Эксклюзивное интервью, переросшее в настоящий спектакль, с актером, снявшимся в выходящем на экраны остросюжетном боевике.
Сергей Гилев ворвался в киноиндустрию всего три года назад – зрители запомнили его в сериале «Чики» — он сыграл племянника сутенера, жестокого и деспотичного казака Данилу. С тех пор роли сыплются словно из рога изобилия, кого только актер не изобразил на экране: кандидата в мэры в «Черной весне», священника в «Этерне», проводника в иной мир в «Пассажирах» и многое, многое другое. А ведь пришел в актерство Гилев зрелым, имея опыт других профессий: долгое время работал в медиа — руководил «Трибуной» в Sports.ru, трудился на Кинопоиске.
Каково это – начинать, когда тебе за 30? Как быть с амбициями, если хочется главных ролей и режиссуры? Мы начали разговор с фильма «Кентавр», который только что вышел в прокат и в котором у Гилева роль мрачного и жесткого силовика. Но разговор обернулся перфомансом. Находясь в Ярославле на съемках, актер вышел с нами на видеосвязь, и внешняя атрибутика общения стала частью спектакля.
Акт 1. Как сложить думающее лицо
(Гилев садится в машину, но никуда не едет).
— Сергей, фильм «Кентавр» снял режиссер Кирилл Кемниц — дебютант. На площадке ощущалась эта «молодая энергия»?
— Нет, по Кириллу вообще не чувствовалось, что он из начинающих. Кирилл такой взрослый, умный дядька. И я даже размышлял, правда он дебютант или нет? Он же снимает как из автомата. На самом деле дебютанты классные. С ними просто зашибись. Мне так повезло, что я поработал, наверное, уже пять или шесть раз с людьми, которые начинают, особенно, если это взрослые люди, которые Бог знает сколько сначала чем-то занимались, а потом долго-долго готовили свой первый фильм, шли к нему, писали его, и вдруг вот прямо сейчас осуществляют. Это клево.
Они так знают, что им нужно! Я всегда вижу, как они борются с продюсерами, которые говорят им: «Чувак, послушай, ты, конечно, главный, это, конечно, твой фильм, но мы здесь даем деньги, и у нас есть право слова. Вроде бы это и почти незаметный конфликт, но больно смотреть на людей.
Не, они классные, человек-дебютант, он же оттачивает свой фильм от начала до конца, прямо вот каждую-каждую-каждую тютельку. Мы-то, актеры, попали к нему в самый последний момент, на самое короткое время, а он до нас работал над этой штукой годы, он сначала думал, потом писал, потом доказывал кому-то, потом получал деньги, потом готовился, наконец-то пришел в съемки, ему дали с этими актерами 15 смен, и вот делай, что хочешь, но сними фильм своей мечты, свой самый первый, самый главный фильм.
Сергей Гилев
— О! Ко мне прилетели три чайки. Они просто орут друг на друга.
— Это хороший знак, три чайки — три проекта.
— Надеюсь, что да.
— А вы сейчас вообще проходите пробы? В «Кентавр» проходили или эта роль конкретно на вас писалась?
— Не, никто, конечно, для меня специально никакой роли еще никогда не писал. Просто вот конкретно именно в этот фильм не было проб, потому что мне сказали: «Если ты готов, то мы тебя утвердим на эту роль». Не знаю, почему так получилось, не уточнял, или уточнял, но забыл. Я, конечно, всегда прохожу пробы. И, к счастью, этих проб много, всем нужно смотреть, кто я такой, как я выгляжу и на что я способен. Это как с ребенком.
Вот я смотрю прямо сейчас, на моих глазах семья вышла погулять, муж и жена, причем они приехали на машине такси, видимо, он работает таксистом, и у них два ребенка, девочка лет четырех и мальчик, которому, наверное, два года, и вот он ходит-ходит и вдруг споткнулся и упал лицом вниз. Его надо, получается, проверять каждый раз, как он ходит.
Вот так же и меня каждый раз на пробах проверяют: а так он сможет сыграть, а вот так сможет? “Мы что-то видели, конечно, но не уверены, что он может вот так”. Пробы, особенно ансамблевые, на самом деле важны.
— Чем?
— Важно понимать, как мы вообще сходимся с этими людьми, подхожу я к ним или не очень. Бывало такое, что пробовался, например, на главную роль, в итоге решили просто всех сменить, потому что всех делают моложе или всех делают, наоборот, старше, и, соответственно меня тоже выпинывают, и вроде бы ты уже метил на главную роль, а тебе говорят: «Мы все перепридумали, это чуть другая история, поэтому главная роль теперь совершенно не для тебя, но мы можем предложить тебе вот эту роль», и дальше ты уже думаешь.
Сергей Гилев
— Обижаетесь?
— Нет, не обижаюсь. Просто думаю: надо в эту роль — не надо? Хоть кто-то же должен не обижаться. Все вокруг обижаются, я устал от этого, все расстраиваются, плохо себя чувствуют. Ну кто-то один в мире должен держаться и быть спокойным, чтобы, когда все будет хорошо, встать и сказать: «Ребятушки, а вот теперь извините, я как-то совсем…”.
— Скажите, а как так получилось, что вы во многих ролях играете персонажей с внутренними демонами? Почему режиссеры вас так видят? Может быть, вы что-то такое транслируете на человеческом уровне?
— М-м-м, я не знаю, может быть, они считают, что я думающий?… Пока я учился, многие люди, которые были как-то связаны с кино и хорошо и много в нем работали, говорили, что актер должен, ну хоть о чем-то думать. У тебя должен быть какой-то взгляд особый, когда тебя видит камера, в твоих глазах должна мелькать хоть какая-то мысль.
У меня всегда какая-нибудь мысль есть, я о чем-нибудь все время думаю. Думаю, например, о каких-то очень простых вещах. Почему я не покакал с утра, почему это надо было откладывать на день?
— И взгляд становится сразу рефлексирующим, да?
— Да. Совершенно неважно, о чем ты думаешь, потому что если ты в целом хоть о чем-то думаешь, это по тебе сразу видно, вот. Это уже какое-то действие, это уже что-то с тобой происходит. Видимо, у меня сейчас лицо на таком этапе, когда более-менее любая мысль в глазах на экране превращается во что-то нужное режиссерам. Наверное, мне повезло, я так сложил это лицо к нынешнему возрасту, и они это используют. Это классно.
А вы прям его складывали, это лицо?
Ну да, то есть я складывал его, не задумываясь о том, что я его складываю.
Акт 2. О Данииле Воробьеве, Юре Борисове и голландцах
— Перейдем к фильму.
(Гилев нежиданно надевает шляпу)
— О, какая шляпа потрясающая.
— Да, у меня есть шляпа, специальная автомобильная шляпа, я ношу ее только в автомобиле, когда за рулем.
— Почему? Чтобы вас не узнавали?
— Не, просто здесь она очень удобно хранится, никогда не потеряешь, вот она лежит в машине, и ладно. Выходить из дома и специально думать, подходит ли к этой одежде шляпа или не подходит, вряд ли стоит. А в машине просто к любой одежде ее взял, надел, и все хорошо. Так что теперь я человек в шляпе.
— Вы этим закрываетесь от внешнего мира?
— Нет, я вообще от внешнего мира не закрываюсь, пусть внешний мир будет.
Сергей Гилев
— Возвращаясь к фильму. “Кентавр” — та история, где любой пересказ — это спойлер. Невозможно даже чуть-чуть приоткрыть завесу сюжета. И все-таки, считываются референсы. Например, фильм «Таксист» с Робертом Де Ниро. А кто-то даже умудрился сопоставить вашу картину с сериалом «Мерзлая земля», где герой-таксист тоже подозревался в убийстве женщин. Вам ничто не навеял этот фильм?
— Когда мы говорим слово «референсы», а потом у нас возникает в одном ряду «Таксист» и «Мерзлая земля», кажется, что, ну, грубо говоря, референсов и нет – слишком разные примеры у нас. Ну, к чему мы привязались? К автомобилю такси? Вот прямо сейчас я сижу и смотрю на автомобиль такси (Гилев разворачивает камеру, чтобы и нам был виден автомобиль). Это что — референс?
Мне вообще, когда я читал сценарий, он ничего не напомнил. Я его читал как совершенно оригинальную историю и, конечно, как обычно, обращал внимание на роль, которую предлагают сыграть мне. Пытался понять, каким образом можно сыграть так, чтобы было интересно. “Каким образом” — всегда самое сложное. Придумывать это всегда получается у актера Даниила Воробьева. Вот он, кажется, и придумывает хорошо, и получается у него в итоге хорошо. И какая бы роль ни была, ее обязательно кто-то где-то процитирует, и она обязательно станет мемом. А я вот так не умею.
— Умеете, умеете. Мы попозже поговорим про ваши мемы.
— У меня всегда как-то очень тоненько и коротенько. Слегка-слегка. Пум-пум сюда, пум-пум сюда. А ярко-жирно пока не получается. Так. Мы говорили о сценарии?
— Кого вы играли? Что вы для себя придумали?
— Мой герой в “Кентавре” – человек, который забрался достаточно высоко. И вдруг он понимает, что не может пройти никуда дальше. У него есть абсолютно четкий потолок, за который его никто никогда не пустит, хотя у него будут и возможности, и деньги, и способности, но дальше он никогда не заберется. И зная это, он идет на какой-то дерзкий шаг. Кажется, я играл человека в подобной ситуации.
— По сути получился человек без будущего?
— Ну, как бы да.
— А вот скажите, там же очень много экшн-сцен — и погони, и перестрелки. Вам, как мальчику, приятно было такое играть? Всегда хотелось, наверное?
— Я первым делом как раз и шел в проект, потому что это должен был быть супер-мега-боевик. И я пока не знаю, какой боевик у нас получился, потому что большую часть этих суперсцен делали каскадеры, а я смотрел откуда-то издалека. Я не знаю, как они вышли. Я посмотрю на все это на экране, когда побываю на премьере.
— Вам не хотелось самому поучаствовать в трюках?
— Нет, вообще не хотелось. Просто, я не понимаю, в чем доблесть?
Сергей Гилев
— В чем доблесть Тома Круза, делающего все трюки самостоятельно?
— Все так здорово рассказывают о том, что делали трюки. А в итоге никто разницы с каскадерскими трюками на экране не видит. Кроме, конечно того, что всюду написано, что человек сам делал трюки. Это здорово, когда актер умеет и это. А если нет? Тогда во-первых, он рискует, а во-вторых, трюки — не его профессия. Том Круз отбирает работу у каскадеров.
— Негодяй какой.
— Ладно, он имеет право. Просто мне кажется, ничего страшного нет в том, чтобы вот эту суперсложную работу делали люди, которые умеют ее делать так, чтобы никто не травмировался и все было красиво.
Если меня отправить делать трюки, особенно драться, это будет ужас и стыд, и лучше никому это не показывать. Поэтому, слава Богу, что существуют на свете каскадеры. Спасибо им большое за это.
Только Джеки Чан мне объяснил, почему здорово, когда трюк делает он сам, а не дублер – в конце трюка видно его лицо и эмоцию, он сразу продолжает играть. А если тебя меняет каскадер, то в конце трюка он показывает спину. Вот наверное для этого и Том Круз все делает сам.
— А что вы испытываете, когда приходится по роли бить человека?
— Ничего не испытываю. Мы же не бьем его по-настоящему в лицо, мы все делаем с перекрытием. Иногда ты говоришь партнеру: «Да я гарантированно вижу отсюда, как проношу ружье мимо твоего лица», а он все равно боится, что я стукну его в подбородок прикладом. Как не успокаивай. Ну, он видит, что я неловкий человек. Что тут испытывать? Просто техническая деталь: я должен сделать вид, что бью ружьем человека в подбородок. Нет никаких чувств. Рабочий момент.
Сергей Гилев в фильме «Кентавр»
— А в жизни приходилось?
— В детстве когда-то… В детстве и в боксе. Когда-то у меня еще был бокс, тоже смешная штука, давно это было. Потом у меня не стало времени. Ни на детство, ни на бокс.
— Все говорят о некоем феномене вашего партнера по съемкам в “Кентавре” Юры Борисова. Вы разгадали эту тайну?
— Так он сам же рассказывает всегда. Юра старается, как все нормальные актеры, сделать роль интересно. А для этого она должна быть какой-то совершенно неожиданной — никаких референсов, никакого прошлого опыта. Она должна быть вот такой единственной, классной, необычной, неожиданной, которая только у него может получиться. И вот он сидит и думает над этим. Если вдруг ему кажется, что режиссер идет по слишком простому пути, он спорит с ним. Он делает свое. Или он делает свое, не слушая режиссера, даже если тот возмущается. В общем, Юра, кажется, очень любит работать и понимает, что он делает. Ему нравится быть актером и играть в кино. Вот и все. Какие там могут быть секреты? Ну и, опять же, он, видимо классный человек сам по себе.
Если ты кусок говна, то вряд ли будешь нравиться многим миллионам людей как актер. Наверное, ты какой-то классный парень, если так много людей тебя любят.
— А может, ему просто повезло с лицом?
— Не может просто так повезти с лицом. Лицо же оно тоже постепенно с возрастом формируется. Если ты негодяй, то у тебя чуть иначе будут двигаться мышцы. Хотя, может быть, я несу чушь. В основном мне кажется, что на человека влияет еда, вода и воздух. Поэтому часто очень похожие друг на друга люди живут в одной стране, ведь они питаются одной пищей, они пьют одну воду и говорят на одном языке. Мне кажется, даже язык немножко влияет на то, как устроено лицо человека. Потому что, когда ты артикулируешь — работают разные мышцы, и так в течение всей жизни, в итоге у человека особенным образом располагаются морщины. Так, я вижу различия в среде русских, голландцев и американцев. По лицам прям видно, насколько они разные, и насколько они при этом похожи друг на друга. Вот так мы с Юры перешли на голландцев.
— Ну мы же помним, вы непростой человек, тоже сложивший себе непростое лицо...
Акт 3. Об алкогольных трипах, Белочке и мемах
— Вы пришли в профессию, когда вам было за 30. В каком эмоциональном состоянии это сделали? И еще, если позволите: кем надо быть, чтобы в 30 лет захотеть этой профессии — зависимой, чреватой разочарованиями, нереализованностью?
(Гилев меняет шляпу на кепку и надевает темные очки).
— Про зависимость на самом деле я понял только сейчас. Да, ты не чувствуешь себя человеком, который принимает решения только сам, даже если эти решения касаются тебя. Ты часто зависишь от решений режиссеров, продюсеров, каналов. Это странно. И для того, чтобы выйти из этой ситуации, надо, наверное, или уходить в какую-то соседнюю профессию, быть режиссером, сценаристом, продюсером — кем угодно. Или каким-то образом поднимать свой статус на такой уровень, чтобы хотели снимать только тебя и приходили к тебе сильно заранее, а ты из всего мог выбирать самое лучшее. Это я узнал только сейчас.
Сергей Гилев
Но в любом случае, зависим я как актер или не зависим, зарабатываю я сейчас больше, чем зарабатывал на любой другой моей предыдущей работе, где я, как мне казалось, был понезависимее, чем сейчас. Хотя почему независимее? Если у меня всегда были какие-то начальники? Сейчас у меня нет никакого начальника, ни одного вообще. То есть в любом случае я сейчас более независимый, чем был раньше. Это хорошо.
В любом возрасте, мне кажется, можно хотеть этой актерской профессии. Но я хотел ее с детства! Просто как-то долго пробирался. А в каком эмоциональном состоянии подошел?
Я тогда был немножко убитый — постоянно грустный, в самодиагностированной депрессии. Я так уточняю, потому что люди, у которых настоящая депрессия и которым ее диагностировали, часто обижаются на тех, кто свое плохое настроение называет депрессией. Мне часто было плохо. И, наверное, это мне мешало. Люди видели, что я на каком-то дне, поэтому никто меня никуда не брал. А потом, когда я расслабился, стал веселым человеком, вдруг меня начали брать. Так что всегда хорошо быть человеком здоровым, выспавшимся, сытым, чистым и в хорошем настроении — тогда у тебя достаточно энергии, чтобы делать что-то в кино.
— Ну, вот к 30 годам вы вошли в эту профессию, и дальше посыпалось много предложений. У вас появилась стратегия, как действовать, продумывали схему своего поведения — как попасть сначала в “Чики”, потом в “Актрисы”, потом в “Кентавр”? Как-то это выстраиваете?
— Да, всегда. Но, опять же, всегда из того, что предлагают. То есть пока не было такого, чтобы я мог пойти к кому-то и сказать: «Послушайте, друзья, у меня есть такая идея, эти люди могли бы ее написать, а вот этот человек мог бы быть режиссером, а я мог бы быть, например, актером в главной роли». До такого я пока еще не дошел, но держу в уме. Хочется так сделать однажды, а пока очень простая стратегия. Если я уже сыграл подобную роль, то, наверное, во второй раз ее еще можно сыграть, но в третий уже точно не стоит. Недавно было так с одной ролью: меня звали на пробу, я должен был сыграть мэра небольшого города. Эти мэры небольших городов в наше время какие-то молодые, они всех понимают, о чем-то думают — так написаны эти роли. Я говорю: «Друзья, я такого человека уже сыграл два раза — в «Черной весне» и еще в одном проекте, уже без завитых волос, и, наверное, в третий раз мне не стоит залезать туда. Чтобы что?».
Сергей Гилев в сериале «Чики»
— А роль в «Кентавре» разве не пересекается с вашим образом в “Чиках”?
— Тут другое, другое. В «Чиках» человек с огромным неудовлетворенным членом, а в «Кентавре» персонаж поумнее. Он лысый и злой, лысый и злой. И много-много-много раз про него: лысый и злой. Кого я играл в «Кентавре»? Лысого и злого. “Сергей, кого вы играли в «Кентавре»?” — “О, я играл лысого и злого человека”. Никогда в жизни мне еще не доводилось играть лысого и злого человека.
— Причем одновременно!
— Да! Я ведь играл злого, но никогда не играл лысого, а теперь я сыграл лысого и злого одновременно.
(Сергей пытается завести автомобиль, но что-то идет не так).
— Чувствуется в вас страсть к психоанализу и самокопанию. Когда-нибудь работали с психологами, гештальт-терапевтами?
— Нет, я только пару раз в жизни ходил к психотерапевту, потому что это трудно, долго и дорого. И стал разбираться со своими проблемами сам.
— А ваш герой в сериале «Актрисы» — успешный артист, не сумел разобраться с собой сам. Насколько индустриальные рефлексии там показаны точно?
— Я думаю, абсолютно точно, потому что все это придумано человеком из кино (режиссер Федор Бондарчук, сценарист Паулина Андреева — Прим. ред.), который видел много людей из кино и списывал, и рисовал с них. Эти фразы всем знакомы, поэтому лучше всего сериал «Актрисы» принимали на премьере, когда первые три серии показывали как раз киношникам. Люди, которые не работают в кино, не очень поняли этот сериал. Часто задают вопросы: «Что это вообще такое?». А люди, работающие в кино, реагируют: «Ха, да, это мы».
— Послушайте, но ведь нам показали очень неприятных людей, которые способны на любой поступок — предательство, подлость, обман, ради чего-то ничтожного, например, получения роли. Так это правда? Вы такие?
— Ну, там же не все такие, там есть и славные ребята, а есть и негодяи.
— Да практически нет там славных ребят.
— Так и среди людей практически нет славных ребят. Если общаешься с человеком не просто: «Здравствуйте — здравствуйте», а начинаешь куда-то копать, оказывается, Господи Иисусе, лучше бы я его не знал. Мне кажется, у таксистов тоже такое есть. Да? И еще у многих представителей разных профессий.
— Зрители вправе задаваться вопросами: «А зачем мне надо выдерживать такое количество серий, чтобы узнать о том, как живут люди, от которых моя жизнь не зависит, люди малоприятные, которые грубо говоря, с жиру бесятся в этих своих страданиях». Что бы вы ответили на такую критику?
— Так какая разница, кто по профессии эти персонажи? Это же просто люди. Просто люди, которые работают актерами. Мы посмотрели очередной сериал про каких-то людей. У врачей своя профдеформация, у актеров своя, у полицейских своя. Зачем нам смотреть истории про полицейского или про военного, у которого какой-то синдром? Нам это тоже не близко. То же самое и про актеров. Не хотите смотреть, не нравится — не мучайтесь. Но людям почему-то нравится смотреть про актеров на самом деле. Поэтому раз в год или раз в два года кто-то обязательно о них что-то снимает.
Сергей Гилев в сериале «Актрисы»
— А вы замечали за собой такое, как показано в сериале «Актрисы»: случается с вами неприятность или горе, и вы пытаетесь запомнить это состояние — все для будущей роли?
— Конечно, всегда.
— Это же ужасно.
— Каждый раз. И это вообще не ужасно. Обычно, нормально. Ты думаешь: «Вот как на самом деле это происходит».
— И все в топку ролей, да?
— Конечно, потому что в следующий раз, когда я буду играть человека, у которого кто-то умер, я не буду падать на пол и рыдать. Да, бывают люди, которые горюют так. А я, например, делаю это по-другому. Вариантов очень много, давайте попробуем какой-то другой. Почему нужно брать первый попавшийся?
— Понятно. Мы говорили с вами о мемах, и вы жаловали, что ваше творчество их не рождает. Но это неправда, потому что ваш танец с Белочкой в «Актрисах» стал самым настоящим мемом. Расскажите, как это все снималось и как вы после этого живете?
— Тут в первую очередь молодцы хореографы, потому что они просто вызвали меня на неделю тренировок этих танцев. Я несколько раз к ним приходил, и мы что-то выдумывали. А я деревянный, не умею нормально танцевать. И они из каких-то моих движений составили этот танец. Кого туда не вставь, тот бы стал человеком с самым классным номером в этом сериале. А повезло мне. А вы знаете, что я пробовался еще на роль Геры?
— Которого Алексей Макаров в итоге сыграл?
— Которого Макаров сыграл в первой серии. Я пробовался на него и все размышлял: «Вот эта роль, она такая большая, но только на одну серию. А вот та роль не очень большая, но размазана по всем сериям. Какая из них лучше?». Но меня взяли вот на эту, и мне повезло.
— Видимо, еще не время выпадать из окна. Время танцевать. Скажите, а вот этот алкогольный трип вашего персонажа с Белочкой показан достоверно? Именно так и бывает в запоях?
— Не, у меня такого никогда не было. У меня как-то все по-простому. И нет алкогольной зависимости. Но я видел разных людей в разных состояниях, поэтому да, бывает и такое.
Занавес
(Гилев снимает кепку и очки)
— Скажите, у вас есть режиссерские амбиции? Я знаю, что вы снимали небольшие сюжеты, когда работали SMM-щиком на Кинопоиске. Сейчас пытаетесь что-то реализовать?
— Амбиции есть, но это настолько другая профессия. И к ней надо настолько всерьез подойти. А где найти время? Я ощущаю, что время идет, а я даже не приблизился к этой цели. Может быть, надо действовать и думать на ходу? Как ты возьмешь у кого-то деньги и ответственность за них и начнешь что-то снимать, если ты недостаточно готов? Наверное, можно на это наплевать и попробовать. Но мне стыдно.
Сергей Гилев
— Кого бы вы взяли бы из живущих и не живущих актеров в свой фильм? Каст мечты?
— Я бы взялРозина. Уж больно он удивительный. А еще Батишту и Ульяну Глушкову.
— Мне кажется, вы хорошо с Олегом Далем сочетались бы.
— Олег Даль классный. Я был когда-то в Петрозаводске, ездил в тот самый дом, где они снимали «Отпуск в сентябре». И, во-первых, вокруг все изменилось. Во-вторых, невозможно попасть не то, что в ту квартиру, а в подъезд. В квартире какие-то обычные окна, какие-то люди живут. Знают ли они, что там снимали? В городе ощущение, что вообще никто не знает, что там снимали этот фильм. Причем я там был накануне, кажется, то ли 40-летия, то ли 45-летия этого фильма.
— Грустно от этого?
— Нет, просто интересно. Да и какая разница людям, если это не их любимый фильм? Я так однажды был в Миннесоте около дома и кафешки, где снимали мой другой любимый фильм под названием «Beautiful Girls» 1996 года. И я, конечно, тогда был такой дурак, что в этой кафешке не поспрашивал о том, как проходили съемки. Я просто сидел, смотрел по сторонам, а надо было всех спрашивать, как тут снимали, когда, где, что. Не понимаю, я оказался там один единственный раз в жизни, вряд ли доеду в следующий раз. Почему я не поспрашивал?
— Может быть, вам никто бы и не ответил.
— Может, и не ответили бы. Теперь мы не узнаем, а я остался в дураках.
Сергей Гилев в сериале «Пассажиры»
— А что бы это было по жанру – ваш фильм мечты?
— Мне всегда представляется фильм, в котором люди очень много говорят.
— Вуди Аллен, Тарантино?
— Скорее, Вуди Аллен. Но как это сделать интересным? Пока не понимаю. Надо же быть еще и немножко сценаристом. То есть нужно освоить две профессии, которым я совершенно не учился. Ты вроде имеешь к ним какое-то отношение и видишь их издалека, когда работаешь актером. Но там ведь такие профессионалы. Пока я не знаю, как подступиться, но очень хотелось бы. Надо просто начать, а для этого нужно очень много времени. А все свое время я трачу на то, чтобы работать или очень хорошо отдыхать. Потому что я очень люблю хорошо отдыхать.
— И как вы это делаете?
— Я просто лежу в кровати, читаю или смотрю что-нибудь. Или гуляю по два с половиной часа с ребенком по городу.
— Вы больше не пишете картины?
— Да как-то чуть-чуть. Хочется вернуться к ним, а нет времени, обидно.
— Сережа, скажите, а у вас нет комплекса, что при такой загруженности, таком обилии ролей, главных очень мало. Все-таки пока это персонажи, которые рядом с другим героем. Не обижает?
— Нет, это же долгий процесс. Я всего три года нормально снимаюсь в кино, меня еще только начинают узнавать и замечать. Надо к этому идти постепенно. Все остальные ребята, которые играют главные роли, если посмотреть, находятся в кино 10, 15, 20 лет. Всему свое время.
— Вы готовы на такой забег в свои 43, ждать вот столько?
— Мне нужно чуть-чуть быстрее все делать или я не получу этих главных супер-ролей, а может быть и получу прямо сейчас, кто знает.
— В чем бы хотели еще сняться – комиксы, историческое кино?
— Должно быть что-то свежее и новое, ничего исторического. Зачем? Лучше куда-то вперед. Историческое мы уже сто тысяч раз проходили, дай Бог ему здоровья.
Сергей Гилев в фильме «Крылья над Берлином»
— Ну вот, кстати, не могу не спросить об историческом. Вы же снимались в «Декабре» Клима Шипенко — сериале о Есенине? Эрлиха играли. Какие ощущения от этого мира поэтического?
— Я не люблю поэтов и поэзию.
— Почему? Вы же хотели и Летова сыграть, и Лимонова.
— Я бы с радостью, но они не то, чтобы поэты, они в первую очередь какие-то очень необычные ребята. Интересные ребята с необычным взглядом. Трудные люди с тяжелой судьбой.
— Как вы?
— Да нет, я с обычной судьбой. У меня нетяжелая судьба. Мне очень хорошо, мне всегда легко, весело и радостно. В «Декабре» мне больше всего нравилась атмосфера и ритм. Вот когда ты читаешь сценарий, прямо чувствуешь ритм: «Тун-тун-тун, тун-тун-тун» Я не знаю, как это передать в тексте, без интонации все звучит, конечно, глупо. Это был хороший сценарий, поэтому я был рад, когда меня взяли в «Декабрь». Хоть и роль там совсем небольшая. Я жду, когда проект выйдет. Однажды он все-таки выйдет.
— Будем надеяться. Скажите, бытие все-таки определяет сознание? Бедный человек имеет больше мотивации двигаться вперед, нежели богатый?
— Бедный человек, к сожалению, какая бы мотивация у него ни была, не имеет возможности двигаться вперед, потому что он бедный. И поэтому было бы здорово, если бы бедных людей было меньше. Ну и тут, соответственно, людям должно помогать государство, а оно не помогает.
— Но вы же тоже, в принципе, пришли к тому, что имеете, «снизу» — приехали в Москву из Ижевска, не сказать, чтобы роскошествовали. Что потеряли по дороге, что приобрели?
— Вообще ничего не потерял, а приобрел автомобиль и жену с ребенком. Я был очень тупым раньше, очень тупым. Я был тупым как среднестатистический тупой человек, а потом стал все-таки чуть умнее, потому что мне очень везет с друзьями. Друзья мои — удивительные люди, и к ним я так подтягивался всю жизнь, что хоть что-то во мне осталось в итоге.
— При такой занятости вы сегодня успеваете ощутить, что жизнь удалась? То, к чему вы стремились, сделало вас счастливее? Вы реализовались?
— Жизнь ведь она очень длинная, и мы уже 10-15 лет назад поняли, что если ты живешь достаточно долго и не умираешь, то у тебя всегда случаются какие-то этапы. Вот ты работаешь в одном месте, а потом через какое-то время решаешь, что все это тебе надоело и ты хочешь делать другое. Мне повезло, что я смог заниматься сначала одним, потом другим, а потом совсем другим. Я сменил 3-4 профессии. А мне всего лишь 43 года. Если я буду жить, например, 90 лет, то у меня впереди еще почти полвека. Раньше я думал, что актером можно работать до 90, но с каждым годом у тебя все-таки становится чуть меньше ролей и чуть больше свободного времени, и, наверное, играть в кино до этих лет скучновато, надо придумывать что-то еще. Я не знаю, где окажусь. Вот когда мне будет 90, я буду сидеть на веранде, смотреть на закат, я, наверное, и отвечу на вопрос, счастливую ли жизнь прожил. А сейчас кто знает, что у меня получилось.
— Я вам желаю обретать на этом пути еще очень много и друзей, и возможностей, и чтобы ваши режиссерские амбиции наконец реализовались. Главных ролей вам. И не грустите. Вы какой-то грустный сегодня.
— Это просто закат. Закат и какие-то мелочи, которые надо решить. Типа кондиционер не работает.