Помню, возвращаясь из клиники после прощания с Ларишей, мне было столь больно, что я словно впала в какое-то оцепенение, не желая принимать происходящее. И в то же время понимая, что времени на горевание у меня нет. Помню слова, которые сквозь зубы твердила себе всю дорогу:
- У меня нет времени плакать. У меня нет времени страдать. Я не имею права погрузиться в боль и горе. Идет война. Мы проиграли это сражение. Но сейчас идет битва за Теслу. Я должна ее спасти. Должна! - и весь час пути, я в бесконечном круге повторяла это.
Мы сменили схему лечения Теслы, ввели новые препараты, новые антибиотики. Но все это даже не замедлило развитие болезни. В те же сроки, что и у Лариши, у нее появилась жидкость в брюшной полости, упали до 0,3 лейкоциты и остановился ЖКТ.
А в это время, несмотря на весь наш жесточайший карантин, заболели Гаретта и Эльфа, а через пару дней Леона и Азиль. И я уже чуть ли не по часам могла предсказать, как у них все будет развиваться дальше.
Знаю, это прозвучит чудовищно, но нам повезло, что заболевших кошек оказалось несколько и между ними были промежутки времени. Это дало нам то, чего не было у всех остальных заболевших и погибших ранее. Шанс на спасение. У нас появилась информация практически от первых часов болезни, обо всех нюансах ее течения, обо всех реакциях и симптомах. Именно у Теслы, внимательно рассматривая рентгеновский снимок, изучив предварительно всю возможную информацию об атонии ЖКТ, я сумела понять причину остановки ЖКТ. Но… помочь ей уже не успела.
Теслы не стало 11 января… Она ушла у меня на руках…
После ее гибели я поняла, что хотя тот самый лучший инфекционист и сумел поставить диагноз, в лечении он помочь ничем не мог. И стала искать другого врача. И вот тут нам здорово повезло. Благодаря помощи куратора Чуда, с которой мы в свое время познакомились и, можно сказать, подружились, удалось выйти на великолепного доктора, которая, изучив все материалы, сразу сказала:
- Не знаю, какой именно вирус спровоцировал все это, может и системный калицивироз, в принципе, похоже, но погибают они все у вас от сепсиса. Бактериального сепсиса. С этим и надо бороться.
Почему-то никому из ветврачей даже не пришло в голову, что падение лейкоцитов могло быть вызвано сепсисом… Впрочем, я тоже тогда еще не знала, что такое возможно.
Был назначен антибиотик резерва, а к нему огромный список сопутствующих препаратов.
Ветврач, которая вела нас до этого, увидев назначение, скептически заметила:
- Я пробовала этот антибиотик у одного из котов. Он не помог. Но давайте попробуем у вас, вдруг повезет.
И нам повезло. Лечение впервые замедлило развитие болезни. А то, что я ранее сумела понять причину атонии ЖКТ - позволило успешно преодолеть и эту проблему.
Однако, ситуация осложнялась тем, что ветврач, назначившая нам новое лечение, жила не в России и общались мы с ней только дистанционно. А здесь, на месте, нас вел совсем другой доктор, который местами категорически не соглашался с предлагаемой схемой.
То есть на тот момент был: московский инфекционист, чья схема не сработала, но предложивший еще одну; был местный ветврач, который вел всех кошек в районе с этой инфекцией, который знал моих кошек и который искренне переживал за них, изо всех сил пытаясь помочь; и был совершено незнакомый врач, раскритиковавший все, что было сделано ранее и предложивший свою схему, совершенно отличную от остальных. И мне надо было выбрать, кому из них верить…
Я малодушно попыталась состыковать местного ветврача с новым, чтобы они сами, между собой согласовали вариант лечения, но безуспешно. Наша доктор отказалась общаться. И мне пришлось лавировать между двумя врачами, поскольку даже решив применять схему зарубежного ветврача, обойтись без помощи нашего местного был невозможно.
С момента начала нового антибиотика прошло более недели. Состояние заболевших кошек, к которым к тому времени присоединились еще и Фелиция с Миралиссой, значительно улучшилось. И мы потихоньку начали выдыхать, осторожно радуясь, что лечение работает.
У меня в воспоминаниях то время слилось в один нескончаемый день сурка. Капельницы капались круглосуточно. Как только у кого-то они заканчивались, тут же начинались у другого. Уколы, таблетки, поездки на анализы, УЗИ, осмотры... Спала я тогда, наверно, не более пары часов в сутки. И все это на фоне безумного страха. Я тогда боялась всего. Что лечение не сработает, что я что-то перепутаю, что не успею, что не увижу какого-нибудь жизненно важного изменения в их состоянии, что...
Помню, как-то под утро у нас закончился антибиотик, а следующая капельница с ним должна была быть через три часа. До ближайшей аптеки, где его можно было купить, было около получаса по свободной дороге. Вызвала такси и никак не могла понять, почему никто не едет. Оказалось, что ночью была страшная метель, все завалено снегом, а на дорогах множество аварий. Об этом мне рассказал таксист, когда я, наконец, его дождалась и села в машину, даже не заметив творившегося вокруг.
- Ага, - кивнула я и моментально уснула.
Понятия не имею, как мы все же доехали до аптеки, меня разбудили, когда машина уже остановилась. Быстро купив лекарство, я села обратно и снова отключилась. Это было реальное счастье – поспать почти подряд целых 2,5 часа, пока мы ездили туда и обратно.
На десятый день лечения у Гаретты неожиданно рухнули показатели крови, сделали переливание, и вроде она почувствовала себя лучше. Но… около пяти утра ей вдруг стало плохо. Помчались в клинику, и там увидели стремительное развитие ДВС-синдрома. Остановить его не удавалось. Все это сопровождалось болью, которую тоже никак не получалось унять. Нестерпимая боль, с которой не справлялся ни один препарат и, по словам врачей ни единого шанса справиться с ДВС-синдромом, спасти ее…
И я… отпустила ее, до последнего мгновения жизни держа на руках и шепча, как я ее люблю и всегда буду ждать…
Поддержать автора или наше большое семейство можно по ссылке или на карту 2204 1201 0396 7176
Связанные публикации