Прошло почти полгода с момента нашего приезда в Россию. Притерлись, пообвыклись. Живём.
Утро субботы. Звонок в дверь. Папа лениво пошлёпал в коридор и открыл дверь. На площадке молодая цыганка:
- Люди добрые, сами мы не местные... Помогите нам, горемычным беженцам с Донбасса! Деточки у меня малые кушать хотят, мыкаемся по углам. Ни дома, ни кола, ни двора фашисты проклятые не оставили.
Папа стоически дослушал до конца. Спрашивает:
- А уточни-ка, милая, откуда ты родом? Донбасс большой.
- Да со Станицы мы Луганской.
- Ого! Землячка, что ли?
И через пару минут разговора выяснилось, что и впрямь цыганка из наших краев. Вопросов нет.
Папа аж расстрогался, полез в кошелёк:
- Слушай, врать не буду, цыганам не подаю. Но тебе дам. Ты ж наша!
И тут цыганка решительно отпихнула его руку:
- Нет. Не надо. С земляков не возьму. Вы тут тоже горемыки. И дитё у вас малое. Да! Не переживайте, я своим скажу - вас беспокоить больше не будут. - И ушла.
И точно, соседи рассказывали, что по квартирам раз-два в неделю ходили цыганки с детьми, представлялись беженками. Но к нам больше ни разу никто не заходил.
Творог для кормящей.
Воскресение. Приходит папа с рынка. Выкладывает покупки. Вручает мне лично в руки пакет творога и смеётся:
- Ешь. Мне не велено.
- ???
История такова: озаботился мой отец, прохаживаясь мимо молочного ряда на местном рынке творожком домашним для дочери. А что, дочка (я, то есть) кормящая. Кальция, поди, побольше надо. Нацелился он на тётю с самым чистым передником:
- Здравствуйте, у вас творог хороший?
- Конечно! Очень хороший, пробуйте. Нигде такого больше нет. Вот покислее, вот пожирнее. Вам какой?
Папа задумчиво чешет затылок:
- Да прям не знаю. Я не себе, я дочке. Она грудью кормит.
- Что? Тогда нет! У меня ничего брать не надо!
Тётка резво выскочила из-за прилавка, цапнула моего отца за руку и потащила вдоль ряда:
- Зин! Зин!
Зина высунулась навстречу:
- Чего?
- А, ну, дай-ка ему творожка. Для кормящей надо.
Зина полезла куда-то под прилавок и вытащила кулёк творога:
- Вот. Держите - это то, что вам надо.
Папа полез в кулёк - пробовать. Оказалось вкусно. Заплатил и машинально опять полез в кулёк за добавкой.
- Э, мужчина! - Зинаида строго погрозила ему пальцем. - Это не вам, это дочке вашей. Руку свою загребущую уберите, такого творога я мало делаю. Он настоящий, для своих.
- Вот так-то, - подытожил папа рассказ. - Только самого главного я не спросил - почему же этот творог настоящий, и чем отличается от остального.
- Думаю, не признались бы.
Вывожу из запоя. Бесплатно. Двухголовая женщина
Март, утро. Иду с сыном на прогулку. Гуляли мы в слинге. Сверху слингокуртка. Выглядит это где-то так
Куртка у меня серая, цвета асфальта. Штаны серые и шапка тоже серая. Из далека да в плохую погоду сливаюсь с местностью.
Март. Сыро, промозгло, снег почти сошёл. На улице туман. Густой, как кисель, шагов за двадцать не видно уже ничего.
Сын сопит, я иду. Впереди мост. Из-под него выбирается нечто. Это нечто невнятно бормочет на два голоса и громко икает, переваливается с боку на бок, то сужается, то расширяется. Потом разваливается на две шатающиеся половины.
Половины неуверенной утренней походкой приближаются. Их шатает так, что я начинаю опасаться за то, что высоты перил не хватил и кто-то свалится в реку.
Тем временем половины состыковываются руками на манер маленьких лебедей и мелкими шажками продолжают упорно идти вперёд.
И мы с сыном идём навстречу.
Шагов за десять до меня половины вновь разъединяются и останавливаются. Я продолжаю идти вперёд. Пешеходная часть моста узкая. Чтоб разминуться поворачиваюсь боком.
В этот момент одна из половин перестает икать, а вторая почти чётко произносит:
- Мадам, у вас две головы.
- Я в курсе, - отвечаю я и продолжаю обходить их.
Они зачем-то изобразили синхронный книксен (а может это было "ку") и зачем-то извинились:
- З-звиняйте нас... Мы перебрамши. Больше не будем, чес-слово.
- Ну-ну! Смотрите мне! - Я погрозила им пальцем. - А то опять приду.