не видал?
— Прости, друг. После того, как все обрушилось, ты первый, кого я повстречал. Да и с сыном твоим, признаться, незнаком.
— А вода у тебя есть? В горле пересохло, говорить тяжело.
— Имеется!
Анатолий нащупал фляжку и, пробираясь на четвереньках, направился на голос. Протянув руку, наткнулся на сидящего у стены мужчину и присел бок о бок.
— Возьми, — подал флягу Анатолий и ощутил ледяную руку, захватившую воду. В тишине он отчётливо мог слышать жадные глотки товарища по несчастью.
— Благодарю! — произнес тот, возвращая фляжку. — Значит, говоришь, сына не видал моего? Совсем юный, недавно из армии воротился. Светловолосый, глаза голубые. Весёлый парень, шутить любит. Не упомнишь такого?
— Не припоминаю, — ответил Анатолий.
— Мы в одной смене были, когда случился обвал. И я всё ищу его под завалами. Да вот беда. Не сыщу никак! Моя вина в случившемся. Ежели бы настоял, пошел бы мой Пашка учиться в училище. А он упёрся, мол, к тебе, батя, на шахту работать пойду и точка. И я, тюфяк, не образумил парня, — поделился он и замолчал.
Анатолий ощутил слёзы, что комом застыли в горле отчаявшегося мужика, и похлопал его по плечу:
— Ничего, найдешь сына живым. Всё образуется!
В следующее мгновение послышались едва уловимые уху голоса.
— Мы здесь! — завопил и тут же закашлялся Анатолий.
И, собрав оставшиеся силы, бросился разгребать завал. По ту сторону копошились пришедшие на выручку мужики. Вскоре возникла лазейка, и луч фонаря ударил в глаза Анатолия. «Косой, ты? Живой!» — послышались радостные крики.
К тому моменту, когда товарищи помогали Анатолию выбраться, он уже с трудом передвигал ногами. Сочащаяся из раны кровь во всю струилась по вискам и лицу.
— Там ещё один! — прохрипел спасенный Анатолий.
Однако мужики, обследовав место обвала, никого не обнаружили:
— Толян, ты уверен, что с тобой ещё кто-то был? Как звать то его?
— Не знаю имени. Сына он ищет, Пашку Савельева, что под завалами остался, — теряя сознание, прошептал Анатолий.
Мужики все как один резко смолки и переглянулись.
— Во дела! — стирая пот со лба, прошептал один из них.
После, уже находясь в больнице, Анатолий узнал то, что повергло его в шок.
Много лет тому назад работал на шахте мужик. Звали его Степан Савельев. И имелся у него единственный сын по имени Павел. В тот злополучный день случился обвал, подобный этому. Пострадало несколько десятков человек, а того самого Пашку искали несколько дней. Говорят, отец поседел в одночасье, найдя остывшее тело сына. И спустя время, обезумевший от горя, совершил тяжкий грех и свёл таки счёты с жизнью прямо в шахте. Блуждает и мается его грешная душа во мраке на границе двух миров в поисках сына. В то время как душа Павла вознеслась на небеса. И не встретиться им никогда.
Анатолий поправился и вернулся к работе. Долго ещё мужики мусолили и передавали из уст в уста историю о призраке, обитающем в шахте. Одни верили и даже слышали и видели иной раз странные, необъяснимые явления. Другие, усмехаясь, отмахивались, считая историю очередной шахтёрской байкой.
