Павел Богомолов, преподаватель Международного института энергетической политики и дипломатии МГИМО МИД России, кандидат политических наук
Поднебесная успешно сочетает в своей энергетической политике использование угля и бурное развитие ВИЭ
Запад, и в первую очередь так называемое экологическое сообщество, бьет тревогу по поводу перспектив развития китайской энергетики. Оказывается, Поднебесная, несмотря на широкое внедрение альтернативных источников энергии, в то же время по-прежнему активно использует «старый добрый» уголь. Как отмечает газета The Guardian, еженедельно в КНР вводятся в строй две ТЭС на угле. Таким образом, срывается план по окончательному отказу от данного энергоносителя в период 2026–2030 годов. Тем временем Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) заявляет о шестикратном превышении допустимых объемов загрязнения воздуха в том же Китае, хотя власти страны, наоборот, говорят о 42,3-процентном уменьшении токсичности атмосферы по сравнению с 2013 годом, об увеличении продолжительности жизни в Китае на 2,2 года. Кто же прав в этом споре о «китайском угле»?
Главное – энергетический суверенитет
Взаимодополняемость топливно-энергетических комплексов России и Китая стала в ходе развернувшейся подготовки к октябрьскому визиту Владимира Путина в КНР одной из ведущих тем двустороннего диалога. 20 сентября нынешнего года, беседуя с главой китайской дипломатии Ван И под сводами Константиновского дворца в Стрельне под Санкт-Петербургом, президент РФ отмечал: «Мы интегрируем… и наши идеи создания большого евразийского пространства, и идеи китайских друзей в рамках программы «Один пояс – один путь» и действуем достаточно синхронно».
Согласованность этих позиций на высшем межгосударственном уровне опирается на итоги неоднократных встреч глав двух дипломатий за последние месяцы, в том числе состоявшейся 18 сентября беседы Сергея Лаврова и его пекинского коллеги в Москве. Усиливается, в частности, взаимная поддержка энергетических суверенитетов друг друга, обоюдное стремление не допустить сведения «коллективным Западом» мстительных счетов с Востоком в сфере ТЭК под любыми предлогами. Думается, эта тема не была обойдена вниманием и в ходе 18-го раунда консультаций по стратегической безопасности между китайским гостем и секретарем Совбеза РФ Николаем Патрушевым.
А вот еще один характерный факт из текущей кремлевской хроники. 18 сентября Владимир Путин заявил, что нефтегазовые доходы бюджета РФ в июле–августе восстановились до уровня прошлого года. Иными словами, нашим недругам так и не удалось взломать и опустошить отечественную казну с помощью санкционных «отмычек». То есть восстановительный период, связанный с поисками адекватного ответа на западные рестрикции образца 2022-го, уже пройден! В свою очередь, лидер КНР Си Цзиньпин заявил в июле нынешнего года, что энергетическая политика Поднебесной хотя и сверяется с ориентирами по предотвращению изменений климата, но все же будет основываться на фундаментальных нуждах самой страны, «и никому не дано надломить эту нашу линию».
Слова товарища Си полностью относятся к повторному повышению (быть может, исторически преходящему) роли каменного угля в китайском ТЭК и коммунальном хозяйстве. В этом смысле следует признать, что западные аналитики и комментаторы почти ничего не преувеличивают, и актуальная отраслевая статистика служит наглядным подтверждением сказанного.
Архаика, продиктованная жизнью
Действительно, в одном только 2022 году в Китае были одобрены проекты создания теплоэлектростанций на угле совокупной мощностью 86 гигаватт. А за шесть месяцев нынешнего года утверждены планы строительства еще ряда ТЭС того же типа, рассчитанных на 50 гигаватт. А ведь уже задействованный в Поднебесной потенциал генерации электричества на новых объектах такого рода, без преувеличения, огромен. Новое поколение угольных ТЭС включает в себя мощности объемом в 243 гигаватта. По подсчетам Centre for Research on Energy and Clean Air (CREA) и Global Energy Monitor, этого достаточно для того, чтобы осветить, обогреть и привести в движение всю Германию!
Но вот главный вопрос: для того ли все это делается дальневосточным колоссом, чтобы сорвать планомерную реализацию Парижского соглашения 2015 года о климате и, образно говоря, «насолить» глобальным конкурентам Китая, у которых появилось к нему слишком много претензий? Безусловно, это совсем не так.
Не станем отрицать: в 2020 году Си Цзиньпин огласил обязательство КНР – снизить к 2030 году выбросы парниковых газов на 65% по сравнению с уровнем 2005-го. Тогда же было обещано достигнуть углеродной нейтральности КНР к 2060 году. Что ж, этих ориентиров никто в Пекине не отменял. Но давайте посмотрим непредвзято: какова была реальная топливно-энергетическая хроника страны в самые последние годы?
В 2021-м отключения света охватили 20 китайских провинций и городов. Виною была эпидемия COVID-19, когда нехватка угля и сбои в системе его транспортировки обусловили не только «блэкауты», но и дефицит ряда товаров первой необходимости. Едва начала стихать «болезнь века», как волны обрушившейся на Поднебесную рекордной жары привели аграрные районы страны к ужасающей засухе. Эта напасть коснулась и энергетики: пересыхание водохранилищ и паралич гидроэлектростанций сократили выработку электроэнергии в стране на 16%.
И что же прикажете делать в подобных ситуациях с углем? Неужто отказаться от него, закрыв угольные разрезы и ТЭС, которые, по сути, обеспечивают национальную энергетическую безопасность?
Китай не забывает об альтернативе
Нет, уголь для китайцев все еще «принципиально важен, – констатирует в интервью каналу Al Jazeera Кори Комбс, замдиректора Службы политических исследований Trivium China. – Необходимо больше вложений капитала и рыночных реформ, чтобы сделать эту сферу (ТЭК. – П. Б.) более практичной. Ну а до того как сказанное станет явью, на авансцене остается уголь. И, таким образом, сохраняется отраслевой статус-кво, в рамках которого китайцы продолжают инвестировать в уголь и вместе с тем массированно вкладываться в ВИЭ».
И это действительно так. Китайцы, не игнорируя уголь (а подчас даже торф и дрова!), прилагают еще больше усилий к развитию энергетики будущего.
«Говоря откровенно, – признал вышеупомянутый г-н Комбс, – ни одна страна мира даже близко не конкурирует с Китаем в области ВИЭ. Те, кто на втором месте, сильно от него отстали».
С одной стороны, только во втором квартале 2023-го в Китае был зафиксирован 10-процентный прирост выбросов СО2. Годовой показатель и вовсе может превысить незавидный рекорд 2021-го, а именно 11,47 млрд т выбросов. И действительно, это очень тревожный индикатор – на долю КНР приходится 30% от общемировой эмиссии диоксида углерода. Тут Поднебесная обгоняет США, ЕС и Индию вместе взятые. Но многие эксперты убеждены: нацеленность на минимизацию доли угля к 2030 году, несмотря ни на что, по-прежнему актуальна. Хотя успешность достижения этой цели будет, конечно, зависеть и от геополитических факторов. Однако в целом все равно грядет снижение загрузки угольных ТЭС к концу нынешнего десятилетия.
С другой стороны, в 2022 году Китай, судя по данным Bloomberg NEF, уверенно возглавил список государств, инвестирующих в ВИЭ. В «энергетическую альтернативу» было вложено $546 млрд, что эквивалентно половине глобальных инвестиций на данные цели. Мощности ветровой и солнечной энергетики, уже созданные в КНР, теоретически способны, согласно правительственной статистике, удовлетворить до 30% всех потребностей страны в электричестве. Правда, разница между расчетами на бумаге и реальными возможностями все еще велика, и на деле генерация на основе ВИЭ возрастет к 2030-му, быть может, лишь на 1%. Во всяком случае, об этом предупреждает Национальная энергетическая администрация КНР.
Ну а Дэвид Фишман, старший менеджер консалтинговой компании Lantau Group, изучающей азиатские рынки электроэнергии и газа, отмечает, что в КНР снижение эмиссии СО2 будет обусловлено не столько сокращением объемов сжигания ископаемого топлива, сколько внедрением прорывных, революционных технологий «зеленого перехода» (улавливание и хранение СО2 и использование «зеленого водорода»).